Страница 23 из 107
В эпоху искусственной интеллектуальной промышленности отношения «капитал/труд» перестают быть осмысленными переменными, поскольку рушится все различие между капиталом и трудом. Человеческий капитал – квалификации и знания – создаются теми же инвестиционными фондами, что и физический капитал. Все еще существует грубая рабочая сила (готовность отдавать свое время), но она играет гораздо менее важную роль в производственном процессе и, во всяком случае, может быть куплена очень дешево, раз имеется для этого целый земной шар бедных людей, которым недостает работы.
В наши дни единственным источником сравнительного преимущества являются знания и навыки. Они стали ключевой составляющей размещения экономической деятельности в конце двадцатого века. Силиконовая долина и «Шоссе 128» находятся попросту в тех местах, где имеется интеллектуальная сила. Ничто иное не говорит в их пользу.
После изобретения в двадцатом веке наукоемких отраслей промышленности – первой из которых была химико-технологическая промышленность в Германии – важное значение приобрело намеренное изобретение новых продуктов. Те, кто изобретает эти новые продукты, производят эти продукты в течение начальных, самых прибыльных и высокооплачиваемых этапов своего жизненного цикла. В конечном счете производство переходит в третий мир, но тогда продукт становится трудоемким, низкооплачиваемым товаром невысокой доходности. Классическим примером была текстильная промышленность. Она питала промышленную революцию в Англии и в Соединенных Штатах, но в настоящее время это стандартная продукция третьего мира.
Однако то, что называлось «жизненным циклом продукта», больше не существует. Искусство воспроизведения образцов вместе с ростом транснациональных компаний, заинтересованных в использовании технологий в местах с наименьшими издержками производства, создало мир, где технологии новых продуктов обходят вокруг света почти так же быстро, как капитал и естественные ресурсы. Патентованные технологии новых продуктов не обязательно применяются там, где они изобретены, или теми, кто их финансировал.
Подумайте о видеокамере и магнитофоне (изобретенных американцами), о факсе (изобретенном американцами) или о проигрывателе компакт-дисков (изобретенном голландцами). Когда дело дошло до продаж, рабочей силы и доходов, все эти продукты стали японскими, хотя японцы не изобрели ни одного из них. Изобретение продукта дает очень небольшое экономическое преимущество, если страна, где оно сделано, не является в то же время самым дешевым в мире производителем этого продукта. Технология никогда не была важнее, чем в наши дни, но более важно быть лидером в технологии производства, и менее важно – быть лидером в технологии новых продуктов.
Быть дешевым производителем – это отчасти вопрос заработной платы, но в гораздо большей степени вопрос, как овладеть технологией производства, как приобрести навыки и знания, как скомбинировать новшества и как управлять процессом производства. Успешный бизнес, овладевший технологией производства, должен управляться таким образом, чтобы изобретение, проектирование, изготовление, продажа, снабжение и сервис составляли безупречно слаженное целое, с которым не могут сравниться конкуренты. Секрет, как быть наилучшим, оказывается, состоит не в трудоемкости, и не в капиталоемкости, и даже не в емкости менеджмента, но в обладании базой квалификаций, пронизывающей всю организацию и позволяющей дешево интегрировать все эти виды деятельности.
Классическая теория сравнительного преимущества часто излагается таким образом, как будто торговля приносит выгоды всем. В техническом смысле это неверно. Если страна пользуется сравнительным преимуществом, то ее общий доход растет, но внутри каждой такой страны есть индивиды, которые проигрывают. В действительности теория утверждает, что извлекающие выгоду из международной торговли получают избыток дохода, компенсирующий потери тех, кто проигрывает от начала международной торговли. Если такая компенсация в действительности не выплачивается (что почти никогда не происходит), то проигравшие имеют вполне разумные мотивы сопротивляться международной торговле.
