Страница 29 из 37
Торчащие зубцы, казалось, были залиты кровью замученных там жертв.
Военные с автоматами у бедра расположились вдоль всего берега. А на верхней площадке, на фоне черного неба, застыла Элейн в белом платье. Ветер развевал ее белые локоны и рвал подол юбки. Рядом с ней стоял полковник в черных перчатках и с неизменной сигарой в зубах.
— Отдай карту, или ты умрешь, — процедил он сквозь зубы.
— Я не знаю, где она! — гордо ответила женщина и взглянула ему прямо в глаза.
Полковник подошел к ней, и подлая рука протянулась к нежному подбородку Элейн. Он взял его двумя пальцами и приблизил свое мерзкое лицо к бледному лицу женщины. Сигара светилась зловещим огнем на уровне глаз.
— Как ты хочешь умереть, Элейн? Медленно, как луч заката, или быстро, как птица, настигнутая в полете?
— Не смей прикасаться к ней! — закричала я, легко взбегая по узкой лестнице.
Он выпустил сестру и обернулся на мой крик. Это был страшный человек. Мало того, что он преследовал меня в самолете, угрожая взорвать его каждую минуту; грозил пристрелить у автобуса; гонялся по джунглям с целой сворой бандитов, стреляя в нас, как в загнанных зайцев; чуть не убил, заставив влететь в реку; по его вине мы едва не превратились в кровавое месиво, выпрыгнув из машины в кипящий водопад; косил пулями на берегу; ему этого было мало! Негодяй грозил смертью ни в чем не повинной Элейн, точно зная, что карта находится у меня!
Я подлетела к монстру и протянула карту.
— Вот! Возьмите.
Громкий хохот рванулся к небу, и он вырвал у меня заветный листок. Вдруг…
Торжественный треск барабанов и звуки флейт загнали это ржание ему в глотку. Он вздрогнул, и я поняла, что к нам пришло спасение.
В проемах башни возникли индейцы с луками. Стрелы их были угрожающе направлены на это животное с сигарой во рту.
— Эгей! — раздался боевой клич, они впрыгнули на площадку, окружив живым кольцом жертву и палача.
Барабаны и флейты звучали все громче. И вот по ступеням поднимаются король и жрецы. Их пышные одеяния переливаются всеми цветами радуги, над головой развеваются пестрые султаны.
Мы стояли с Элейн, крепко прижавшись друг к другу.
— «Эль-Корозон» принадлежит нам! — король вышел вперед, величественно протянув руку. — Это «Сердце» белого бога Кукулькана, которое он оставил здесь, покинув нашу страну.
Бгам-бгам-бгамбгам, — загрохотали выстрелы внизу под башней. Это солдаты заметили, что крепость захвачена индейцами. Первая шеренга повалилась, окрашивая кровью зубцы и стены башни.
Вж. Вж. Вж, — стрелы обрушились на охрану смертоносным ливнем. Оставшиеся в живых мстили за мертвых.
Началась великая битва.
Индейцы прыгали между выступами с ловкостью обезьян. Солдаты залегли, но крик полковника оторвал их от земли и бросил в атаку.
Это была их трагическая ошибка. Они рвались вверх по лестнице и падали, сраженные отравленными стрелами, один за другим. Трупы скатывались вниз, закрывая путь остальным, которые напирали сзади, цепляясь за липкие от крови ступени.
Сколько это продолжалось, трудно сказать.
Наконец, все было кончено.
Полковник погиб последним, так и не выпустив карты из мертвых рук.
Мало кто уцелел в страшной битве. Только спрятавшиеся за каменный выступ — король, жрецы и мы с Элейн.
— Огромное вам спасибо, ваше величество, — я поклонилась королю. — С вашего разрешения, нам пора.
Один из жрецов нагнулся, выхватил из оцепеневших рук злодея карту и протянул королю. Тот прижал ее к груди.
— Постойте, скво. Вы возвратили нам наше сокровище и теперь вам будет оказана великая честь. Сегодня на рассвете вас принесут в жертву во славу Бога Солнца, пославшего нам победу над вероломными и подлыми захватчиками.
— Но, ваше величество…
— Это великая честь, — прервал он мои возражения. — Итак, с первыми лучами солнца вас отправят к Богу, в страну вечной юности, вечной любви и вечного покоя, — он повернулся к жрецам, и те закивали своими пышными султанами.
