Межзвездная неотложка

– Нет! – резко оборвал ее Флетчер, и голос его звучал так, словно капитана вот-вот стошнит. – Эти твари разумны. Вы же видите: они пытаются обманом устами техника заманить нас в ловушку. Не сомневаюсь: как только там окажетесь вы двое, появятся еще более веские причины для того, чтобы туда отправились все остальные. Или вам дадут вернуться сюда, и тогда вся команда «Ргабвара» окажется в том же состоянии, что ФГХЖ. Нет, никаких жертв больше не будет.

Ча Трат старалась не слушать капитана, поскольку он мешал ей следить за мыслями нового обитателя ее сознания. Она осторожно подняла нижнюю срединную руку и изогнула ее так, что большой палец указал на существо, прилипшее сзади к шее.

– Потому что это и есть тот, кого мы искали. Он единственный остался в живых.

Тут чужак, путешествующий по разуму Ча Трат, ощутил что-то вроде удовлетворения и благодарности, словно добился наконец полного понимания.

– Это существо очень больное, – продолжала она. – Но, когда я вошла в помещение, оно сумело на краткое время восстановить подвижность и сознание. Оно решило предпринять последнюю, отчаянную попытку попросить о помощи для своих друзей и оберегаемых ими хозяев корабля. Первые, неуклюжие попытки существа установить со мной контакт стали причиной моих некоординированных движений.

Теперь молчали все, и даже капитан. Ча Трат продолжала:

– Вот почему мне нужен Приликла: пусть он посмотрит на его эмоциональное излучение вблизи, а патофизиолог Мэрчисон, может быть, исследует его мертвых товарищей, найдет, из-за чего они погибли, и скажет, чем вылечить этого, пока он еще жив...

– Нет, – упрямо проговорил капитан. – История недурная и жутко интригующая для внеземных медиков. И все равно это может быть приманка, попытка заманить нас туда и взять как можно больше народа под контроль. Простите, техник, но мы не можем так рисковать.

Приликла заботливо проговорил:

– Друг Флетчер во многом прав. Ты и сама понимаешь, что аргументы капитана убедительны, поскольку видела безумное состояние ФГХЖ после того, как эти существа их бросили. Друг Ча, прости и меня.

Теперь уже Ча Трат пришлось умолкнуть. Она пыталась найти решение, которое бы устроило всех. Почему-то она не ожидала, что добрый маленький эмпат окажется столь непреклонен.

В конце концов она сказала:

– Это существо физически крайне слабо, я могу легко снять его и показать, что оно меня физически не контролирует. Но тем не менее я бы могла продемонстрировать, что координация движений у меня в порядке – выйти отсюда, спуститься на четыре уровня, где исчезнут эмоциональные помехи от ФГХЖ, постараться, чтобы это существо осталось в сознании. Мог бы тогда цинрусскиец, пользуясь своим эмпатическим талантом, определить, каково эмоциональное излучение этого существа – принадлежит оно высокоразумному и цивилизованному созданию или разумоядному хищнику, которого вы до безумия боитесь?

– Четыре уровня вниз – это будет всего на одну палубу выше переходной трубы... – начал было капитан, но Приликла прервал его.

– Я смог бы это определить, друг Ча, – сказал эмпат, – если бы оказался в непосредственной близости от данной формы жизни. Там и встретимся.

В наушниках Ча Трат в очередной раз послышались жуткие помехи. Когда споры стихли, Приликла говорил:

– Друг Флетчер, поскольку я являюсь здесь старшим медицинским работником, именно я и должен определять, что собой представляет новая форма жизни, присоединившаяся к Ча Трат, – пациента или болезнь. Мои сородичи не зря гордятся тем, что мы – самые хрупкие и самые трусливые существа в Федерации, поэтому приму все необходимые меры предосторожности. Друг Ча, установи камеру так, чтобы она засекла, не последуют ли за тобой другие «лепешки». Если это случится, я тут же вернусь на «Ргабвар» и перекрою переходную трубу. Это понятно?

– Да, Старший врач, – ответила Ча Трат.

– Если случится что-то подозрительное, когда я уже буду с тобой, – продолжал эмпат, – друг Флетчер перекроет переходную трубу и немедленно объявит карантин.

