Когда распускаются розы

– Вы многих знаете в этом городе?

– Но я здесь вырос. И нигде больше не бывал. К тому же строительный бизнес способствует знакомству с разными людьми. – Он облокотился о стойку. – А разве вы не знаете никого в Луисвилле?

– Поверьте, нет. Когда я была ребенком, мы много... путешествовали.

– Ваш отец был военным, геологом, кем?

– Неважно. – Она отвернулась и стала делать салат. Ей не хотелось обсуждать свою родню. – А ваша семья – приятные люди.

– Да. Но мои мама и бабушка считают, что мужчина может быть счастлив только в браке. Когда Рик женился на Джилл, они просто прыгали от радости. И мне кажется, они снова начинают игры в сватовство. Вы попались.

– А почему они выбрали именно меня? Мы же практически незнакомы.

– Бабушка сказала, что у вас доброе сердце, вы честны и добропорядочны.

Шелби была поражена.

– Но мы же виделись с ней один-единственный раз!

Раф пожал плечами.

– Это не имеет значения.

Шелби попыталась сменить тему разговора:

– Мне понравилась ваша сестра. Она тоже работает в вашем бизнесе?

– Анджелина окончила колледж два года назад. Я не уверен, что строительный бизнес для нее, но она помогает мне вести бухгалтерию.

Шелби поставила салатницу на поднос, вынула две тарелки и столовые приборы из шкафа. Положила лазанью.

– Давайте пройдем в другую комнату, – предложила она.

Раф последовал за женщиной в столовую, где стоял большой стол и восемь одинаковых стульев.

– А это откуда?

– Я обнаружила все на чердаке прошлым вечером. Заплатила Джошу и двум его приятелям, чтобы они спустили мебель вниз.

– Прекрасный гарнитур. Почему же он не был продан на аукционе вместе с остальными вещами?

– Не знаю, но риелтор сказал, что я могу распоряжаться всем, что осталось в этом доме.

– Да. Вы приобрели просто уникальные вещи. – Он еще раз посмотрел на мебель. – Когда начнем циклевать полы, мы накроем этот гарнитур, и все будет о'кей.

Шелби постелила на стол салфетки, поставила тарелки. Потом уселась напротив Ковелли, и Раф начал рассказ о своей жизни в Хэйвен-Спрингс, куда его семья приехала из Италии после Второй мировой войны.

Во время беседы Ковелли постоянно подливал вина. Шелби расслабилась, ей было легко разговаривать с Рафом.

– Я рассказал вам уже многое. Что же касается мебели моего отца при аварии на строительстве, то сегодня мы узнали, что тип, который всех подставил, нуждался в деньгах для покупки наркотиков. Отца нет, а парень, продававший некондиционный лес под маркой качественного, ходит на свободе! Несправедливо.

Шелби встала и подошла к Рафу, испытывая острое желание успокоить его. Она подняла руку и дотронулась до спины мужчины. Ковелли весь напрягся.

– Я боюсь своих мыслей, иногда мне хочется пойти и убить его. – Раф повернулся к Шелби, кулаки его были сжаты. Увидев слезы в ее глазах, он просто возненавидел себя. – Господи, Шелби, простите. Я не хотел вас напугать.

– Я знаю, – сказала она и вышла.

Раф понял, что Шелби была потрясена. Взяв бокалы с вином, он последовал за ней в комнату.

Над компьютером горела небольшая лампа. Раф подошел, взглянул на светящийся экран. Затем включил музыку. Мягкие, мелодичные звуки заполнили помещение. Раф повернулся к Шелби.

– Вот, выпейте это, – сказал он, – вино поможет вам успокоиться и расслабиться.

– Если я выпью еще хоть немного, то просто засну.

– Это намек на то, что мне нужно уходить? – Их глаза встретились. Она пожала плечами:

– Если есть куда, уходите...

– Но я как раз там, где мне хочется быть больше всего. Однако было бы приятно, если бы вы сами пригласили меня остаться. – Он подошел ближе. – Разве это так трудно, Шелби?

Она занервничала, но быстро взяла себя в руки.

– Хорошо, оставайтесь ненадолго.

Раф поставил бокал с вином на стол. Затем обнял Шелби.

– Если бы вы знали, как я хочу остаться! Как сильно нуждаюсь в вашей помощи и поддержке... – проговорил он.

