Страница 59 из 66
Хотел ли я вернуться к старой жизни, к Хелен? Я был ученым. Я зависел от обмена информацией. Отсоедините меня от сети, заставьте общаться при помощи писем или чего-либо столь же медленного или не общаться вовсе, и я не смогу практически ничего; таким образом, если я получу обратно старую жизнь и работу, то опять стану переходить из одного мира в другой. Мне нравилось самому управлять наземными видами транспорта, хотя, думаю, немногие миры, если таковые вообще найдутся, согласятся с тем, что я управляю любыми видами летательных аппаратов, баллистических или орбитальных кораблей исключительно вручную.
Так что даже если я вернусь к Хелен, то не смогу вернуться к прежней жизни, ежедневно и ежечасно не рискуя вновь ее потерять. И в отличие от Ифвина я не могу так быстро менять расклад, чтобы в конце концов найти тот, что мне нравится; нет, раз я завяз в плохом мире, то останусь в нем на какое-то время, и потребуется бороться, чтобы вырваться из него.
Следовательно, первый вывод таков: даже если я найду дорогу обратно к той Хелен, которую я когда-то знал, а это наверняка будет очень сложно и займет много времени, нет никакой «гарантии» что я останусь с ней в этом мире надолго. Предположим, я не перемещусь в другой мир во время телефонного звонка, нахождения в сети или полета в самолете — но ведь то же самое может приключиться с Хелен, а мы вряд ли когда-нибудь сможем устроить свою жизнь таким образом, чтобы всегда оказываться в одном самолете, говорить по одному телефону или подсоединяться к одной сети.
Но я не могу представить себя постоянно оторванным от всякого общения. Такое может подойти пещерному человеку или средневековому крестьянину, но я — существо современное и отсутствие сети и связи в течение нескольких дней сводит меня с ума.
Вывод второй: стремление к той Хелен, которую я любил и хотел вернуть, предвещало огромный объем работы ради неопределенного результата.
Мы прошли еще немного и посмотрели на юг; отсюда уже была видна крохотная точка — наш фургон — на довольно приличном расстоянии. Пот струился по лицу; казалось, с каждой пройденной милей батареи становились все тяжелее, поэтому мы несказанно обрадовались, когда смогли остановиться и выпить коки.
— Очень надеюсь, что сегодня мы найдем кровати, — сказала Эсме, — потому что я действительно хочу отдохнуть. Трудно поверить, что не далее как сегодня утром мы с тобой были часовыми в Мексике, да, Лайл?
— Не уверен, что сейчас я вообще во что-нибудь верю.
— Я до сих пор не могу поверить, что Полковника уже нет с нами, после стольких-то лет, — вздохнула Паула. — Не могу себе представить, Лайл, каково тебе без Хелен.
— Я тоже не могу, — ответил я, и это было сущей правдой.
После короткого привала — только чтобы зайти за скалу и пописать — мы пошли дальше по старому шоссе, практически все время молча. От самого Эль-Пасо мы не замечали никаких признаков погони. Я осматривал холмы, но не слишком тщательно.
Честно говоря, насколько я любил Хелен, которую знал — или многих Хелен, напомнил я себе, ведь наверняка это были сотни или тысячи в общем-то похожих, но отличающихся по мелочам версий Хелен, — настолько она подходила к моей скучной, устойчивой жизни, и у меня возникло губительное ощущение, что я больше не могу рассчитывать на скучную и устойчивую жизнь.
Я уже стал чувствовать себя уязвимым из-за того, что не имел необходимых мне навыков и отношений; мне нужно было быть более искусным механиком при обращении с техникой, лучше управляться с оружием, знать больше языков, и самое главное — мне требовалось больше выдержки и самообладания перед лицом неизвестности, ибо теперь я знал, что в любое мгновение могу потерять опору.
Учитывая, что в нашей с Хелен жизни случались проблемы — впрочем, это слишком сильное слово, скорее это можно назвать случавшимися время от времени небольшими стрессами, — так вот, на мне лежала ответственность за борьбу с трудностями, тогда как Хелен в основном сидела и просто позволяла мне заниматься ими.
