Дети апокалипсиса

За окнами, поросшая высохшей травой, располагалась спортивная площадка. В переплетении колючих трав, ржавели перекладины футбольных ворот.

- Воды почти не осталось, Лин.

Чжин сидел на пыльном подоконнике, болтая ногами.

- Я знаю. Наверняка в этом городе она есть. Иначе бы тут никто не жил. Выставьте одного часового, попробуйте развести костер и…отдохнуть тоже попробуйте.

- А ты?

- Я пойду, познакомлюсь с местными.

- С ума сошел? Один?

Я с хрустом размяла пальцы:

- Я пойду с тобой, Лин.

- Нет. Ты останешься здесь.

- Хватит мной командовать! Я тебе не маленькая девочка!

Я сжала кулаки.

- Разговор окончен.

- Тогда я пойду одна!

- И оставишь команду без снайпера?

- Лин, - в разговор вмешался Алан, – глупо идти одному. И ты это знаешь.

- Тогда ты пойдешь со мной. Снайпер нужен здесь.

- Идиотизм!

Я топнула ногой, взбивая тяжелую пыль.

- Ты видишь? – обратился Лин к Алану. – И после этого она говорит, что повзрослела.

- Черт бы тебя побрал, Лин! Твоя проблема в том, что ты считаешь меня слабой. Но это не так.

- Я не считаю тебя слабой, Гун. Я просто стараюсь быть реалистом. Идем, Алан.

- Извини, Гун…

Они зашагали к выходу, а я осталась стоять на месте, гневно раздувая ноздри. Зубы мои заскрипели от злости.

- Чертов…

Мой кулак влетел в стену, срывая с костяшек кожу. Боль выстрелила в локоть, и обвила жаркими нитями плечо.

-…Лин!

Я оглядела оставшуюся команду слезящимися глазами. Они все, молча, смотрели на меня, но их взгляды были туманны и неясны. И в установившейся тишине моя злость разрослась, превратившись в безудержную волну. Мне казалось, все они смеются надо мной, считают сопливой девчонкой, не способной на подвиги в этой чертовой войне.

- Я осмотрю второй этаж.

Бросила я и быстро зашагала прочь, к лестнице.

Поднявшись по пыльным ступеням, я отыскала лучшее место для снайпера – выбитое окно, с покосившейся рамой, находящееся аккурат над парадным входом. Злость моя поутихла, уступив место странной безысходности, и я долго ставила на подоконник винтовку, просматривая местность в окуляр оптического прицела.

На войне нет места чувствам. Эта слабость может стоить жизни.

Но с кем мы воюем, когда на земле почти не осталось людей?

Я покрутила колесо отстройки, выставив комфортное расстояние для стрельбы.

Зачем нам нужна эта война? За что мы боремся, ведь внутри у нас не осталось ничего человеческого? Мы умеем только убивать. Отнимать чужие жизни…

Винтовка была готова. Я оставила ее на подоконнике, прикрепив к цевью сошку, и облокотилась рядом, разглядывая унылый пейзаж апокалипсиса.

Этот мир достоин большего, чем кровавая брань между остатками человечества. Я знала это всегда. Но за грохотом выстрелов не могла расслышать правды. Не могла удержать истину в скользких от крови руках. И только теперь, в оглушающей тишине…я начала понимать. Опустошенным землям нужна жизнь. Семена, готовые упасть в почву и дать всходы. Нашему миру нужны…

- Гун?

Я оглянулась, все еще поглощенная раздумьями. В дверях, переминаясь, стоял Мияко.

- Что?

- Ты как?

- В порядке.

Он кивнул и осмотрелся.

- Выбрала позицию?

- Звучит двусмысленно.

Он непонимающе глянул на меня, но потом расхохотался. Я тоже улыбнулась в ответ.

- Снайперскую.

- Да, отсюда неплохой обзор. Хочешь взглянуть?

- Да нет, нет, конечно. Тебе лучше знать, что тут и как. Значит ты в порядке?

- И не сомневайся.

Он снова кивнул.

- Хочешь, я побуду с тобой?

- Нет, Мияко. Я хочу побыть одна.

- Хорошо. Я просто хотел сказать…мы…все мы…не считаем так, как Лин. Ты столько раз спасала нам жизнь…

- Вы мои друзья. Моя команда. Я не могла иначе.

- Да…да…но все равно…мы редко говорили «спасибо». Принимали, как должное.

