Страница 20 из 107
Это была правдоподобная теория, и она была принята почти везде в третьем мире. Быстрому принятию этой теории не помешал тот факт, что импорт собирались отрезать у старых колониальных господ. Не приняли во внимание то, что революционный коммунизм в 50-е гг., по-видимому, развивался быстрее капитализма. К сожалению, квазисоциалистические замены импорта не действовали нигде, где их пытались применить. Квази-частно-общественные фирмы попросту жили под защитой высоких квот и пошлин, пользовались правительственными субсидиями и зарабатывали массу денег; им жилось хорошо, и они никогда не беспокоились, что не достигают эффективности развитого мира.
В 70-е и 80-е гг. было четыре развивающиеся страны, отбросившие такую стратегию и начавшие ориентироваться на экспорт. За исключением Гонконга, их фирмы были защищены на своих домашних рынках, где пошлины, квоты и административные меры сдерживали конкурирующие продукты первого мира, но эта защита предоставлялась лишь в том случае, если эти фирмы в то же время экспортировали свои изделия, не уступая в эффективности развитому миру. Полагали, что эти фирмы, вынужденные стать эффективными, чтобы выжить намировых рынках, в конечном счете применят те же методы и в своей внутренней деятельности. Это предположение подтвердилось. Теперь эти четыре прежде бедных страны имеют ВВП на душу населения, по существу исключающий их из третьего мира: в Гонконге в 1993г. 18000-20000 долларов на душу населения; в Сингапуре в 1993 г. 16 000-17 000 долларов на душу населения; на Тайване в 1993 г. 10 000-11 000 долларов на душу населения и в Южной Корее в 1993 г. 8 000-9 000 долларов на душу населения (29).
Важно осознать, что успех этих малых стран в Азиатско-Ти-хоокеанском регионе, вместе с крахом коммунизма и социализма, произвел интеллектуальную революцию в третьем мире. Например, Североамериканская зона свободной торговли (НАФТА, North American Free Trade Agreement) без этой революции была бы невозможна. В течение десятилетий Мексика старалась экономически изолироваться от США. Были установлены строгие лимиты на использование американских менеджеров и американского капитала. Сейчас мексиканцы хотят участвовать в мировой игре. И так поступают теперь в третьем мире все остальные.
Некоторые страны (Индонезия, Малайзия) отбрасывают свои прежние идеологии быстрее других (Индия, Египет), но все отбрасывают свою веру в замену импорта и квазисоциализм. Все хотят ориентироваться на экспорт. Вместо шестидесяти пяти миллионов людей в четырех странах, играющих в экспортную игру, будет три миллиарда людей во всем третьем мире, стремящихся играть в экспортную игру. Какова бы ни была степень конкуренции со стороны стран третьего мира с низкой оплатой труда в конце двадцатого столетия, по мере движения к двадцать первому веку все уровни интенсивности поднимаются. Некоторые из стран с низким уровнем заработков, участвующих в конкуренции, сосредоточиваются на высококвалифицированном труде. Фирма «Тексас Инструменте» проектирует свои самые сложные компьютерные микросхемы в Индии. Фирма «Моторола» имеет центры проектирования оборудования в Индии и в Китае (30).
Экономическая география всюду находится в движении. Рассмотрим Ближний Восток, исходя из предположения, что там будет мир: это тридцать миллионов низкооплачиваемых рабочих в Египте, техника в Израиле, палестинцы – самые образованные из арабов, богатые потребители и инвесторы в области Персидского залива. Все это случится не сразу, но через десять или двадцать лет в этой части мира может сложиться очень интересная экономика.
В некоторых видах промышленности, например, в туризме, это может произойти намного быстрее. Представьте себе туристский маршрут, начинающийся с древностей Египта, продолжающийся религиозными памятниками Святой земли, затем посещение Петры в Иордании (фантастический римский город на дне каньона), и в заключение лучшие в мире пляжи и погружения с аквалангом в Красное море. Нужно не так уж много мира на Ближнем Востоке, чтобы там стало безопаснее, чем во Флориде, – и миллионы людей переменят свои планы отпусков.
