Страница 57 из 60
Подняться еще раз? Вдруг все его подозрения гроша ломаного не стоят? Вдруг логика — ни при чем?! И случайные совпадения на самом деле всего лишь случайны.
Тогда у него есть шанс.
В стекло кто-то постучался. Илья мгновенно покрылся испариной и долго не мог вспомнить, как открывается дверь или опускается стекло в машине. Разглядеть, кто там снаружи, тоже не удавалось. Он понимал, что это не может быть Женька, он видел ее на втором этаже обшарпанного, старого дома, однако руки нетерпеливо дрожали, глаза шарили туда-сюда, сердце колотилось в боку, сделавшись огромных размеров от внезапной надежды.
Прошло несколько мгновений, а показалось, что начался новый век.
Илья распахнул дверь и увидел собственного сына.
— Ну вот, а бабушка говорила, что это не твоя машина! — удовлетворенно заорал Данька, вскарабкиваясь ему на колени. — А я тебя еще издалека увидел, с дороги!
— Ты откуда здесь? — обалдело спросил Илья.
— Из Макдональдса, — с удовольствием пояснил Данила, — у меня еще картошка осталась, хочешь?
Он протянул отцу промасленный яркий пакетик.
— Спасибо. Не надо.
Илья заметил деда, о чем-то спорившего с бабушкой у шестерки, припаркованной в самом начале двора. Надо понимать, прибыла служба спасения. Жаль, что мать с Маринкой не захватили. А то получился бы целый семейный подряд. Он так разозлился, что принялся жевать омерзительный холодный картофель.
— Ну и зачем вы приехали? — прищурившись, спросил Илья, когда дед подошел к джипу.
— Пап, да мы к Женьке, — встрял Данила, — ей надо было вещи забрать, вот мы приехали помочь. Одна-то она не справится.
Очень любопытная версия. Интересно, кто придумал ее, чтобы не травмировать ребенка? Сказать бы этому умнику пару ласковых. И не посмотреть на то, что им окажется мать или бабушка.
Зачем, спрашивается, врать? Да еще так беспардонно. Ведь все равно через пару дней Данька поймет, что его взрослая подружка укатила насовсем, а не за вещами.
Илья раздраженно выдернул ключи из зажигания, вышел из машины и уставился на деда.
— Кто это придумал?
— Что именно? — прикинулся, что не понимает, о чем речь, Виктор Прокопьевич.
— Не дури, дед. Зачем вы сюда приехали? Моральную поддержку оказать?
— А если и так, тебе что за дело? Ты сам-то на фига нервы ей треплешь? Или примчался сюда на крыльях любви?
Неслышно подошла бабушка и прервала возмущенный ответ Ильи, твердо заявив, что им надо идти, а его, Илью, ждут дела.
— Это точно! Еще как ждут!
Он долбанул кулаком по бамперу, и сигнализация немедленно откликнулась противным заунывным стоном.
— Едрит твою! — удивился дед. — Выпить бы тебе, Илюха.
— Да отвяжитесь вы от меня! Данька!
Тот с неохотой оторвался от лопоухой дворняги, которую настойчиво потчевал ломтиками фри.
— Слушай, Дань, ты…
Он остановился, окинув недоверчивым взглядом родственников, и отвел Данилу в сторонку.
— Пап, а ты к Женьке с нами пойдешь, да? Ты ей напомни, чтобы она книжку про Карлика Глаза взяла, ладно? А то я забуду…
— Про Карлика Носа, — автоматически поправил Илья, — не перебивай меня, ладно?
Данька важно кивнул.
— Ты в моем кабинете играл?
— Нет. Я не играл. Я на компе работал.
Илья закатил глаза. Что будет лет через пять, а? Его шустрый сынок к тому времени, пожалуй, освоит ракетную установку.
— Ладно, работал так работал. А в ящик с бумажками лазал?
Данька обиженно выпятил губы.
— Ты мне велел не лазить, я и не лазю. Мне своих проблем хватает.
Охо-хо-нюшки, подумалось Илье.
— Значит, точно не лазал? И ничего оттуда не доставал?
— Нет, — решительно помотал головой его продвинутый сынок.
— А Женю ты в кабинете не видел? Может, она там читала книжку или еще что-нибудь делала?
— Не, мы читали у меня в комнате.
