Вино богов

Глаза Громилы озарились надеждой. Аматус потрепал атамана по плечу.

Суп действительно оказался превосходным, и чем больше его поглощал Эврипид, тем больше друзья узнавали о результатах его разведывательного рейда и тем легче становилось у них на душе. Правда, вести о том, как бесчинствуют приспешники Вальдо в округе, у всех вызвали гнев и возмущение, тем более что друзья понимали: все, что бы ни вытворял Вальдо, — следствие низкого, грязного обмана.

— Ну, что ж, — изрек Седрик, осушив вторую кружку темного эля, которым некий вульгарианский торговец снабжал командора Палестрио в кредит, — остается решить вопрос: что делать и как это сделать. При свете дня войско севера… кстати, «войско севера» — это звучит неплохо, согласитесь, а для таких сказок, как наша, звучное название — это весьма немаловажная деталь… так вот, при свете дня войско северян имеет неплохие шансы одолеть ту часть армии Вальдо, которая представлена живыми людьми. Как только это произойдет, мы произведем сокрушительную революцию, в ходе которой будет произведено массовое истребление гоблинов и бессмертных. Тогда возникает следующий вопрос. Как вам кажется — если учесть, что в этой битве мы должны победить, — не задать ли нам войску Вальдо решающее сражение… ну, скажем, где-нибудь ниже быстрин Длинной реки?

Дик Громила, король Аматус и командор Палестрио — то есть те, кто кое-что понимал в военном искусстве, одобрительно кивнули, высоко оценив выбранное Седриком место предстоящего генерального сражения. Каллиопа и Сильвия тоже кивнули — потому что не знали, что же Седрик скажет дальше, а им хотелось, чтобы он поскорее сказал об этом. Психея безмятежно смотрела вдаль, а сэр Джон Слитгиз-зард и Скеледрус кивнули просто так, за компанию.

— Ну, так вот, — продолжал Седрик. — Если мы выиграем сражение именно там, мы можем уповать на то, что вскоре в стране вспыхнет восстание, однако до столицы нам вряд ли удастся добраться быстро. Наверняка в каждой деревне нас будет ожидать пышное празднество, да еще надо будет расправляться с разбежавшимися врагами, ну и так далее и тому подобное. Не сомневаюсь, когда вся страна взбунтуется, гоблины и бессмертные вряд ли решатся вернуться в столицу. Стены у нас там длинные, удержать их сложно — особенно если учесть, какие они претерпели разрушения во время осады. Так что смело можно рассчитывать на слабое сопротивлении при нашем подходе к городу. Но боюсь, крестьяне с равнин навряд ли станут хорошими бойцами, да и на то, что к нам быстро присоединится уцелевшая часть моего регулярного войска, тоже надеяться не приходится, не говоря уже о том, что наверняка немногим нашим воинам удалось сберечь оружие. В лучшем случае мы подойдем к столице с войском северян, к которому добавится примерно столько же обученных королевских солдат. Как ни жаль, былого порядка в моей армии не будет. Ну и еще можно прибавить втрое больше людей, которые с лопатой управляются намного ловчее, чем с мортирой. С такими силами мы без труда одолеем крепостную стену, если повезет, — в столице наверняка засело не слишком много живых, настоящих воинов, да и те, судя по всему, хворые. Но даже если мы пронесемся по городу ураганом, сметающим все на своем пути, у нас не хватит сил захватить замок, и это меня очень печалит.

— Ну, допустим, не хватит у нас на это сил, — вмешался Дик Громила. — А Вальдо мы измором взять сумеем?

— Вероятно, со временем. Но просто загнать его в угол — это примерно то же самое, что гадюку к земле палкой прижать. Змея-то в беде, но и ты по-прежнему в опасности. А что он может вытворить, засев в замке… нет, он слишком хитер, чтобы давать ему такую возможность.

— В таком случае не сомневаюсь, ты что-то задумал? — спросил Аматус, и его единственная бровь подпрыгнула вверх. — Я уже давным-давно заметил: ни один мудрый премьер-министр ни за что не обмолвится о какой-то проблеме, если у него уже не припасено готового решения для монарха.

