Чрезвычайные происшествия

Однако затем сотрудники прерывали его не слишком часто, и очень скоро стало ясно всем, даже наблюдавшим за дискуссией операторам гравиустановок и командующему флотом Дер‑моду, чье изображение ненадолго, но все чаще появлялось на проекционном экране, что медицинская бригада тоже трудится не покладая рук.

В связи с тем, что Главный Госпиталь Двенадцатого Сектора был центральным учреждением по оказанию первой медицинской помощи в Федерации, производимые там хирургические операции носили скорее лечебный, нежели косметический характер, независимо от того, какого вида существа этим операциям подвергались. Поэтому Конвей испытывал странные чувства и понимал, что примерно такие же чувства сейчас владеют его коллегами: странность положения заключалась в том, что оперировать предстояло совершенно здоровые существа, а цель операции состояла лишь в том, чтобы слегка видоизменить конфигурацию определенных элементов соединяемых поверхностей сегментов КРЛТ. Однако сама по себе операция предстояла далеко не простая.

Большую часть хирургической работы предстояло осуществить на торцевой поверхности второго сегмента. Конический мышечный вырост в основании был слишком широк, чтобы его могли охватить мышцы сфинктерного отверстия первого сегмента. Однако решение этой проблемы во многом облегчалось эластичностью полугибкого мышечного «языка» и элементов, благодаря которым соединялись между собой локомоторные нервные сети обоих сегментов. Центральную глубокую впадину на торцевой поверхности переднего сегмента хирургически расширяли до тех пор, пока не стало ясно, что ее размеров достаточно для того, чтобы «язык» вошел в нее. Затем были наложены укрепляющие швы, призванные предотвратить дальнейшее расширение впадины. Но главные проблемы возникли с четырьмя треугольными мышечными лоскутами, увенчанными костными крючьями.

В целом эти четыре элемента представляли собой главный механизм соединения, за счет которого внушительная масса второго сегмента удерживалась первым, а лоскуты не желали водворяться на места, поскольку крючья не доставали до дна впадин, в которые им следовало попасть.

Удлинение четырех треугольных лоскутов было противопоказано, поскольку при этом бы значительно расширился объем хирургического вмешательства и значительно ослабла бы соответствующая мышечная система. К тому же медики не могли прогнозировать, как скажется такая операция на кровеносных сосудах, которые бы непременно разбухли, и в результате все Четыре лоскута значительно увеличили бы свои размеры после того, как оба КРЛТ пришли бы в сознание. Вместо этого медики сделали слепки со всех четырех крючьев и изготовили новые, искусственные крючья из прочного, биологически нейтрального пластика, снабдив их широкими лентами более тонкого и гибкого пластика в основаниях. В результате получились четыре пустотелые, оснащенные на концах крючьями «перчатки». Затем настоящие крючья немного подточили, «перчатки» натянули поверх них и закрепили скобками и швами.

А потом — потом делать было нечего. Оставалось только надеяться на лучшее.

Над двумя спящими КРЛТ висел проекционный экран, на котором красовался целехонький спиралевидный корабль, в котором недоставало только тех двух отсеков, обитатели которых должны были вот‑вот очнуться от спячки. Вокруг спирали сновали казавшиеся маленькими корабли Федерации. У Конвея мелькнула мысль, и он никак не мог от нее избавиться. Мысль была о том, что весь могущественный флот Корпуса Мониторов, начиная с огромных звездолетов имперского класса и заканчивая более скромными вспомогательными судами, и целая армия инженеров фактически потратят здесь время зря, если операция не даст результата.

А ведь он так упрямо добивался в госпитале, чтобы ему поручили этот проект, так упрямо спорил с Торннастором, Скемптоном и О'Марой. Наверное, он сошел с ума.

Конвей с хрипотцой проговорил:

– Разбудите их.

Затаив дыхание, все следили за тем, как оба КРЛТ проснулись и задвигались навстречу друг к другу. Сначала они осторожно, как бы на пробу, прикоснулись друг к другу, а потом слились воедино. Вместо двух двадцатиметровых гусениц вдруг образовалась одна, вдвое большей длины.

