Вино богов

Однако на двери не было ни замка, ни запора, ни ручки. Петли были навешены с внутренней стороны, и, видимо, открывалась дверь вовнутрь, но даже совместных усилий четверых дюжих воинов не хватило, чтобы выбить ее. Поскольку за дверью могло находиться все, что угодно, командор Псевдолюс поставил около нее стражу. С ночного дозора стражники возвращались, рассказывая о том, что слышали за дверью какой-то шум — вроде бы чьи-то шаги и стоны.

— Знаете, — сказала Каллиопа, склонившись над планом цитадели, который для нее нарисовал лучший маркшейдер командора Псевдолюса, — я готова поспорить: там кроется какая-то тайна Вальдо. Но сегодня вечером моя коронация, а об этом позаботимся позднее.

— Ну, что же, — довольно крякнул дьякон Дик Громила, — обманного маневра из всего этого не вышло, но зато Загорье свободно. И еще я рад, что все живы и здоровы.

Друзья собрались на военный совет в старом доме Каллиопы, одном из немногих домов в столице, имевших столь прочный фундамент, что гоблины не сумели его подкопать. К тому же дом, как ни странно, не пострадал при пожаре. В городе все только и говорили о новой королеве Загорья из рода Фартингейлов, но Вальдо отступил в замок вместе с остатками войска и носа оттуда не высовывал.

В столице шла ожесточенная охота на гоблинов и вампиров, а каменщики денно и нощно трудились, замуровывая дыры, в которые горожане предварительно выливали расплавленную смолу или выгружали полные тачки горящего мусора. Перебитых гоблинов и вампиров уже и считать перестали.

Было захвачено столько арсеналов и складов оружия, в город вернулось столько воинов из регулярного войска, что Вальдо теперь был полностью окружен и заперт в замке. По кольцу около замка стояли кулеврины и стояли плотными рядами воины, вооруженные мортирами и мушкетами. А из замка уже два дня не доносилось ни единого выстрела.

Разбойники Дика Громилы оказались превосходными снайперами, и войско Вальдо таяло на глазах. Не проходило часа, чтобы по замку не было выпущено пять-шесть метких залпов, и каждый из них достигал цели, пусть даже этой целью становился один из одноликих воинов. На стенах более удобного для обстрела Западного бастиона валялись трупы бойцов узурпатора, но никто не убирал их — у врагов попросту не было на это времени. Ни днем ни ночью они не ведали покоя.

Однако, несмотря на то, что с таким войском Аматус мог бы без труда в любой день захватить замок, он все оттягивал день последнего наступления. Ему нестерпима была мысль о том, что во время штурма могут погибнуть люди.

— Будет для этого более подходящее время, и планы будут соответствующие, — объяснял он Громиле и Палестрио в то утро. — Я не хочу сказать, что мы обойдемся без лобовой атаки. Она непременно будет, и предпримем мы ее со стороны Западного бастиона. Но кроме этого, необходимо заняться еще кое-чем. Это не обманный маневр, но нечто такое, чего Вальдо должен бояться. Он явно больше не владеет положением. А если узурпатора отвлечь угрозой, которую он не сможет проигнорировать, погибнет меньше хороших людей.

И тут негромко заговорила Психея:

— Ваше величество, вспомните: Седрик знал о том, что из замка ведет потайной ход. Ведь он именно по нему и ушел из библиотеки. Похоже, я знаю заклинание, с помощью которого можно открыть дверь в потайной ход с нашей стороны, — ему меня научил Голиас давным-давно. Но по этому ходу смогут пройти лишь несколько человек. Туннель узкий, извилистый и темный, а дверь в библиотеке и вовсе крошечная. Так что пойти туда смогут человека три от силы.

— И один человек способен на многое, — сказал Аматус. Он встал и подбросил в огонь полено левой рукой — отчасти, потому, что ему было просто интересно что-то делать новой рукой, а отчасти потому, что старался при любой возможности упражняться и набираться сил, дабы и его левая рука стала такой же ловкой и умелой, как в свое время стала правая благодаря муштре Кособокого.

— Наша сказка должна закончиться поединком, — сказал он. — Если я отправлюсь в замок с Психеей, чтобы застигнуть Вальдо врасплох и убить его, сумеете ли вы без меня пойти на штурм?