Теперь, когда я знаю, сколько опасностей таит мир, или миры, я не в состоянии защищать кого-то еще, получая взамен присутствие рядом другого человека и его любовь и привязанность. Мне не очень нравилась агрессивная, жесткая версия Хелен, но должен признать, что она больше подходила для жизни в теперешнем мире.
Зато другая часть меня страшно по ней тосковала — и тут любая версия Хелен была бы лучше, чем саднящее чувство опустошенности, переполнявшее меня; мне хотелось завязать со всеми приключениями и вернуться в безопасный мир, где ничего никогда не происходило. Я распознал признаки надвигающейся жалости к собственной персоне и, чтобы избавиться от нее, сконцентрировался на окружавшем меня пейзаже в поисках возможной засады. Ее не было видно.
Когда четверо из нас взялись за дело, через несколько минут новые батареи были уже в «шевроле». Машина сразу завелась, и даже кондиционер заработал, так что до Радий Спрингс мы добрались, можно сказать, с комфортом.
Терри остановила машину. Мы припарковались на стоянке отеля «Медовый месяц», который, мне кажется, был больше чем отелем в то время, когда в нем в последний раз были посетители.
— Остальные батареи надо вытащить и сложить в грузовик, чтобы завтра хватило топлива на дорогу до Санта-Фе. У нас пять корзин с кокой и какие-то сухие концентраты из палатки на улице. Как оказалось, здесь есть колодец, резервуар для воды на крыше и электрический подогрев воды. В магазине аппаратуры нашелся инвертор, и Ифвин подключил две батареи Телкес к насосам качать воду. Сейчас мы наполним резервуар на крыше и вечером будем с водопроводом. К тому же там нет ни мертвых людей, ни крыс или змей, зато кроватей хватит на всех.
— Можно считать, великолепно, — похвалила Паула. — Отличная работа.
— Ну, я бы так не сказала, — возразила Терри. — Некоторые плакаты на стенах просто вульгарны. Неужели мужчинам такое нравится?
Мы зашли внутрь. Совершенно очевидно, что это место когда-то было публичным домом. Что ж, нам будет где с комфортом провести ночь, и еда, чтобы не ложиться спать с пустым желудком; вряд ли одна ночь, проведенная в таком месте, может негативно сказаться на наших моральных устоях.
Мне досталась огромная кровать с пологом на четырех столбиках, окруженная зеркалами и картинками с изображениями размалеванных молодых женщин в очень скудных костюмах. Мы не стали возиться с электричеством для лампочек; когда я ложился в кровать, солнце уже зашло, и по стенам мелькали неясные, смутные очертания теней.
На следующий день утром, когда мы уже почти пересекли эффектную долину, врезавшуюся в пустыню, и приближались к Хот-Спрингс, Ифвин сказал:
— Есть один эксперимент, который я предполагал поставить — посмотреть, смогу ли я наладить контакт с программой Ифвина, находясь в Америке. Она не знает, может ли кто-то звонить отсюда, знает только, что никто не может позвонить в Америку. Лично я хочу позвонить с платного телефона из ближайшего маленького городка или заправки, на которой мы окажемся. Всех остальных прошу встать подальше и внимательно наблюдать. Будьте готовы броситься на землю, спасаясь от огня, убивать и бежать, ибо вполне возможно, что я приведу в действие какую-нибудь тревогу или сигнализацию. Мой прародитель считает, что это может удержать меня или почти меня в данной последовательности событий, и мы не будем разговаривать — просто посмотрим, можем ли вообще говорить при первой попытке.
— Не боитесь пробовать? — поинтересовалась Терри.
Он пожал плечами.
— Я ведь для этого и существую, разве нет?
— Это не ответ. Множество людей приходят в этот мир по определенным причинам, но это не их причины, и эти причины не должны ими управлять. И вы, и мы окажемся в опасности. Вы знаете, что одна из причин, по которой Ифвин-робот хочет совершить это, состоит в том, что он все равно получит информацию, даже если потеряет всю экспедицию, и всегда может послать еще одну команду, предпринять новую попытку.