Трудно допрашивать трехлетнего ребенка. Особенно, если это твой собственный ребенок. Особенно, если речь идет о женщине, которая с этим ребенком обращалась, как со своим сыном. Вот и выкручивайся, как хочешь!
Просто поеду сейчас в офис, подам заявление об уходе, выйду на заслуженный отдых и стану выращивать огурцы. Так примерно решил Илья.
—..и мы с ней играли, — между тем тарахтел Данька, — а в кабинете игрушек-то нет и тащить туда неохота! Я там только машинку под диваном оставил, но она так себе, неинтересная. Если захочешь, можешь себе взять.
— Что за машинка? — зачем-то спросил Илья.
— Да так, ерунда. Колесо сразу отвалилось. И руль не крутится. Сплошная пронафация…
— Профанация.
Данила недовольно засопел:
— Я так и сказал. Пнофарация. Уж если не разбираешься в автомобилях, зачем покупать? Я вот так думаю! А то выбрала какую-то дребедень, вот сама бы в нее и играла, нечего людям дарить. Тетям вообще нельзя доверять насчет машин, правда?
— Каким таким тетям? Вон Женька запросто… Стоп. Куда его понесло?!
— Женька не тетя, — возразил Данила убежденно, — а вот невеста твоя — вылитая тетя.
— В каком смысле? — не понял Илья и вдруг поперхнулся, осмыслив последнюю фразу. — Что значит невеста? Данила, ну-ка поясни, о чем ты тут талдычишь! Какие машинки, какие тети?
— Ну, это…
Данька вспомнил неожиданно, что обещал не рассказывать отцу, что в гости приходила невеста.
— Так, давай по порядку. Внятно и четко.
— Илья, мы уже тут полчаса торчим! — крикнул дед. — Сколько можно ждать?
— Сейчас! Даня, быстро говори, что за тетя подарила тебе машинку?
— Невеста твоя. Рита которая. Она к нам в гости приходила, но бабушка просила тебе не рассказывать. Я теперь предатель, да?
— Нет, — пробормотал огорошенный Илья.
— Даня! — на весь двор гаркнула Ирина Федоровна. — Поговоришь с папой вечером, идем скорей!
Он вопросительно покосился на отца.
— Беги, сынок, — рассеянно махнул рукой тот.
— Пап, ты не думай, — торопливо зачастил Данила, — я умею слово держать. Я просто забыл. Честно, честно, я сначала помнил, а потом забыл, вот.
— Ничего. Это не страшно, Дань, иди к бабушке. Илья смотрел, как родня шагает к подъезду. На него они не обращали ни малейшего внимания, даже попрощаться не соизволили.
Он заслужил это, черт побери!
Наверное, они не до конца поняли его планы, но что-то в его дерганых жестах, скрипучем голосе, гневно пылающем взгляде беспредельно насторожило семейство. Встревоженные, они примчались сюда, чтобы утешить ее и защитить от его обвинений. Вдруг уяснив это, Илья захотел провалиться в преисподнюю, лишь бы не видеть, как его семья борется за то, что он считал потерянным навсегда.
Конечно, все еще надо проверить. Довольно действовать очертя голову. Хватит с него! Он возьмет себя в руки. Он отбросит эмоции. Он все выяснит точно, не упустит ни единой детали, припомнит малейшие подробности и вдоль и поперек изучит каждое обстоятельство.
Чтобы убедиться, что был неправ, — чудовищно неправ! — и повеситься на первом же попавшемся суку. Другого выхода не будет.
Может быть, стоило уточнить у деда или бабушки про Риту?
Может быть, стоило забить на все и умчаться за тридевять земель, на необитаемый остров?
Может быть, стоило подняться на второй этаж, в коммунальный неуют, прижать к груди стриженую макушку, прошептать, что это было лишь скверное недоразумение, что он виноват и готов понести наказание, что ему худо без нее. Может быть, ничего не надо выяснять, а?
«Ты же собирался не обращать внимания на эмоции! Да и с чего вдруг ты поверил ей? Факты остаются фактами, разве не так? Конечно, возникли новые обстоятельства, их надо учесть, но не более того. Рита, наверняка, изображала невесту просто из вредности. Почувствовала себя отвергнутой, вот и решила насолить, запудрив мозги твоей семье».
Почему одну он оправдывает, а другой не дает шанса?
На первую ему плевать. А что делать со второй, неизвестно. Любое маломальское сомнение в ней сведет его в могилу. Или все, или ничего. Только все или ничего.