— Вы станете нашим знаменем и полководцем, — пообещал Дик Громила. — Войску Севера — а надо вам сказать, ребята про себя переименовали его в «Личных стрелков короля», но если вам это название не по душе, можно его быстренько искоренить — шибко нравится думать, что они ваши душой и телом. Но они — закаленные бойцы, все переживут, и я так думаю, что, если бы вы даже нынче ночью померли во сне, они бы все равно захватили замок и возвели бы на престол Каллиопу.

— Регулярное войско в отличной форме, — добавил командор Палестрио. — Наши молодцы будут только счастливы участвовать в штурме замка и истреблении врагов. Если честно, ваше величество, и то, и другое войско могло бы в одиночку захватить замок хоть сейчас. Силы Вальдо тают как снег, и будь я уверен, что он — обычный смертный, я бы предложил его измором взять, потому что за нашу осаду ему не вырваться. Но такой оборот для сказки не годится. Вдобавок если наш король отправится драться с Вальдо один на один, это здорово поднимет у ребят боевой дух. Мы немного выждем, ваше величество, а потом уж все объявим солдатам и рванем на штурм.

Потом Аматусу показалось, что у него закружилась голова и время ускорило обычный ход. Он пришел в себя только на следующее утро, когда они с Психеей и Родериком пробирались в предрассветных сумерках по пригородным холмам. Было решено, что с королем и его нянькой пойдет только Родерик, чтобы не привлечь лишнего внимания ни к королю, ни — тем более — к потайному ходу. Родерик довольно быстро отыскал дверь и хорошенько запомнил это место — как знать, вдруг потайной ход и ему еще понадобится.

— Желаю удачи, ваше величество. И вам тоже, сударыня. Гвин просила передать вам, что она вас очень любит.

— Любовь — самое лучшее из всего, что можно передать, — улыбнулась Психея. — Я сохраню ее любовь в моем сердце, а ты передай ей, что я ее тоже очень люблю и часто вспоминаю о том, как мы с ней вместе трудились в детской.

Родерик кивнул и слегка поклонился, словно получил очень важный королевский приказ. А потом Психея отвернулась, прижалась щекой к двери, спрятанной в темном гроте, и что-то прошептала. Дверь легко, бесшумно отворилась.

Аматус плотнее закутался в плащ — он ведь хорошо представлял себе, что произойдет, если в замке заметят человека, у которого недостает половины — ну, почти половины тела. Но на нем был не только плащ: он предусмотрительно нарядился в форму, снятую с захваченного в плен воина Вальдо. Вряд ли бы кто-то остановил и стал допрашивать человека в этой форме в замке, когда бы начался штурм, если бы кто-то не пригляделся к нему получше.

— Я пойду за тобой до двери, ведущей в библиотеку, — сказал Аматус Психее. — Ее тоже придется открывать с помощью заклинания?

— Надеюсь, что нет, ваше величество, потому что я такого заклинания не знаю.

— Похоже, мне предстоит совершить небольшой подвиг, Родерик. Но ты все-таки не спеши, подожди, посмотрим, как все закончится, а уж потом вставляй этот эпизод в свою пьесу.

Родерик, слушавший Аматуса очень внимательно, дабы ничего не упустить, густо покраснел, но, к счастью, было еще темно, и никто этого не заметил. Рассказал он об этом Гвин или нет — этого никто не знает.

— Ну, что ж, — вздохнул Аматус, — если дверь в библиотеку открывается легко, то я пойду первым. Ты, если хочешь, потом можешь вернуться обратно.

— Я всегда с тобой, — отвечала Психея.

— Я знаю, — с нежностью отозвался Аматус. — Но если ты имеешь право выбирать, мне бы хотелось, чтобы ты избрала безопасность, потому что я ступаю на опасный путь. Тебе решать — воспользуешься ли ты оружием, но боюсь, нам не придется разговаривать до тех пор, пока на нас не нападут. Я сразу отправлюсь в тронный зал — Вальдо наверняка там. Молится своим мрачным богам или выкрикивает приказы — все зависит от того, знает ли он, что на него пошли штурмом. Как только я его увижу, я постараюсь его пристрелить. Когда имеешь дело с таким мерзавцем, как Вальдо, мешкать нельзя. Да и потом, почетнее и приятнее вернуться обратно живым. Ну а как только Вальдо будет мертв, я, пожалуй, немного поимпровизирую.