Линия соединения осталась видна, но все‑таки для того, чтобы ее разглядеть, нужно было очень внимательно всмотреться. Конвей заставил себя выждать немыслимо долгие десять секунд, но сегменты и не подумали рассоединяться.

– Приликла?

– Они чувствуют боль, друг Конвей, — ответил эмпат, едва заметно дрожа. — Но уровень боли вполне терпим. Кроме того, имеют место чувства удовлетворения и благодарности.

Конвей издал вздох облегчения, который плавно перешел в зевок, от которого у него заслезились глаза. Он протер глаза и сказал:

– Всем спасибо. Теперь их нужно снова усыпить, проверить состояние швов и поместить в отсеки. Соединяться вновь им придется только после посадки, а к этому времени операционные раны должны зажить, и соединение должно будет пройти более безболезненно. Что же касается нас, то я прописываю всем восемь часов крепкого сна до…

Он умолк, не договорив. На экране возникло лицо командующего флотом Дермода.

– Похоже, вам удалось успешно закрыть самую большую брешь в спирали, доктор, — сказал он без тени насмешки. — И времени у вас на это ушло немало. Но имеется еще целый ряд прорех, а у нас осталось всего три дня, в течение которых мы можем осуществить согласованный прыжок через гиперпространство, доктор, а затем солнце, к которому мы все быстро приближаемся, вызовет сильнейшие гравитационные искажения, вследствие чего точный прыжок станет невозможным даже для отдельных кораблей.

Если мы протянем работу дольше трех суток, — мрачно продолжал он, — отдельные корабли еще смогут совершить более или менее безопасные прыжки в течение следующих суток. За эти двадцать четыре часа спиралевидный корабль придется разобрать на отсеки, чтобы их можно было объять гиперпространственными оболочками других кораблей. Операция в этом случае, как вы понимаете, предстоит спешная, и вряд ли удастся избежать жертв.

Я хочу сказать, доктор, — угрюмо закончил Дермод свою тираду, — что если вы за трое суток не успеете завершить свою работу по воссоединению сегментов КРЛТ, то лучше скажите мне об этом сейчас, чтобы я заранее распорядился о начале демонтажа спирали.

Конвей снова протер слипающиеся глаза и сказал:

– Между теми двумя сегментами, которые мы только что успешно соединили и разъединили, была прореха длиной в семнадцать отсеков. Следовательно, с самой тяжелой частью работы мы справились. Остальные прорехи не так велики: два, три, пять сегментов, потому и работа с ними должна пройти более легко. Схема операций у нас теперь, можно считать, отработана, так что трех суток нам за глаза хватит, если только ничего непредвиденного не произойдет.

– Ну, это уже не по вашей части, доктор, — сухо проговорил Дермод. — Каковы ваши ближайшие планы?

– В самое ближайшее время, — решительно ответил Конвей, — мы намереваемся поспать.

Дермода такой ответ несколько удивил. Похоже, за последние несколько дней он успел порядком подзабыть, что означает слово «сон». Он недовольно кивнул и прервал связь с «Декартом».

Выспавшись, отдохнув, набравшись сил и чувствуя себя гораздо в большей степени по‑человечески — ну, и конечно, по‑кельгиански и по‑цинрусскийски, медики вернулись в грузовой отсек «Декарта», где их уже поджидала следующая пара сегментов КРЛТ, а остальные отсеки спирали, содержавшие нуждавшихся в операциях существ, были закреплены на наружной обшивке.

Очевидно, командующий флотом Федерации был человеком, привыкшим форсировать события.

С первой парой все получилось на удивление легко. Здесь недоставало только двух соединительных элементов, поэтому и потребовалось минимальное вмешательство. А вот со следующей парой пришлось повозиться, но тем не менее уже через два часа медики добились адекватного соединения. Затем в среднем именно такое время и уходило на каждую операцию, поскольку врачи успели набраться уверенности и опыта. То есть работа пошла в таком темпе и настолько гладко, что медики были даже недовольны, когда им приходилось отрываться от нее для того, чтобы поесть или поспать.