Я грустно усмехнулась.

«Спасая вас, я убивала других. И цепь эта разомкнется только с моей смертью»

- Это война, Мияко. Так должно быть.

- Да. Ты права. Это война…

Мы помолчали и он ушел. А я вернулась на позицию и долго не могла прогнать с лица улыбку.

Лин и Алан вернулись довольно быстро. Они шли не спеша, о чем-то разговаривая, а я наблюдала за ними через окуляр прицела. Их фигуры, поначалу размытые, стали четче, как только они вошли в зону обстрела. Лин, по привычке, махнул рукой. Это означало, что я могу сниматься с позиции.

Я оставила винтовку на окне, а сама спустилась к команде. Мы вчетвером вышли на крыльцо, полные надежд и вопросов. Но когда Алан и Лин подошли к нам, первым, что мы услышали, было...

- Гун, я заметил тебя с двухсот метров. Прицел выдал отблеском…

- О, чудесно! – я оборвала Лина, громко выдохнув. – Это все, что ты можешь нам рассказать? Как Гун неправильно разместилась на позиции?

Он пожал плечами.

- Что было, Лин? Вы встретились с местными?

В разговор встрял Мияко.

- Встретились. Алан расскажет лучше, он больше в этом понимает.

Лин отошел в сторону, приглашая друга занять его место.

- Алан?

Все наше внимание теперь было приковано только к нему. Он немного помолчал, подбирая слова, и начал говорить:

- Их здесь около двухсот человек. Так сказал староста, с которым нам довелось пообщаться. У них тут что-то вроде общины. Коммуны или…секты. Они проповедуют христианство отличное от нашего. Они грешны.

- Секта? - Чжин осмотрелся по сторонам.

- Алан немного преувеличивает, - подал голос Лин. – Вряд ли они опасны. Просто они очень…суеверны. Нам здесь не прижиться.

- Вот так хрень! - Мияко оглядел всех нас. – Мы шли сюда три года, чтобы услышать эти слова? Нам тут не прижиться?

- Они согласились дать нам приют на несколько дней, и снабдить всем необходимым для дальнейшего путешествия…

- Куда? – хохотнул Мияко. – Куда нам идти дальше, Лин? За этими лесами ничего нет! Только вечный холод.

- Таг? Что скажешь? Ты ведь бывал здесь. Есть у нас какие-то варианты?

- Идти дальше, нет смысла, Лин. Впереди только бескрайняя тайга, которую скоро завалит снегом.

- Мы что, правда, рассматриваем этот вариант? Прятаться в тайге, как звери? Это без меня, уж простите.

- Никто не собирается прятаться, Мияко. Все мы воины.

- Тогда нужно просто остаться здесь, и пристрелить того, кто скажет хоть слово против!

- Воины, - Лин снял перчатку, оголяя черную татуировку, щупальцами охватившую кисть правой руки. Я знала, он сделал ее потому, что такую носили все в его семье. И отец. И дед. И прадед. Знак чести. Принадлежность к военной элите несуществующей уже Японии. – Но не убийцы. Не грабители, и не мародеры. Эти люди согласились нам помочь. И мы будем им благодарны.

- Они сказали, что мы несем зло, Лин. Что мы должны уйти. От этих слов разит смертью, - Алан посмотрел на меня черствым взглядом. Но я не отвела глаз. – Гун, сестра, что ты думаешь обо всем этом?

- Я думаю, нам нужно остаться.

У меня не было обоснований. Просто я впервые решила пойти против Лина.

Эмоции губят нас на войне. Но без них нам не за что бороться.

- Чудесно. Значит, через несколько дней мы с вами расстанемся. Я не собираюсь быть частью отряда мародеров.

- Послушай, Лин, ты не прав, - Таг выступил вперед, на ступени крыльца. – То, что ты считаешь по-другому, не повод всех нас оскорблять. Мы шли с тобой до самого конца. Тебе не в чем нас упрекнуть.

- Боюсь, что если вы останетесь здесь, - он впервые за долгие годы посмотрел на меня. А я, испугавшись, опустила взгляд. – Вы не отмоетесь от этой крови.

- Мы не собираемся устраивать тут войну…

Удивленно развел руками Чжин.

- Война уже идет. Она началась еще до нашего рождения. Но сюда, в этот мирный край, принесли ее мы. И если задержимся здесь, то заразим ею остальных. Крови не избежать. Я это знаю.