Страница 17 из 18
– Девчонка одна есть, – подал голос прыщавый. – Она вроде чем-то таким занималась, и знакомые у нее есть. Не знаем, как подойти.
– А чего тут знать? Тащите в кабак, я там уже буду. Накормим, напоим, на «мерсе» домой отправим... Ей понравится – вот и попалась птаха. Захочет денег – будет работать.
– На дискотеках трава плохо уходит, – пожаловался второй. – Ребята все мультиков просят. Да и девчонки...
– На таблетки я мостов не наводил, – покачал головой Ганс. – Фигня это, не сделаешь на них денег. Короче, не гоните пургу, делайте, что я сказал. И по школам походите. Что, страшно? На перемене зашли в курилку, быстренько показали, договорились, товар сбросили – и все, свободен. Думаете, пионеры брать не будут?
– Слышь, Ганс, – подал голос прыщавый, – тут ходят слухи, что скоро всех нас передавят. Какие-то ребята героин везут, а кто станет ханкой и травкой промышлять, тех ментам сдавать будут. Я порошком торговать не стану, сразу говорю.
– Не бзди, – криво усмехнулся Ганс. – Знаешь, сколько доза герасима стоит? То-то... Травка была и будет, народ без нее не обойдется. И никто тебя не тронет. Пока я не разрешу. – Он тихо рассмеялся.
– Да я и не боюсь... Но если кто на нас наскочит – ты уж разведи.
– И вот еще, – вспомнил Ганс. – Найдите мне парочку торчков, только не совсем опущенных. Чтоб у ребят еще сила какая-то в руках была. Надо разобраться с одним соском, а самому руки марать неохота. Пообещайте им денег, что ли, или ханки.
– Это найдем, есть такие пацаны.
– Ладно, разбегаемся.
Парни без лишних слов испарились. Ганс сделал погромче музыку и рванул по переулку, спугнув нескольких прохожих.
Пробоины ему пару дней назад бесплатно заделали свои ребята из автомастерской, работающей под присмотром Мустафы. Но настроения это не прибавило. Задумка с квартирой доктора потерпела позорный крах, а значит, покупка новой машины отодвигалась на неопределенный срок. Ганс и сам не понимал, почему бы им не вернуться к доктору и не переломать ему ребра за все обиды. Он плохо помнил, что говорил им тогда на лестнице незнакомец с усиками. Но Кича после выглядел очень испуганным и никаких планов насчет доктора не строил. Похоже, нашлись мощные заступники и у этого никчемного человечка.
Студенты успехами не радовали, как и другие распространители. Деньги притекали мучительно медленно. Ганс уже перетрудил мозги, пытаясь придумать что-нибудь новенькое – несложное, но доходное.
Он остановил машину в небольшом дворике и принялся ждать Кичу. Тот находился в гостях у какой-то из своих подруг. Ганс никогда не видел ее в лицо, но поговаривали, что она следователь городской прокуратуры.
Кича появился ровно в шесть вечера, как и договаривались. Он вышел из подъезда – веселый, цветущий, в машине сразу повис запах спиртного и духов.
– Вот так надо с девочками, – проговорил он, устраиваясь на сиденье.
Ганс не понял, о чем речь, но ему это было и не интересно.
– Гони к Мустафе, – приказал Кича, прикуривая сигарету и с блаженством откидываясь на спинку.
Через двадцать минут Ганс в очередной раз рассматривал девочку с букетом и рок-певца с микрофоном, а Мустафа и Кича бубнили в противоположном углу.
– С Пузыря пенки снимать сам Гнутый будет. Тот ему в карты проиграл, а сколько – точно не помнит, все поддатые были. Гнутый сказал, пять косых, ребята подписались... Владимирских пацанов так и не нашли. Машина стоит в лесу, двери нараспашку, а ребят нигде нет. Уже приезжали за ними, спрашивали... Насчет Груздя и Маугли вопрос почти утрясли. Их в СИЗО перевели, но у Ксюхи мать одноклассницы в суде. Сказала, могут отдать под залог. Один залог в кассу, а другой, побольше, на лапу...
– Слушай, а что с докторской квартирой получилось? – неожиданно прервал Мустафа. – Мне Грузила какие-то вещи странные говорит...
Кича мельком взглянул на Ганса, немного помялся.
– С доктором промашка вышла. Он привел какого-то... В общем, выкинули нас...
– Не понял... – Мустафа прищурил и без того узкие глаза.
