Сатана! Сатана! Сатана!

– Эй, смотри, он похож на Джаббу-ебать-его-Хатта, ведь да?

– А ведь да… – ответила Сэл, заржав над пузатым черным мешком, несмотря на шлюшьи прихваты подруги, – В натуре похож!

– Давай тогда, – сказала Дэб, протянув Сэл один из черных мешков, – Пошли прибираться, бля.

Когда междугородка направилась на Ливерпуль, Билко взглянул на ряды пустых сидений перед собой. Кроме него, в салоне были лишь двое-трое пассажиров. И стюардесса. Он смотрел, как она хиляет туда-сюда по проходу. Не мог оторвать глаз от ее аппетитной задницы, двигавшейся независимо от серой униформенной юбки из полиэстера. Бэджик на белой униформенной блузке «Национального Экспресса» сообщил ему, что ее зовут Барбара; блузка была порядком расстегнута, так что когда стюардесса склонилась, чтобы спросить, не желает ли он чашку чая пакет чипсов выйти отлить, Билко увидел ее изрядные сиськи. Он притворился, что обдумывает предложение, задал пару дежурных вопросов, типа «А с каким наполнителем у вас чипсы?» Загорелые какие. Чуть ли не золотые. «А какие у вас газированные напитки?» Или только что вернулась из отпуска, или ходит в какую-нибудь, как-их-там, дубильную мастерскую, то есть в солярий. Он представил себе, как она раздевается, расстегивает свой лифчик и ложится голая на кушетку для зажарки. «А сэндвичи с сыром у вас свежие?» Втирает крем для зажарки в мягкую теплую кожу. «А чай сколько стоит?» Сиськи мягко дрожали от тряской езды. Пиздец охуительно круто. «Нет, спасибо, ничего не нужно», – сказал он в конце концов, исчерпав все возможности держать ее в этой клевейшей позе. Билко прикололся: а вдруг она не против потрахаться? Типа, может она специально показала ему свои титьки?

Когда она вернулась на свое место у кабины шофера, Билко вытащил банку СУПЕРКРЕПКОГО ЛАГЕРА(tm) оттуда, куда ее сунул, и выбухал оставшуюся половину пива. Потом откинулся на сиденье и на секунду прикрыл глаза. Но только на секунду, потому что внезапно наклонился, вытащил сумку из-под ног и плюхнул ее на пустое сиденье рядом с собой.

Захотев курнуть сигу, он полез в карман «парки» за пачкой «Старого Холборна» и озадачился: там ее не было. Не сразу он вспомнил, что слегка разорился на пачку «Бенниз». Хотя, скорее, разорился-то Дэнни. Билко стянул целлофановую «соплю», взломал пачку и щелкнул ногтем большого пальца по низу, чтоб выбить сигу наружу. Он выдвинул пепельницу из спинки переднего сиденья, после чего, сунув в пасть невероятно смачную сигу, чиркнул сернисто-пахнущим сучком люцифера и всосал в свои легкие дорогостоящий дым. Снаружи начался дождь, и Билко стал наблюдать, как вода образует на окне дорожки, презирающие силу тяжести, собирается в ртутные лужицы на подоконнике.

Сига, казалось, погасла еще до того, как он закурил ее – таким галопом неслись мысли Билко. Он нехотя забычковал ее в выдвижную пепельницу и повернулся, чтоб расстегнуть зиппер сумки. Пока он рылся в свежих футболках и всякой разнообразной всячине, разум его вернулся к событиям прошедшей ночи.

Ему не понадобилось много времени, чтоб дохилять до дома Дэб и всей кодлы. Он осторожно прокрался по задней аллее, считая дома, и, наконец, добрался до их задворков. Разумеется – как он и думал – рядом с крыльцом возвышалась гора черных пластиковых мешков. Всевозможные виды кубышек скисшего молока и разнообразная гнойная муть вываливались из них. Он был рад, что мусорщики еще не пришли, так как это чертовски осложнило бы его жизнь. Приближаясь к мусору, он услышал скребущийся звук, исходивший, казалось, из самых недр одного из мешков. И, хотя он ступал совершенно неслышно, ответственное за шум явление, должно быть, учуяло его присутствие, так как шебуршание на секунду прекратилось и из мусора вывалилась здоровенная коричневая тварь. Она посмотрела на него любопытным глазом. Внезапно набравшись храбрости, Билко улыбнулся своему сотоварищу по ночи. Крысы умные, он знал об этом, и данная крыса в данный момент, несомненно, оценивала крутизну недавно полученных им оккультных верительных грамот. Вдруг крыса прыгнула, проскочив в аккурат меж его сапог из армейских излишков. Она была больше, чем сапоги, почти с кошку размером. Из Билко чуть дух не вылетел вон, и он с трудом сдержался, чтоб не подпрыгнуть, когда королевский экземпляр Rattus Norvegicus, норвежской крысы, отер своими боками его лодыжки. Билко глубоко вдохнул и с минуту стоял не шевелясь. Пытаясь взять себя в руки. Очевидно, крыса почуяла его силу и испугалась. Что ж, тогда все пиздато. Это был, типа, некий знак. Некий Омен. От духов, наверно. Подтверждение того, что силы тьмы в нем растут не по часам. Он чувствовал духов у себя за левым плечом, чувствовал, как они ведут его. Ну, выходите! – прошептал Билко, – Я не боюсь вас, мохнатое мудачье!