Шелби задыхалась от волнения. Ее взгляд не отрывался от лица Рафа. Она чувствовала все, что чувствовал он. И уже точно знала: Ковелли никогда не уйдет из ее жизни.

В порыве страсти он притянул Шелби к своей груди, его губы коснулись ее губ. Огонь желания охватил обоих. Раф сжимал объятия все крепче, его руки уже знали каждый изгиб ее тела, он просто сгорал от нетерпения заняться с нею любовью. Но вдруг Ковелли опомнился. Ему недостаточно одной ночи с Шелби...

– О Боже, вы можете заставить мужчину забыть собственное имя! – Он отпрянул и коснулся ее чувственного рта своими пальцами. – Если бы все обстояло иначе... если бы я мог...

Шелби напряглась, затем отстранилась от него.

– Не надо, Раф. Я все понимаю. Мы вместе спасались от одиночества. А поцелуй был просто поцелуем. Я не верю в большее. Слова... слова уплывают и ничего не значат.

То, что она говорила, потрясло Рафа. Он не ожидал такой реакции.

– Клянусь, мне пора домой. Спасибо за угощение и за... прекрасный поцелуй.

Ковелли поспешил выйти. К чему стараться? Нужно сохранять достоинство.

Следующий час Раф провел в гонках по окрестностям. Сначала он поехал к местному озеру, затем назад, в город. В конце концов оказался у дома брата. Было далеко за полночь, везде темнота, но это не остановило его. Он постучал в дверь.

Открыл сам Рик.

– Брат, что ты тут делаешь? Кто-то заболел? Бабушка или мама?

Раф жестом остановил его:

– Они в порядке. Это со мной плохо.

– Что случилось?

– У меня проблема.

– Любимый, кто там? – спросила Джилл, показавшись в дверях в одной ночной рубашке.

И она, и Рик выглядели так бодро, будто и не ложились спать. Господи, он же помешал им заниматься сексом. Он всем все испортил.

– Простите, я вовсе не хотел тревожить вас, – сказал Раф. – Прошу извинения, Джилл. Братец, я поговорю с тобой завтра.

Он повернулся, чтобы уйти, но Рик схватил его за руку.

– Ты никуда не пойдешь, Раф. Сядь на ступеньку, остынь, – потребовал он, – я сейчас вернусь.

Раф послушно устроился на крыльце старого дома и глубоко задумался. Через несколько минут появился Рик с двумя бутылками пива в руках. Одну передал брату, а затем сел рядом с ним.

– Тебе нужно снять стресс.

Раф запрокинул голову и сделал глоток. Потом уставился в темноту.

– Помнишь, как мы в детстве бегали по двору, стараясь поймать светлячков и посадить их в банку?

– Не тяни резину, Раф. Что случилось?

– Хорошо, хорошо. Я хочу спросить тебя кое о чем.

– Давай.

– Когда ты понял, что серьезно относишься к Джилл, – с начала знакомства или позже? Ты боролся за нее?

– Боролся неистово. И хотел ее постоянно, но думал, что, может быть, ей будет лучше с кем-то еще. Это-то и останавливало.

– И что изменило ход твоих мыслей?

Рик приподнял бровь.

– Этот допрос приведет к чему-нибудь?

– Скорее всего; только ответь мне.

– О'кей. Я понял, что, если не удержу Джилл, другой будет целовать ее, заниматься с нею любовью, другой ворвется в ее жизнь. Я не мог согласиться с этим. А значит, полюбил по-настоящему.

Раф простонал:

– Шелби, Шелби... Я боюсь своих чувств, но все сильнее тянусь к ней.

Рик улыбнулся.

– Тогда какого черта? Отправляйся к ней.

Раф замотал головой.

– Я только что был у Шелби и... ушел.

– Еще один Ковелли, заставляющий сам себя страдать!

– Но у меня нет ничего, что я мог бы предложить Шелби. Моя жизнь полна обязательств. Мне нужно восстановить честное имя отца.

– Но ты же хочешь заботиться об этой женщине? – спросил Рик.

– Дело в другом. Я с трудом поддерживал наш бизнес. Если бы ты не помог мне, не знаю, что могло бы случиться. – Раф немного помолчал. – Да, я уверен: фирма «Ковелли и сыновья» перестала бы существовать. Все, что отец создал с таким трудом, могло рухнуть. Из-за меня.

– Нет, Раф. Из-за сложившихся обстоятельств. Но сейчас-то дела наладились. Мы встали на ноги.