– Ну, в общем... Да непонятно там все. Я подумал, лучше не соваться. За доктором не те люди оказались, что мы думали.
– Какие еще люди? Ты говорил, никого за ним нет.
– Ну, ошибочка получилась. Кто-то есть.
– Кто? Говори, кто?!
– Ну... – Кича задумался и вдруг понял, что ему нечего сказать. Защитник доктора не назвал ни одного авторитетного имени, однако в тот момент, когда все кувырком летели с лестницы, почему-то казалось, что сила против них стоит неимоверная. Об этом говорил и сам факт, что кто-то посмел унизить людей Мустафы.
– Интересно... Выходит, ты даже не знаешь, кто тебя морщил. А сам ты назвался? Сказал, чей ты?
– Да, сказал. Я думал...
– Ты думал?! Ни черта ты не думал! Теперь каждая собака в городе узнает, что моих людей с лестницы спустили.
– Да нет, никто знать не будет... – Кича беспомощно замолчал. Ганс с любопытством наблюдал, как его всесильный, несгибаемый бригадир съежился под взглядом своего шефа. Впрочем, удовольствие от этого быстро улетучилось.
– Кретины, – процедил Мустафа и до хруста сжал кулак. – Учить вас, что ли, как вопросы решать?
Кича молча развел руками. Мустафа замолк, глядя в одну точку. Чувствовалось, как в голове у него бродят мысли, сталкиваясь и переворачиваясь, будто айсберги.
– Нет, ребята, это дело решать надо, – проговорил он наконец. – Из-за вас, ублюдков недоделанных, надо мной весь город смеяться будет.
– Никто ж не знал, – опять развел руками Кича. – Я все начинал по-умному делать, вон Ганс видел.
– Умник, мать твою... – Мустафа шагал взад-вперед, мысли-айсберги продолжали сталкиваться и расходиться. – И ведь не вовремя все, нельзя сейчас ни с кем ссориться. Ладно, обождем пока, но расхлебывать будете сами. Это дело оставлять нельзя, я не для того свой авторитет в городе ставил, чтоб со мной так шутили.
– Сделаем все как надо, – горячо пообещал Кича.
Мустафа не ответил, он думал. В его душе боролись гордость и благоразумие. С одной стороны, он не мог позволить, чтобы какой-то червяк, жалкий докторишка, ломал авторитет одной из его бригад. Самый важный и решающий вопрос сейчас – кто ему противостоит? Кто посмел так грубо накатить на людей Мустафы из-за простого бесполезного человечка? Или, может, не так уж прост этот доктор?
Мустафа знал, что в городе готовятся крупные перемены из-за передела рынка наркотиков. Его не касалась операция «Снегопад», поскольку он подобного бизнеса избегал. Но в такой ситуации ни в коем случае нельзя было ссориться с другими городскими авторитетами. Нельзя затевать мелкие разборки накануне грандиозных дел, перед лицом которых люди становились маленькими и хрупкими. Попав в шестеренки этой большой и мощной машины, можно в одночасье лишиться всего.
Вопрос с доктором требовал принципиального решения, но не сейчас, немного позже.
Мустафа думал.
Весна пришла ночью, под удары ветра и грохот крыш. Она словно бы штурмом ворвалась в город. Утром бой стих и наступила тишина.
Григорий проснулся, угомонил шлепком будильник и разлепил глаза. Даже сквозь задернутые шторы было видно, что за окном уже царствует солнце и что пришло оно надолго.
Он оделся, побрызгал лицо холодной водой и, пока на плите грелся чайник, вышел на балкон. Двор был залит светом и пропитан свежей весенней влагой. Было пусто, только черная дворовая собачонка разлеглась на скамейке и, наслаждаясь, ловила солнечные лучи – пока еще слабые, неверные, но уже, без сомнения, весенние.
Пользуясь хорошим настроением и приливом сил, Гриша захотел сделать что-нибудь такое, до чего обычно не доходят руки. Хотя бы подклеить отвалившийся кафель в ванной или привести в порядок книги, завалившие стол и подоконник. Потом – в библиотеку, в родной медицинский отдел. День сегодня выдался свободный, да еще такой солнечный и прекрасный, и его следовало потратить с пользой.
Собачонка, напитавшись солнечной энергией, потянулась и соскочила со скамейки, намереваясь пойти по своим собачьим делам. Но едва она ступила на тротуар, как ее спугнул сигнал въезжающей во двор машины.