Нам нужно как можно больше сведений об этой форме жизни, – заключил Приликла. – Пожалуйста, продолжай, друг Ча, мы ведем запись. А я выхожу к тебе.

– Я тоже иду с вами, – решительно заявила Мэрчисон. – Если это единственное оставшееся на корабле живое существо, единственный представитель ранее неизвестного разумного вида, а в будущем, возможно, новый член Галактической Федерации, то Торни меня всеми своими шестью лапами истопчет, если я дам ему сдохнуть. Данальта и Найдрад могут остаться здесь на тот случай, если нам понадобится какое-то дополнительное оборудование, и будут следить за монитором. А я на всякий случай возьму с собой мощный лучевой резак – вдруг эта зверюшка не такая дружелюбная, как утверждает Ча Трат. Так что в случае чего – прикрою вас, Приликла.

– Благодарю тебя, друг Мэрчисон, – ответил ей эмпат, – но – нет.

– Но – да, Старший врач, – возразила патофизиолог. – При всем моем уважении, вашего ранга достаточно, чтобы удержать меня, а вот мускулатуры маловато будет.

Ча Трат нетерпеливо проговорила:

– Если вы хотите успеть уловить хоть какое-нибудь сознательное эмоциональное излучение, прошу вас, поторопитесь! Пациент нуждается в срочной помощи...

Тут же последовало возражение со стороны Флетчера, не согласного со словом «пациент». Соммарадванка проигнорировала замечание капитана и принялась как можно более старательно пересказывать мысли и образы, с огромным трудом передаваемые ей слабеющим существом. История его болезни и история его вида оказались таковы:

Существа эти были родом с планеты, которая показалась красивой всем обитателям сознания Ча Трат. Природа там была настолько щедра, что крупным животным не надо было бороться за существование, и поэтому разум у них не развивался. Однако еще в древнейшие времена, когда все живое обитало в океане, возник вид, способный паразитировать на некоторых из местных форм жизни. И сформировалось симбиотическое партнерство: существо-хозяин направлялось к лучшим источникам питания, а маленький и слабый паразит обретал защиту и средство передвижения и, как следствие, возможность поиска пропитания для себя. Потом, по прошествии времени, существа-хозяева покинули океан и стали крупными неразумными животными, обитателями суши. Обоюдовыгодный симбиоз сохранился, и паразиты стали обладателями высокоразвитого разума.

В самой ранней из местных хроник повествовалось о том, как эти паразиты робко пытались развить разум у множества разных существ-хозяев. Лучше всего это получалось с ФГХЖ – те под руководством паразитов, управлявших их руками, научились обрабатывать кое-какие материалы.

Но чем дальше, тем, больше паразитам хотелось обрести таких партнеров, сознанием которых им не надо было бы манипулировать. Найти существ, которые бы спорили с ними, предлагали новые идеи, излагали собственные мнения. А существа, которые представляли собой всего-навсего саморазмножающиеся органические инструменты общего назначения, умеющие видеть, слышать и действовать по команде, паразитам порядком поднадоели.

Пользуясь этими созданиями, как инструментами, паразиты выстроили большие города, производственные комплексы, создали транспорт для передвижения по планете, для полетов в атмосферу и в конце концов пересекли пугающую и прекрасную межзвездную бездну. Но и города, и звездолеты получались чисто функциональными, некрасивыми, поскольку их строили создания, понятия не имевшие о красоте. Для их животных потребностей вполне хватало пищи, тепла и регулярного удовлетворения нужды в размножении. Как всякие ценные инструменты, эти существа нуждались в уходе, и многие из них были любимы паразитами. Так, обычно любит верную, но неразумную домашнюю зверюшку цивилизованный владелец.

Однако у паразитов существовали собственные потребности, ни в коей мере не похожие на нужды их носителей, чьи звериные привычки и неуправляемое поведение были отвратительны. Для того, чтобы самим не тронуться умом, паразитам нужно было время от времени покидать хозяев – они, как мастера, убирали инструменты в кладовку, то бишь размещали хозяев там, где им ничто не грозило, – и уходили общаться с себе подобными. Это происходило под покровом темноты в каких-нибудь укромных уголках – крошечных островках цивилизации, культуры и красоты, приютившихся в уродливых громадах городов, – где жили семьи паразитов и где хотя бы расстояние отделяло их от хозяев.