Пламенное небо

— Это не дым, а пар, — успокаиваю его. Он недоверчиво качает головой.

Напившись воды из их фляги, я залезаю в кабину, забираю часы и, взвалив на плечи парашют, двигаюсь к аэродрому.

— Будьте здоровы, хлопцы, — говорю на прощанье. — Желаю и вам стать летчиками.

До своих добираюсь на попутной полуторке. Клонит ко сну — обычно на боевое дежурство мы поднимаемся с рассветом. Как бы не прозевать нужный поворот! Закрываю глаза и вспоминаю детство. Вот так и я когда-то босоногим пастушком мечтал подняться в небо… Разные мысли, картины пережитого одна за другой проносятся в голове и возвращают меня к сегодняшнему дню. Следовало ли взлетать с аэродрома, ведь в воздухе находились только «мессеры», — мучительно соображаю я, пытаясь найти ответ — Ведь перед парой Гаранчука стояла задача наращивать бой. Но фактически бой закончился, и его следовало не развивать, а начинать сначала. Имел ли я право на риск: идти одним самолетом против десяти асов, не обдумав свои действия и не доложив о ситуации командиру?

Вспоминаю советы командира полка Морозова: не вступай в бой, если шансов на победу нет. Это верно. Как говорится, не лезь на рожон. Но в небе вспыхнула ракета. Я выполнял приказ. Правда, результаты… Пилот возвращается из боя без машины и с царапиной на лбу. И смешно и горько.

Командир встретил меня с улыбкой.

— Где твой конь?

— Вот здесь, — я показал на карте.

После короткого доклада о происшедшем поделился сомнениями, которые мучили меня в пути.

— То, что задумываешься над своими действиями, анализируешь их, это хорошо, — сказал подполковник. — Но поступил ты правильно. Наращивать бой не пришлось, ты его закончил. Представь себе действия авиаторов противника, если бы твой самолет не взлетел. Фашисты, несмотря на зенитный огонь, уничтожили б машины на заправке. Здорово бы нашкодили нам. Тебе удалось оттянуть их на себя… Поврежденную машину отремонтируем. А за то, что не растерялся, умело провел бой, объявляю благодарность.

На душе у меня отлегло. Будто тяжесть свалилась с плеч.

Вечером, в который раз обдумывая события дня, прихожу к выводу: все-таки мне следовало действовать иначе — набрать высоту, разогнать скорость и свалиться на вражеских асов неожиданно.

Хорошие мысли и решения подчас приходят с опозданием, когда их уже невозможно осуществить. Но это может пригодиться в будущем.

Мы учились жить у жизни, приобретали боевое мастерство в бою, самостоятельно овладевали всем новым, не изведанным ранее, превращая его в свое достояние, опыт. Постигали все собственным умом, нередко ценой своей крови. Мы не были потомственными авиаторами, большинство из нас обучалось ускоренным порядком по сокращенной программе. Но мы вышли из трудового народа и овладели техникой высшего класса, которую создал наш народ по приказу Родины. Рабочий человек, труженик, как в труде, так и в науке, способен достичь вершин совершенствования. Асами не рождаются, ими становятся, если этого потребует твоя Отчизна. И в этом отношении нет предела способности народа к самовыражению.

Дорогу осилит идущий

Противник пытается штурмом овладеть Сталинградом, бросает в бой все новые и новые наземные дивизии, авиацию. На город нацелены тысячи орудий, минометов, дождем сыплются сотни бомб, но Сталинград стоит и обороняется. Мы, как и раньше, по нескольку раз в день отражаем атаки врага, штурмуем его аэродромы, вылетаем на перехват, ввязываемся в одиночные схватки. Успеха в последних достигают пока далеко не все летчики.

Стремясь нанести советской авиации как можно больший урон, гитлеровцы решают блокировать аэродромы. Ими разработан план, главная цель которого — держать нашу авиацию «под колпаком», не давать ей возможности взлетать.

Высоко в небе кружатся фашистские асы. Воздушные схватки начинаются с рассветом. Пара за парой враги утюжат воздух с утра до вечера, мелькая черными крестами. Как только взлетают наши машины, вражеские истребители на огромной скорости бросаются на них. И все же мы ходим на перехваты, сопровождаем штурмовики и бомбардировщики.

