Топор гуманиста

Курт отозвался в своем стиле, не переставая хрустеть чипсами.

— Я вообще не понимаю, как босс купился на ваши россказни. Нам не стоило лезть и в здание на Кингсроуд. Они специально нас заводили, эти евреи с телевидения.

— Версию о вашем участии в захвате здания, между прочим, пустила команда, в которой нет ни одного еврея, — прилежно сообщила Бекки.

— И даже масона там нет, — добавил я. — Если бы завелся там хоть четвертьмасон, он бы сообщил бы прессе, что ты, дорогой Курт, похож по уму и внешнему облику на пятилетнего карапуза. А журналисты как обычно разнесли бы эту весть по всей планете.

— Секте скоро не понадобится никакие журналисты, они уже заграбастали телеканал, — сказала Бекки.

— Ну, если ваши сектанты захватывают все подряд, то за этим делом точно евреи стоят, — неколебимо отозвался Курт.

— Правильно. Они во всех банках, и в правительстве, с нас налоги дерут, также большие проценты за кредиты, и завозят на эти деньги негров и азиатов, чтобы они нас сживали со свету, — поддержал товарища Дэйв. — А в Голливуде евреи фильмы пекут, в которых всех цветных показывают милашками, а белых — паршивцами.

Придется мне выступать. Не люблю это дело, но придется.

— А теперь, мои маленькие друзья, расслабьтесь и послушайте сказочку. Когда-то давно, и души, и плоть людей, и их земля, и их дома считались собственностью разных там демонов. В их честь женщины активно занимались проституцией, а детишек даже закапывали живьем в землю. Люди были по сути параноиками, потому что помышляли не о благе своем и своих ближних, а о том, как умаслить всяких бесов и демонов. Люди были шизофрениками, потому что считали, что им в головы залетают демоны и навевают, нашептывают, что делать и что не делать. Но вот появились ребята, которые стали бороться с этим беспределом, они сказали, что и тело и душа принадлежит нам самим, также как земли и дети. Улавливаете? Эти крутые ребята утверждали, что мы сами отвечаем за свои поступки перед единственным Всевышним, который отдал нам всю планету в распоряжение, требуя в ответ только хорошего поведения. Это была новая вера и она, в конце концов, захватила наш мир. Надеюсь, вы не против такого захвата?

— Боже упаси, — отозвался Дэйв. — А что за ребята учредили эту веру?

— Ну, наверное, арийцы, — сообразил Курт.

— Как бы не так. Евреи с пейсиками и вот с такими носами, — парировал я.

— Не верю. — Курт от возмущения зачавкал активнее.

— А мне дедушка что-то говорил в этом роде, — признался Дэйв. — Про это же и в Библии написано.

— Вот я и говорю, что американцы как дети, — сказал я Ребекке. — А насчет засилья бюрократов с их налогами и завозимыми неграми советую подумать вам, мисс Коэн.

Когда долетели до пункта назначения, то узнали, что в Джелалабаде к власти пришла очередная суперисламская группировка. Кругом были выставлены бдительные посты с суровыми воинами по пояс в бороде. Однако их суровые глаза мягчели и сползали в сторону, когда руки получали мятые зеленые бумажки. В принципе за довольно умеренную сумму мы добрались до окрестностей бывшей советской военно-воздушной базы. Уже совсем стемнело и удалось незаметно расположиться в кустарнике. В инфракрасный прибор ночного видения неплохо различим был транспортный самолет, стоящий на взлетно-посадочного полосе. Большой с четырьмя винтовентиляторными двигателями. Похожий на «Ан-70», только без каких-либо опознавательных знаков. Что интересно, на фюзеляже сверху был установлен реактивный истребитель. В транспортник через кормовую дверь активно загружались тюки. Они сбрасывались на рольганговый конвейер, уносящий их вглубь отсека.

— Вот эти штуки нам и пригодятся, — прошептала Бекки. — Сунем в один из них мину с часовым механизмом, пускай рванет над океаном. Не думаю, что ядерные заряды сдетонируют.

— А что в этих штуках может быть? — поинтересовался Дэйв.

— Может быть даже радиационная защита.

Тюки забирались со склада, оснащенного большими широкими воротами. Там была видна тройка охранников, поигрывающих ручными пулеметами. Далее тюки укладывались на поддон, который цеплял погрузчик и отвозил к самолету, где несколько вооруженных людей занималось разгрузкой.