Скрепя сердце, он пополз по склону горы за мешком на вершине. Попробовал снять его оттуда, но, когда потянул тонкий черный пластик, тот просто порвался под давлением гнойной мути внутри, и рвотно-вонючие потроха блеванули на бетонный двор. С минуту Билко материл отстойное качество британских пластиковых товаров из вторсырья, но потом до него дошло, что задача только облегчилась, раз все вывалилось наружу. Да и как иначе? Он не сможет действовать лишь наощупь. Он спустился вниз, встал на карачки и принялся рыться. Яичная скорлупа и картофельные очистки. Бутылки из-под сидра и сигаретные пачки. Нет. Это не то, что он ищет. Он опрокинул ближайший мешок и стал ворошить содержимое носком сапога. Та же история; просто кухонные отбросы и пакеты из-под жратвы. Бесчисленные бычки. Абсолютный отстой. Он не мог использовать все это говно. Когда, наконец, Билко добрался до четырнадцатого, и последнего, мешка, он почти потерял надежду хоть что-то найти. Но, опрокинув его, он увидел искомое – среди мешанины дохлых чайных пакетиков и пустых жестянок из-под копченых бобов – маленькую прозрачную пластиковую сумочку со связанными бечевкой ручками. Он еле сдержался, чтоб не заржать. В сумочке, как он и полагал, находилось содержимое мусорной корзины из ванной Дэб. Он разорвал ее, и, покопавшись в пустых упаковках из-под краски для волос и шампуня, нашел, что искал.

Рассовав свои сокровища по карманам, он крадучись выполз на заднюю аллею, быстро глянул налево и направо, чтобы убедиться, что берег чист, и сделал ноги.

Когда он свалил, и эхо его шагов замолкло на задних дворах домов с террасами, крыса снова вылезла из-под «ловушки для вони» ныне снесенного уличного толчка, нюхая воздух, и быстро глянула налево и направо, чтобы убедиться, что берег чист. Только на этот раз она была не одна. Дюжины крыс повалили из каждого темного уголка, и, визжа от восторга, принялись пировать гниющими плодами Дэбовой щедрости.

– Эй, просыпайтесь!

Кто– то тряс его за плечо.

– А?…

– Просыпайтесь! Конечная!

Это была стюардесса. Приоткрыв глаза, Билко вновь был вознагражден видом ее роскошно прожаренных сисек. Он молча пялился на них сквозь щелочки глаз, притворяясь, что все еще спит. Когда она снова потрясла его за плечо, сиськи мерно качнулись. Его хуй моментально попытался вырваться из хлопковой тюрьмы.

– А?… – спросил он еще раз, изображая сонное замешательство.

– Давай вставай, соня! Конечная! Мы…

Она внезапно остановилась, увидев контуры полной крови любовной кости, что топорщила промежность крутых черных ливайсов сонного пассажира. Так как она проводила каждый божий день, треплясь ни о чем с паровозно-курящими, желтоволосыми водителями автобусов, вид молодого, свежего мяса включил динамо-машину в ее пизде, и та моментально потребовала пустить в дело хуй.

– Я пошел до кантина, Барбара! Ты идешь? – прокричал водитель, стоя в дверях.

– Ага… Минут через пять, – ответила она одной из будущих жертв коронарной атаки.

Припарковались они на задней стоянке у станции, так как теперь у них была пара свободных часов. Выгнав двух старых попрошаек, сидевших в начале салона и обсуждавших успехи своих дружков, они с водителем и думать забыли про еще одного пассажира в хвосте. Однако теперь водитель свалил, и она на цыпочках пробежала по проходу и повернула выключатель, запирающий пневматическую сдвижную дверь.