Но в классической теории потери обычно считаются совсем небольшими. Во-первых, предполагается, что существует полная занятость, то есть что свободная торговля никого не делает безработным. Во-вторых, цена перехода считается нулевой. Когда работники вынуждены перемещаться в другие регионы, отрасли или фирмы, то предполагается, что не разрушаетсяникакой капитал – ни капитал региона или отрасли, ни специфический для фирмы физический или человеческий капитал. В-третьих, норма прибыли везде считается одинаковой. Предполагается, что все виды промышленности имеют одинаковую норму прибыли с человеческого или физического капитала. Полагают, что все фирмы и все отрасли платят рабочему одно и то же за его согласие отдать час своего времени. Вследствие этого необходимость переменить место или характер работы не меняет или почти не меняет заработка.
В классической теории сравнительного преимущества правительству не отводилось никакой роли в определении расположения отраслей промышленности. Считалось, что для всего есть «правильное» место, заданное естественными ресурсами и соотношениями факторов производства. Если все делается в «правильных» местах, то общая мировая продукция будет максимальна. При этом мудрые правительства знают, что любая попытка изменить частное решение о расположении предприятия обременит экономику лишними расходами, поскольку «неправильное» расположение попросту означает неэффективность.
Вся эта система верований нашла свое выражение в теперь уже бессмертных словах, приписываемых председателю Экономического совета при президенте Джордже Буше Майклу Боскину: «Безразлично, делает ли какая-нибудь страна картофельные или компьютерные чипсы» (8).
Но, конечно, все эти предположения неверны. Торговля может вызвать безработицу. Люди, потерявшие работу при расширении импорта, могут оставаться безработными долгое время. Теоретически правительства могут стимулировать свою экономику, чтобы предотвратить рост безработицы, но часто они этого не делают. Перемещение людей в другие регионы, отрасли или фирмы требует расходов. Из опыта известно, что заработная плата и норма прибыли на капитал не выравниваются даже за долгое время.
В 1992 г. средний заработок американца колебался от 20,68 доллара в час в производстве сигарет и 19,70 доллара в час в производстве солодовых напитков до 5,94 доллара в час в производстве женского платья и 5,29 доллара в час в предприятиях, торгующих едой и питьем (9). Если прибавить дополнительные льготы, эти различия возрастают на четверть (10). Средние проценты дохода на обыкновенные акции колебались в 1992 г. от 27% в фармацевтике до минус 26% в производстве строительных материалов (11). Если рассматривать обороты фирм, а не видов промышленности, то различия оказываются еще большими.
Такие различия сохраняются долго. В экономике и динамике реального мира никогда не устанавливается мировое равновесие равной заработной платы и равной нормы прибыли. Фармацевтическая промышленность именно потому стала поводом для острых политических споров, что в этой отрасли была самая высокая норма прибыли на капитал почти за все время после Второй мировой войны. В нефтяной промышленности заработная плата была постоянно выше средней (на 29%), а в домашних услугах – ниже средней (на 36%).
Заработная плата зависит не только от индивидуальной производительности. Экономисты с университетским образованием и дипломом доктора наук, работающие в американском коллективе, зарабатывают гораздо больше, чем в английском. У англичан знания не хуже наших, но они порождают своей деятельностью меньший доход, потому что производительность других членов коллектива у них ниже. Ценность знаний любого индивида зависит от того, насколько умно он используется во всей системе, то есть насколько способны абсорбировать его знания покупатели и другие поставщики.
8. Профессор Боскин отрицает, что он когда-либо делал такое замечание, но оно войдет в историю как его самая знаменитая фраза независимо от того, произносил он ее в действительности или нет.
9. U. S. Department of Labor, Employment and Earnings, March 1993, pp. 93, 99.
10. Lawrence F. Katz and Lawrence H. Summers, Rents: Evidence and Implications, Brookings Economic Papers, Microeconomics 1989, pp. 209, 220.
11. Fortune, The Fortune 500, April 19, 1993, p. 254.