Поиски способов борьбы с вражескими асами, наконец, приводят к целесообразному решению. Командование 8-й воздушной армии создает группу специального назначения и перебрасывает ее на другой аэродром. В состав группы из нашего полка вошли Владимир Лавриненков, Алексей Рязанов, Борис Бугарчев, Иван Борисов, Амет-Хан Султан, Иван Степаненко.

Командир полка, прощаясь с нами, напутствует:

— Теперь вы, ребята, гроза для немецких асов. На вас наша надежда: или справитесь с ними, или оставаться нам под «колпаком»… Командовать вашей группой назначен полковник Додонов, командир соседнего полка.

Конечно, Морозов преувеличивал нашу роль. Однако мы были преисполнены желания победить и понимали всю ответственность возложенной на нас задачи. Группе надлежало нападать на противника из засад, сбивать его с первой атаки, наращивать бой наших истребителей.

Первый такой вылет состоялся 7 сентября 1942 года. Мы с Амет-Ханом поднялись на перехват «Фокке-Вульфа-189», так называемой «рамы». Этот самолет хорошо был известен нашим солдатам: его появление над позициями артиллеристов, скоплениями танков или пехоты всегда предвещало налет авиации или обстрел вражеской артиллерии.

Уничтожить «раму» считалось большим делом, которое выполнить мог только опытный и бесстрашный боец. Этот разведчик прекрасно маневрировал, имел как впереди, так и сзади мощные огневые средства.

«Раму» прикрывают два «мессершмитта». Набираем высоту.

— Иду на «мессера», — слышу голос Амет-Хана. — «Рама» твоя.

На мгновение теряюсь, ведь ведущий Амет-Хан. Но раздумывать некогда. Все решит внезапность, удар с ходу. Противник, как видно, не ожидал нашей атаки и не успел еще занять оборону. В течение нескольких секунд свалился «мессер», вспыхнула, закружив к земле, и «моя» «рама».

— Скорость не сбавлять, идем на посадку, — командует Амет-Хан.

Заруливаем в свои капониры, выключаем двигатели. Оба понимаем, что передышка кратковременна. Вряд ли противник простит нам такой удар. Гитлеровские асы появляются минут через тридцать. Снизившись до бреющего, два «мессера» на высоте десяти метров вихрем проносятся над нашим аэродромом. Первая очередь приходится по стартеру-финишеру у посадочного знака «Т». Солдат тут же падает замертво. Под вторую попадает Як-1. Самолет вспыхивает и тут же взрывается. Пираты, набирая высоту, уходят в направлении солнца.

Эффект от неожиданного нападения был поистине впечатляющим. Молниеносное появление, точный удар… Такой удар достигается ценой огромных усилий, систематическими тренировками с десятками, сотнями вылетов…

— Вот это да!.. — вырвалось у Амет-Хана. Он погрозил кулаком фашистам, которые уже исчезли в небе.

— Сегодня нам повезло, — со вздохом заметил ведущий. — Потому что воспользовались скоростью и высотой. Сыграла роль и внезапность. В который раз убеждаюсь: высота и скорость — предпосылки успеха.

— Вот и экономь горючее… — перебил я с досадой Амет-Хана. — Разве при экономии поднимешься на большую высоту, наберешь скорость? Сбережешь килограммы, а потеряешь больше. Самолет погубишь, а то и жизнь…

О необходимости экономии горючего много говорилось на собраниях, совещаниях, семинарах. На практике это нередко оборачивалось против нас.

Вечером на разборе Амет-Хан еще раз высказал нашу общую мысль, ссылаясь и на сегодняшний полет. Его поддержал Лавриненков. Горючее следует расходовать в таком объеме, какой необходим для достижения наиболее полной внезапности в борьбе против фашистских асов.

— Экономия — дело полезное, но основная наша задача — уничтожать врага, — подвел итог беседе командир Додонов.

В его полку мы были всего несколько дней, после чего возвратились в 4-й истребительный авиационный полк.

14 сентября сигнальная ракета подняла в небо нас с Мишей Погореловым. Курс — на юго-запад от Сталинграда. Две пары «мессеров» не заставили себя долго ждать. Высота такая же, как и у нас. Уклоняться от боя — не в наших правилах. Итак — атака! Михаил ждет команды. Я ведущий. От меня в большой степени зависит успех схватки. Очень важно определить момент атаки, выбрать позицию.