— Ничто так не греет сердце старого учителя, как успехи талантливого ученика, — сказал Седрик, пригладил жалкие останки некогда роскошной бороды, и его глаза весело сверкнули. — Что ж, вы, несомненно, правы, ваше величество. У меня такое подозрение: то, что сердце Вальдо отделено от его тела, имеет к нашей сказке самое прямое отношение. А это означает, что мы изо всех сил должны постараться отыскать сердце злодея, ибо это сразу избавило бы нас от массы сложностей. Стало быть, помимо сражения, предстоит еще и небольшое испытание. Проще говоря, кто-то должен найти сердце Вальдо и уничтожить его.

Кроме того, мне представляется крайне важным еще одно мероприятие. Мероприятие это зовется обманным маневром. Если бы нам удалось выманить Вальдо из замка — а еще лучше, из города, — то замок захватить мы смогли вообще безо всякого боя. Ну а если нам это удастся, то останется только выследить Вальдо и позаботиться о том, чтобы он и близко не смог подойти к месту, где прячет свое сердце, пока наш герой не разрубит его на куски или не сожжет. Как только мы отвоюем столицу и замок, а мерзкое войско узурпатора будет перебито или расползется по своим вонючим норам, его злая сила померкнет. Ну а если мы затем проявим упорство и настойчивость в поисках, без сомнения, мы сможем добиться того, чтобы у этой сказки был счастливый конец.

Седрик тут же пожалел о своих последних словах. Взгляд Аматуса затуманился болью, он посмотрел на Психею. Долго-долго все молчали, и тишину нарушало только чавканье старика Эврипида. Простим его — он так отвык от горячей пищи и приличного общества, что манеры его стали настолько же дурными, насколько превосходным было его мастерство разведчика.

— Ну, что же… — наконец проговорил Аматус, — все это звучит здраво и трезво, и по всей вероятности, ты знаешь, кому какое дело поручить. Поначалу я было решил, что именно мне следует совершить подвиг и найти сердце Вальдо, но испытания и подвиги — это игры для принцев, а я теперь король, следовательно, обязан возглавить войско. Психея не расстанется со мной. Кроме того, я не допускаю и мысли о том, чтобы идти в бой без двух людей, которым в этих краях все безоговорочно доверяют и которых я намерен назначить командирами, — я говорю о Дике Громиле и командоре Палестрио. Следовательно, для выполнения двух остальных задач у нас остаются…

— Гм-гм, — кашлянул сэр Джон. — А-а-а… В общем, у меня есть мысль. Такая, знаете ли, мысль… Словом, в столице я, конечно, кое в чем отличился, но в рыцарских испытаниях сроду не участвовал. Никто меня, правда, и не думал на них отправлять, потому что поначалу я буйствовал и дебоширил, и никто не верил, что я пройду какие-то там испытания. Ну а потом, мой принц, я от вас — ни на шаг, куда вы — туда и я, во всех приключениях, так что небось народ думал, что я уже… того… — Он запнулся, умолк, но не сводил с Аматуса взгляда, полного надежды.

— Ну, конечно, сэр Джон! — Аматус хлопнул в ладоши и изумленно уставился на свои руки, ведь прежде он никогда не мог этого сделать. — Тебе мы это и поручим.

— Но это еще не вся моя мысль, — уточнил Слитгиз-зард, опустил глаза и почти покраснел. Все ждали, когда он заговорит снова. — Мне кажется… словом… ну, вы все знаете, что я не слишком-то сообразителен. Умом похвастаться не могу, это не мне вам рассказывать. А для того, чтобы что-то искать, тут одной ловкости мало, хоть ее у меня — завались. Вот и я подумал, может, мне не топать сразу сердце это самое искать, а не разыскать ли мне для начала Чудище Загадочника да не поспрашивать ли у него, куда мне лучше, так сказать, направить свои стопы?

— И он еще говорит, что умом не вышел! — рассмеялась Каллиопа. — Превосходная идея!

Вот тут уж сэр Джон зарделся как маков цвет. Все решили, что он смутился из-за комплимента, но на самом деле покраснел он от радости, что никто над ним не посмеялся. Быть может, Каллиопа догадалась об этом, поскольку она поспешила сменить тему разговора.

— Так, — сказала она. — Значит, для обманного маневра остаемся я, Седрик и Эврипид, если, конечно, Аматус, ты можешь пожертвовать разведчиком. Кстати, я уже кое-что придумала.