Или предположим, например, что мир будет в области Кавказа. Если речь идет о горнолыжном спорте, то Кавказские горы куда лучше Альп – они выше, там больше снега, лучшая погода и нетронутая природа. Если уж лыжник садится в самолет, то зачем останавливаться на Альпах – можно пролететь часом или двумя дольше. Австрийские компании уже предлагают лыжный спорт с доставкой на вертолете на Кавказские горы, конкурируя с доставкой европейских лыжников в Канаду.
Есть также возможность создать тюркский Общий рынок, который охватит тюркоязьгчные народы на окраине Европы, на Ближнем Востоке и в Средней Азии. Он может и не возникнуть, но он возможен.
Политические границы важны для экономики, поскольку они отмечают линии, на которых собирают пошлины, устанавливают квоты, применяют различные юридические и налоговые системы, делают инвестиции в сферу социальных услуг и осуществляют административное руководство. Во время «холодной войны» СССР и Соединенные Штаты были согласны в одном вопросе: обе великие державы считали, что опасно разрешить изменение национальных границ, поскольку они были слишком уж склонны втягиваться в возникающие таким образом пограничные споры между своими клиентами. Если какая-нибудь страна полагала, что проигрывает в пограничном споре, то она обращалась за помощью к союзной великой державе, и очень трудно было отказать в такой помощи, не нарушая союзной солидарности. А если одна из великих держав оказывала помощь, то другая, конечно, должна была сделать не меньше. Обе великих державы на опыте научились, что если кто-нибудь пытается силой передвинуть границы (как это было на Кубе, в Южной Корее, Вьетнаме, Афганистане), то возникающие двухполюсные силовые конфликты угрожают выйти из-под контроля. Если по поводу границ нельзя было прийти к согласию (как это было в Южной Корее и в Германии), то обеим сторонам приходилось держать на этих границах большие армии, чтобы стабилизировать ситуацию. Обе сверхдержавы не могли допустить, чтобы их клиентов теснили клиенты соперничающего блока, но обе знали, что если они дадут втянуть себя в местные граничные споры своих клиентов, то возникнет слишком большая опасность, что Вашингтон и Москва начнут обмениваться ракетами.
Когда окончился колониализм, на карте мира стали часто меняться имена, но после Второй мировой войны почти не менялись границы. Когда окончился коммунизм, стали меняться не только имена, но и границы. Некоторые из этих новых государств не существовали как национальные государства полстолетия или три четверти столетия (например, Польша), у некоторых была очень короткая история (балтийские республики, современное существование которых было лишь между Первой и Второй мировыми войнами), некоторые не существовали сотни лет (Украина и мусульманские республики Средней Азии, завоеванные Россией в семнадцатом и восемнадцатом веке; страны Закавказья, которые были независимы лишь до Оттоманской империи), а некоторые в действительности не существовали никогда (Беларусь). Некоторые из этих стран основываются мирным путем (Чешская Республика, Словакия и Словения), а другие появляются и исчезают в ситуации войны (Грузия, Азербайджан, Армения, Хорватия, Сербия, Босния, Македония). Новые нации, имена которых едва известны (Чечня), будут продолжать откалываться или пытаться отколоться от старых наций (России). И некоторые из нынешних новых наций вряд ли долго останутся нациями (Беларусь?).
В прежнем коммунистическом мире из развалин коммунизма строятся новые страны и новые правительства. Нации никогда не строятся легко. Правила еще должны быть написаны; традиции еще должны установиться. Политическая власть вначале подвижна и неустойчива. Можно предвидеть волнения и хаос.
29. «A Survey of Vietnam,» The Economist, July 8, 1995, p. 4.
30. Keith Bradsher, «Skilled Workers Watch Their Jobs Migrate Overseas,» New York Times, August 28, 1995, p. 1. 31. Andrew Stark, «Adieu, Liberal Nationalism,» New York Times, November 2, 1995, p. A27.