Господи, я не хочу этой чести! -К черту! Пускай ее удостоится кто-нибудь другой! Вон этот толстый жрец с подбитым глазом!
Но сопротивляться было бесполезно.
Какая страшная штука жизнь! Вырвать нас из лап злодея, чтобы тут же оказать «великую честь»!
…Мы с Элейн стояли в проеме, между окровавленными зубцами башни, и вглядывались в мрачные волны залива. Как только их коснется розовый луч, нас… Страшно подумать.
А на том берегу веселились люди, ничего не подозревая о призраках, восставших из небытия.
Город кипел, как улей. Дома светились рекламами и иллюминацией, слышалась музыка, проносились машины, по набережной гуляли влюбленные пары.
Небо из черного стало серым. Вот оно уже чуть порозовело. Еще немного, и проклятое светило выползет из моря.
Я никогда даже не подозревала, что можно так ненавидеть солнце.
И вдруг я услышала знакомый шум.
На набережную ворвался какой-то «джип», сметая все, что попадалось ему на пути.
Это был «Пе-Пе»! Наш «маленький мул»! Он подъехал к причалу, и мост Лупэ повис над заливом, вытянувшись стрелой почти к башне.
Машина взревела и понеслась по стальной полосе. Верх был откинут, и я сразу увидела…
За рулем, растянув прекрасную смуглую физиономию в широкой улыбке, сидел Хуан-звонарь. А рядом стоял Джек. В руке, протянутой к небу, он сжимал «Эль-Корозон», как будто возвращая Богу его сердце. Ветер развевал их волосы, одинаково играя черными кудрями Хуана и золотой гривой Джека.
Оттолкнувшись от спружинившей стрелы, «маленький мул» птицей взвился над заливом, пролетел над башней…
Мы с Элейн разошлись, и сильные руки, подхватив нас на лету, втащили в машину.
Король и жрецы взревели, потрясая кулаками и жезлами, но мы плавно пронеслись над башней и опустились на лугу Хуана. Сразу на все четыре колеса.
Джек сжимая меня в объятиях, словно боялся снова потерять, и тихо шептал:
— Я же говорил тебе, что мы встретимся! Ты должна мне ВСЕГДА ВЕРИТЬ!
А Хуан-звонарь, сверкая белозубой улыбкой, хлопал меня по плечу, не уставая повторять:
— Ах, Джоан Уайлдер. Ах, сеньора. Хуан-звонарь должен прочитать следующий шедевр о прекрасной Анжелине, — и, повернувшись к Элейн, которая никак не могла оправиться от потрясения, добавил:
— Какая писательница, а! Я все ее романы читал! Вы слышите, сеньора?
— Вы слышите, сеньора? Мы прибыли! — сказал капитан, удивленно уставившись на женщину, которая, улыбаясь, застыла у борта.
Господи, подумала я, значит, все испытания еще впереди.
Но видения укрепили дух мой, и я шагнула в неизвестность, чувствуя прилив сил и решимость сражаться до конца.
Катер ткнулся в причал, который был расположен у подножия крепостной стены. Джоан спрыгнула на каменные плиты и услышала, как взревел двигатель. Она оглянулась. «Орго» дал задний ход и ушел, оставив ее одну в этом мрачном месте.
Рядом, метрах в двадцати от берега, застыл какой-то корабль. Красный цвет его напоминал цвет крови, и весь он ощетинился пушками, направленными на крепость. Ни дать ни взять — пиратская шхуна!
На верхней палубе застыли две фигуры с автоматами. Один человек был одет в костюм цвета хаки, а другой — в пеструю ковбойку, шорты и сомбреро, как будто он только что явился с карнавала. «Карнавальный парень» что-то сообщал кому-то по рации, небрежно сдвинув в сторону оружие, болтавшееся на ремне.
И тут грохнула пушка, салютуя гостье, прибывшей по приглашению владыки этой земли.
Джоан вздрогнула и повернулась к крепости. Пора, подумала она и огляделась. Нет, ее фантазия не могла сравниться с этой явью.
Угрюмые стены тянулись в обе стороны, казалось, бесконечно. И даже сверкающая внизу иллюминация не делала их более радостными. Наоборот, только подчеркивала мощь каменного нагромождения, да высвечивала трещины, которые, как морщины, выдавали их древний возраст.
Провалы бойниц глядели на меня холодно и безучастно. Огромная арка зазывала поднятой решеткой, гнилыми зубами торчавшей в распахнутой черной пасти крепости.