Страница 39 из 85
Глава 11
– Теоретически вы должны освоиться с ощущением замешательства, вызванным чужими мыслительными процессами, – проворчал О'Мара, глядя на заспанного Конвея, протиравшего глаза. – И лучше будет угощать вас большими порциями замешательства через длительные промежутки времени, чем потчевать маленькими понемногу. Вы получали мнемограммы в течение четырех часов пребывания под действием легкого седативного препарата и храпели, будто полоумный худларианин. Можете считать, что теперь вы – законченный индивидуалист в пяти экземплярах.
Если у вас возникнут сложности, – продолжал Главный психолог, – я не желаю узнавать о них до тех пор, пока вы абсолютно не уверитесь в том, что они неразрешимы. Но советую вам передвигаться с осторожностью и постараться не наступать себе на ноги. Как бы вас ни пытались переубедить ваши новые alter ego, ног у вас по-прежнему всего две.
Дверь приемной О'Мары выходила в один из самых оживленных коридоров госпиталя. Тут в обе стороны сновали медики и эксплуатационники всех мастей – шагом, ползком, вприпрыжку и на разнообразных транспортных средствах. Завидев сотрудника с нашивкой диагноста и заподозрив (в случае с Конвеем – совершенно справедливо), что у этого сотрудника с головой не все в порядке, встречные расступались и давали ему дорогу. Даже ТЛТУ, сидевший внутри герметичной кабины машины на гусеничном ходу, проехал на расстоянии в метр от Конвея.
Еще через несколько секунд мимо Конвея протопал Старший врач-тралтан, но новым обитателям разума Конвея гигант ФГЛИ был незнаком, поэтому и сам Конвей отреагировал на приветствие с опозданием. А когда он обернулся, чтобы поздороваться с коллегой, у него вдруг жутко закружилась голова, поскольку в мозгу у него теперь поселились худларианин и мельфианин, а эти существа головами вертеть не умели. Конвей инстинктивно поспешил к стене и оперся о неё рукой, ожидая, когда пройдет головокружение. Однако даже вид собственной верхней конечности – мягкой, розовой, пятипалой, показался ему странной. Он ожидал увидеть на её месте толстое щупальце худларианина или блестящую черную клешню мельфианина. К тому времени, как Конвей пришёл в себя как умственно, так и физически, он заметил, что рядом с ним стоит и терпеливо ожидает его землянин-ДБДГ в зеленой форме Корпуса Мониторов.
– Вы меня искали, лейтенант? – спросил Конвей.
– Целых два часа, доктор, – ответил офицер. – Но вы были у Главного психолога на сеансе мнемографии, и вас нельзя было беспокоить.
Конвей кивнул.
– Что-нибудь случилось?
– Сложности с Защитником, – отозвался лейтенант и торопливо продолжал:
– В спортивном зале – так мы теперь называем это помещение, хотя оно больше напоминает пыточную камеру, – нехватка энергетического обеспечения. Чтобы добраться до главной энерголинии этого отсека, нужно пройти через четыре уровня, из которых только один населён теплокровными кислорододышащими существами. На прохождение остальных трёх уйдет много времени, поскольку там нам грозит сильное загрязнение атмосферы – особенно на том уровне, где обитают хлородышащие илленсиане. Есть мысль установить автономный источник энергии в спортзале. Но если Защитник оттуда вырвется, может не выдержать экранированная защита источника, а если это произойдет, возникнет опасность радиационного выброса, и тогда придется эвакуировать пять уровней над и под этим помещением, и уйдет ещё больше времени на ликвидацию…
– Это помещение располагается вблизи наружной обшивки, – встрял Конвей, чувствуя, что лейтенант тратит гораздо больше времени, спрашивая совета у него, врача, по чисто техническим вопросам – причем вопросам элементарным. – Наверняка вы могли бы установить небольшой реактор на наружной обшивке. Тогда Защитник до него не доберется, а вы сумеете протянуть линию к…
– Мне такая идея тоже пришла в голову, – прервал Конвея лейтенант, – но при её осуществлении тут же возникнут новые сложности – скорее административные, нежели технические. Существуют строгие инструкции относительно того, что можно, а что нельзя монтировать на наружной обшивке. Если мы взгромоздим реактор там, где прежде никогда не устанавливали реакторов, могут возникнуть сложности в маневрировании внешнего госпитального транспорта. Короче говоря, целый клубок бюрократических заморочек, но я бы его, конечно, размотал, будь у меня время в запасе. Поговорил бы со всеми, с кем нужно, попробовал бы их умаслить. А вы, доктор, учитывая срочность вашего проекта, могли бы безо всяких экивоков просто сказать им, что вам нужно, и всё.
Конвей отозвался не сразу. Он припомнил одно из высказываний Главного психолога перед началом сеанса мнемографии – незадолго до того, как на Конвея подействовало успокоительное средство. О'Мара кисло улыбнулся и сказал: «Теперь у вас новое звание, Конвей, несмотря на то, что оно может оказаться временным. Так употребляйте же его. Можете даже злоупотребить им, я не возражаю. Главное – дайте мне понять, что вы им пользуетесь». Постаравшись придать своёму голосу уверенность диагноста, отказать которому не сумела бы ни одна живая душа в госпитале, Конвей проговорил:
– Я вас понял, лейтенант. Сейчас я направляюсь в гериатрическую палату для худлариан, но, как только мне попадется коммуникатор, я немедленно решу все вопросы. У вас есть ещё проблемы?
– Естественно, есть, – хмыкнул лейтенант. – Всякий раз, как вы притаскиваете в госпиталь нового пациента, весь Эксплуатационный отдел трясет, как в лихорадке! Левитирующие бронтозавры, роллеры с Драмбы, а теперь ещё этот новенький, который ещё даже не родился, а сидит внутри… берсеркера!
Конвей удивленно посмотрел на своего собеседника. Обычно офицеры Корпуса Мониторов были непогрешимы в дисциплинарных вопросах и выказывали подобающее уважение к старшим по званию – как к военным, так и к медикам. Конвей сухо проговорил:
– Лечить лихорадку мы умеем.
– Прошу прощения, доктор, – сдавленно произнес лейтенант. – Дело в том, что последние два часа я командовал бригадой кельгиан и напрочь позабыл о том, что такое вежливость.