На склад надлежало проникнуть по-тихому. Сразу захотелось подобраться к противоположной стене и юркнуть в какое-нибудь окошко.

Послали на разведку Дэйва. Он через полчаса приполз на брюхе и сообщил, что никаких окошек на стенах склада нет, цельнометаллические они, хоть взрывай. А вот трубы вентиляционной системы использовать можно для проникновения внутрь, надо только подняться на крышу. Мешает этому лишь пара патрульных, которая обходит склад с периодичностью в три минуты.

— Неплохо бы переключить внимание охраны. Может, устроим отвлекающий обстрел соседнего склада? — предложила Бекки. — У охранников глаза и уши туда нацелятся. И тогда нам хватит времени, чтобы забраться на крышу.

— Вопрос в том, кто устроит бучу и примет на себя ответный огонь всей охраны аэропорта? — пришлось мне задать резонный вопрос.

— Я, — сказала мисс Коэн.

— Нет, я, — вклинился Дэйв.

— Лучше он, — согласился я. — Принцип «дамы вперед» в данном случае не годится.

— Значит, все-таки ты здесь командир, — произнесла Бекки не без смешочка.

— Конечно, советский сержант всему миру командир… Дэйв, возьми пистолет и «Кедр». Вымажи физиономию грязью, голову заверни какой-нибудь тряпкой. Помни, продержаться надо всего пять минут, потом удирай. И еще, как бы у нас не закончилось, ты будешь один из тех, кто пытался спасти человечество.

Парень был не мастак прощальные речи толкать, поэтому просто взял оружие, магазины запасные, кивнул головой и ушел.

— А ты все говоришь, правые экстремисты, правые экстремисты, — уколол я Ребекку, — не всякий твой негр пошел бы так прикрывать группу.

Ровно через пятнадцать минут, как и договаривались, Дэйв включился в дело. Загавкали его стволы, но на парня обратился прямо-таки шквальный огонь. Однако нам некогда было слушать, мы уже бежали к складу.

Подскочили к стене, потом Бекки отстрелила из своего мини-арбалета стрелку с якорьком, за которой потянулся весь трос. Якорь зацепился за стальной уголок крыши и мы с Куртом стали карабкаться наверх, ожидая каждую минуту схлопотать очередь в задницу.

Но обошлось, успели вскарабкаться, раньше чем нас смогла бы зацапать охрана. А вот с вентиляционной трубой пришлось намучиться. Курт — откормленный канадский мальчуган — попросту застрял в ней. Но я тянул его снизу за ноги, так что получил от этого некую дозу удовольствия, да и пропихнуть все-таки удалось. Мы оказались на балках перекрытия под потолком, а потом соскользнули вниз по столбу, причем в наименее освещенный угол. Потом стрельба стихла и нам пришлось вести себя максимально тихо. Помимо белых антирадиационных тюков здесь было много всякой каки — мешки, ящики, бочки. Мы оттащили один тюк в сторонку, чуть распороли его, выкинули часть наполнителя — какой-то довольно мягкой стружки с металлическим отливом… и я получил удар чем-то плоским по башке. Тяжелая боль словно расплющила меня и отключила.

Как я уже впоследствии догадался, Курт от души долбанул по моей тыкве. Я перестал существовать в реальном времени, поэтому соратник, не спрашивая согласия, сунул меня в тюк, который затем довольно аккуратно зашил.

Мой личный тюк был брошен на поддон, а сверху навалены другие. Удивляюсь, как я не прекратил дышать, как «Кедр» с навинченным глушителем не продавил мне живот.

По дороге к самолету я был в обмороке. Наверное, благодаря этому, меня, обмякшего, без подозрений выгрузили на рольганговую дорожку, прокатили по ней и потом принайтовали к чему-то твердому. По настоящему я очнулся, когда самолет уже отрывался от земли. Тряска привела меня в чувство, болезненно влияя на полураздавленные и ушибленные члены тела. Инерционные воздействия показали мне, что я вместе с крылатой машиной набираю высоту и выполняю довольно крутой разворот. Я, невзирая на темные кляксы в голове — последствия преступной активности Курта — начал проделывать дырочку в мешковине. Ведь я хоть и понял, что лечу со свистом, но еще не знал, где и как.