Черный замок

В близи островок, где скрылся магический зверёк, оказался не таким уж и маленьким, как чудился издали: он по размерам подходил даже человеку. И обладал непростым рельефом: разноцветные холмики перемежались с полянками, на которых весело сияли пушистые комочки. Они были разной величины и даже формы, кто-то стоял на месте, кто-то бегал и пищал, они и светились неодинаково. И со стороны немного походили на стайку кроликов.

— Пушистик? — Романд окинул остров изумлённым взглядом, ища своего малыша. — Пушистик!

Зверьки замерли, их огромные глаза смотрели на юного мага… и вдруг стайка кинулась врассыпную.

— Пушистик! Не бросай меня! — юноша заплакал, но слёзы отказались литься из сухих глаз. — Пушистик…

Романд опустился на опустевшую поляну и уткнулся головой в колени. Вот, он не нужен и Пушистику. Всё правильно. Зачем он кому-то?

— Не могу, — обессиленный Керлик облокотился спиной о кровать. — Он отдаляется. Он снова выстраивает стену «своей ненужности и никчемности» ! Я не понимаю! С его-то бешенной жаждой жизни! Один раз он сорваться может, ну, два, но чтобы снова…

— А если это чары? — Лита с недоумением осмотрела комнату: отчего-то все предметы, кроме намертво прикреплённого к стене стеллажа, находились в абсолютно не тех местах, где они были какое-то мгновение назад. Зато дети в колыбелях сладко спали, умиляя мать своим нежным и, пожалуй, непривычным спокойствием.

— Чары? Но я недавно его проверял… Я тебе не говорил, но когда Романд вернулся из Главели, он умирал.

— Я это почувствовала, но ты не хотел беспокоить его и зря пугать меня, поэтому я не стала вызнавать, — Лита слабо улыбнулась. — Но что если эти чары глубоко запрятаны, вплетены прямо в его личность, дух и действуют только в определённых случаях?

— Идиот! — хлопнул себя по лбу Керлик. — Мне же про Мехена столько понарассказыли! Он жаждал уничтожить Романда. Когда взял в ученики, подавлял волю… Конечно же не отец его затюкал — он мальчика просто к себе не подпускал, а вот Мехен постарался! Да и одним заклятьем при маскировке способностей не ограничился. А что лучше всего уничтожит личность, чем ненависть к самому себе? Для чего достаточно лишить человека веры в себя…

— Папа? — дочь посмотрела на отца многообещающим взглядом Хронов, и Керлик вдруг понял, что Олиушо и Милик перед Литой, что весёлая летняя морось перед весенней грозой. — Ты мне что-то ещё не рассказал!

— Да. Но это пока — обещаю, я расскажу всё, что пожелаешь… даже сколько у меня было женщин на самом деле, — чародей криво усмехнулся. — Давай сейчас вернём нашего Романда, а то из достоверных источников мне стало известно, что он называл меня хорошим мужиком, который «просто временами строгий». Надо бы разобраться!

— Папа, не успокаивай меня. Не нужно — я в порядке… Или ты себя?

— Сам не ожидал, вот, — Керлик кивнул и развёл руками. — С таким настроением мы к Романду не пробьёмся, а тот, кто может проложить путь, — пред внутренним взором предстал горный склон и огромная анаконда полностью его занявшая, — сам нуждается помощи. Я это чувствую.

— Но там есть кто-то ещё! — припомнила Лита. — Такая серая змея с пятнышками, большая — шагов двенадцать в длину.

— Разве ж, это большая? — хмыкнул отец и потряс головой, пытаясь избавиться от устрашающего видения, и вдруг резко выпрямился. — Ёорундо Зелеш! Точно! Новелль говорил, что и он с ними исчез. Конечно, он не может никого позвать, да и мы способны только попросить его, но это шанс! Лита, мы попробуем ещё раз!

— Я готова, папа.

Ёорундо Зелеша окружала вода. Наверное, это океан — один раз воин ездил на побережье. Бесконечные водные просторы поразили Ёорундо, они манили и звали, ему хотелось услышать плач чаек и взойти на корабль, повязав голову Лихим платком… Конкретно этот океан был пресным и мелким — вода достигала пояса, но столь же безграничным, как и настоящий. И безбрежным. Воистину безбрежным — вокруг одна лишь вода.

Вода обрушивалась на Ёорундо и с неба, хотя над головой не проплыло ни одной тучи или даже маленького облачка, впрочем, в прозрачной синеве не наблюдалось и солнца. Тёплые струи безжалостно хлестали лицо воина, но не причиняли вреда — они, так и не достигнув тела, разлетались прочь: кто возвращался в небо, кто воссоединялся с прародителем-океаном. Из-за последних водную поверхность покрывала мелкая сетка-рябь, однако рядом с воином стихия вычертила круг спокойствия — видимо брызги отразившихся «кнутов» обладали их мощью.

Сапоги Ёорундо что-то задело, в чистой воде промелькнуло продолговатое тело, вода у ног заволновалась — вдруг прямо перед воином из океана игривым дельфинов вылетела найя.

— А кобры не плавают! — зачем-то сообщил ей Ёорундо.

Та в ответ насмешливо раздула капюшон — мол, убеди меня в обратном.

— Уж поверь мне, гадина.

Она зашипела и качнулась, словно предупреждая, что готова нанести удар.

— Ой! Напугала Зелеша! Иди! С Романдом играйся!

Найя метнулась вперёд. От неожиданности Ёорундо отшатнулся и чуть не упал в воду: в попытке удержать равновесие воин взмахнул руками и отступил назад. В следующее мгновение он обнаружил, что у его океана всё-таки имеется берег. Шпик огляделся. Нестерпимо захотелось пить — Ёорундо наклонился зачерпнуть водицы, но вместо океана обнаружил море, причём сухое — умирающую степь.

— Нет! — рявкнул сам себе воин, вспоминая, что происходит. — Нет! Живи! Очнись!

И он открыл глаза, чтобы вернуться к реальности.

Отца могли спасти лишь чародеи. Но ещё могли. Однако к чародеям следовало попасть. Только один человек способен в этом помочь… Ёорундо рванул к Романду — одна нога зацепилась за другую, и воин шлёпнулся на брата. От удара тот пришёл в себя.

— Род! Ты говорил, что здесь спасение! Где оно?! — юноша ответил отсутствующим взглядом. — Романд, да очнись же ты! Ты нужен нам! — шпик грубо тряханул брата.

— Вам? — разлепил маг сухие губы.

— Да. Отцу. Мне. И себе ты нужен!

— Нет, — Романд закрыл глаза.

Ёорундо отлично понимал, что брат сейчас поверит лишь Имлунду, который уже ничего не мог сказать. И тогда воин вспомнил, почему он оказался здесь, рядом с ними. Как оказался.