Страница 25 из 85
Конвей намеревался попытаться найти какое-нибудь объяснение поведению гоглесканцев за счёт самого тщательного исследования физиологии представительницы этого вида. Особое внимание ему хотелось уделить изучению структур области черепа, поскольку прежде он с подобными структурами не встречался. Ему казалось, что именно этот путь обследования может дать наиболее плодотворные результаты. Но Конвею не хотелось причинять Коун никаких травм – ни физических, ни психологических.
– Ожидаются некоторые неудобства, – заключила гоглесканка.
Для того чтобы заверить Коун в том, что всё будет хорошо, Конвей вошел в помещение первым, и, покуда гоглесканка смотрела на него, стоя у запасного выхода, он продемонстрировал ей с помощью собственных кулаков и ступней, насколько прочна прозрачная разделительная перегородка. Указав на потолок, Конвей вкратце объяснил целительнице назначение коммуникатора, устройства гравитационной иммобилизации и различных манипуляторов. При этом он подчеркнул, что вся эта техника будет использована исключительно с дозволения Коун.
Затем Конвей удалился на другую половину комнаты через небольшую дверь в прозрачной перегородке. Края двери были обведены белой краской. Он решил дать гоглесканке время свыкнуться с обстановкой.
Вейнрайт уже успел унести аккумуляторные ячейки и притащил трехмерный проектор, содержавший все записи, сделанные днем раньше, а также основную информацию по предыдущим процедурам первого контакта с представителями других видов. К аппаратуре лейтенант присовокупил всё медицинское оборудование Конвея.
– Я буду за стенкой у монитора, проведу запись, – сказал Вейнрайт. И, задержавшись в дверном проеме, добавил:
– Ознакомительные записи Коун уже видела, но я подумал, что вам, может быть, захочется ещё раз показать ей пятиминутный сюжет о Главном Госпитале Сектора. Если понадобится что-нибудь еще, дайте мне знать, доктор.
Конвей и Коун остались наедине, разделенные тонкой непроницаемой прозрачной перегородкой и расстоянием в три метра. Слишком далеко.
Конвей прикоснулся ладонью к прозрачной стенке на уровне своего пояса и сказал:
– Прошу подойти как можно ближе и попытаться прикоснуться манипуляторным выростом к своей стороне перегородки. Спешить не нужно. Цель состоит в том, чтобы дать вам привыкнуть к непосредственной близости со мной без реального физического контакта…
Конвей продолжал произносить успокаивающие речи. Коун подходила все ближе и ближе и, наконец, несколько раз подряд боязливо приблизившись к перегородке почти вплотную и вновь в испуге отступив, решилась осторожно коснуться прозрачной стенки пучком гибких игл напротив ладони Конвея. Свободной рукой Конвей медленно поднял сканер и прижал его к перегородке на уровне головы гоглесканки. Он ни о чем не просил ФОКТ, но Коун сама наклонила голову как можно ближе к прозрачной преграде.
– Великолепно! – обрадовался Конвей и, настроив сканер, сказал:
– В физиологическом строении гоглесканцев существуют особенности, с которыми мне прежде сталкиваться не доводилось, однако в целом по строению организма ваш вид сходен со многими теплокровными кислорододышащими существами. Различия наблюдаются в основном в области черепа. Именно её предпочтительно исследовать наиболее внимательно и найти объяснение наличию ряда структур, причем эти объяснения могут оказаться отличными от чисто физических.
Если сформулировать задачу вкратце, – продолхал Конвей, – мы обследуем практически здоровое существо, которое периодически ведет себя аномально. Если мы предположим, что картина поведения гоглесканцев сложилась в результате сочетания факторов окружающей среды и эволюции, нам следует начать с разговора о вашей истории.
Он дал Коун несколько мгновений для осмысления сказанного, после чего продолжал:
– Лейтенант Вейнрайт, утверждающий, что он – неплохой археолог-любитель, рассказал мне о том, что со времен появления на Гоглеске ваших нецивилизованных предков на вашей планете не происходило никаких серьезных природных катаклизмов. Не отмечалось ни изменения орбиты вращения, ни выраженной сейсмической активности, ни обледенений, ни сильных колебаний климата. Всё это указывает на то, что характер поведения гоглесканцев, в настоящее время тормозящий прогресс цивилизации, развился в ответ на угрозу со стороны внешних врагов в незапамятные времена. Что это за враги или что это были за враги?
– У нас нет врагов в природе, – поспешно ответила Коун. – Никто не угрожает нам на Гоглеске, кроме нас самих.
А вот в это Конвею верилось с трудом. Он передвинул сканер к одному из жал, укрытых шерстью, обнаружил под ним мешочек с ядом и спроецировал увеличенное изображение на экран монитора, чтобы его получше рассмотрела Коун.
– Это, – сказал Конвей, – мощное средство защиты или нападения, которым вас снабдила природа. Без веской причины оно не появилось бы. Существуют ли какие-либо воспоминания, письменные или устные сведения о каком-нибудь злобном хищнике, от которого приходилось защищаться столь смертоносным оружием?
Гоглесканка вновь ответила «нет», однако Конвей обратился за помощью к Вейнрайту, чтобы тот рассказал гоглесканке о местных ископаемых. Отозвавшись, Вейнрайт сообщил Конвею, что Коун несколько раз видела останки местных ископаемых, но не знала, что эти зверюги представляли собой при жизни, и вообще не придавала им никакого значения. Население Гоглеска вообще не имело такой научной дисциплины, как археология. Но теперь, когда он разъяснил Коун, что означают странные отпечатки на камнях и кое-какие странные окаменелости, Вейнрайт полагал, что гоглесканская целительница запросто может стать матерью этой науки на Гоглеске.
– Случалось ли вам видеть страшные сны об этом звере? – поинтересовался Конвей, не отрывая глаз от дисплея сканера.
– Он виделся только в детских фантазиях, – настолько торопливо отозвалась Коун, что Конвею показалось, что она жаждет сменить тему беседы. – Сознание взрослых они тревожат редко.
– Но когда они всё-таки вам мерещатся, – не отступал Конвей, – какими вы их видите? Как они выглядят?