Страница 7 из 53
— Я… — противный глоток соплей. — Я не знаю…
Курю. Задумчиво и с улыбкой. Но не отпускаю лживого монстра из цепких объятий собственного взгляда.
Она не сознается. Мне плевать. Или даже…жаль ее. Корысть убила в ней все человеческое, превратила в безликое создание, мертвое от собственной слепоты к миру. Да, мне очень жаль это странное, несчастное существо.
— Что у вас вместо сердца? — задаю тот единственный вопрос, который может хоть что-то изменить.
Но большие глаза смотрят на меня в недоумении и страхе. И я протискиваюсь в подъезд.
— Дождитесь группу, — кидаю ей через плечо, в то время как мой палец уже вызывает лифт. — Непременно дождитесь…
— Да…да…конечно…
Двери с гулом раскрываются.
— Дождитесь…
Потная ладонь в кармане держит пластмассовую коробку диска. Пускаю дым из носа и захожу в вонючую коробку лифта.
На улице темнеет. Сумерки перемешиваются с гарью предстоящей ночи. Холод тянет тиски все сильней.
Куда ушло время?
Осматриваюсь.
«Мама, что это?..»
Эхо памяти. Детский голос. Удивление и страх маленького сердца.
«Просто снег, сынок»
«Снег…»
Белый мир. Моя первая встреча зимы. Серебряный холод в ладонях.
— Просто снег…
В домах загораются окна. Сотни желтых точек вокруг, как будто где-то здесь, в центре, под моими ногами, кроется сила немыслимого притяжения. Словно вся звездная пыль, все пульсаторы и метеоры стремятся служить ей. Здесь и сейчас. Ей одной. И я…готов.
Иду. Сливаюсь с ночными огнями города. Мимо людей, мимо машин. К китайскому ресторану, что прячет свои двери в одном из многочисленных проулков города. Часы на руке учащают стук каблуков. Я почти бегу.
Она ждет меня у ярко-красных дверей, под вывеской, иероглифы которой горят попеременно и тускло. Красивая женщина, с тонкой шеей и крутыми бедрами. В черной юбке, готовой задраться на талию при первом моем желании.
— Лера… — шепчу на ходу ее имя.
В висках пульсирует кровь. На лбу выступает пот. Я слишком много курю. Тянусь за сигаретой в карман. Но нащупываю только пустую пачку. Сминаю ее в кулаке.
— Антон! — она видит меня и улыбается. Машет рукой.
Подхожу. Облизываю пересохшие губы.
— У тебя нет сигареты?
Она смеется.
— Нет. В жизни не курила. Забыл?
Голос, полный счастья. А я уже сутки ничего не ел.
— Пойдем поужинаем…
Беру ее под руку и тащу в ресторан…
…диван скрипит. В такт нашим плавным, медленным движениям. Я беру ее снова и снова, в темноте съемной квартиры. Ее ноги на моих плечах. Стоны и изгиб спины. Вхожу так глубоко, что ощущаю жар ее внутренностей. Ногти впиваются мне в спину. Она шепчет.
— Еще…
И я даю ей то, чего она так просит. Чужую любовь.
Она вскрикивает, напрягается, и теплая вязкость заливает мои бедра. Ногти срывают кожу со спины, кровь тонкими ручейками струится по телу и падает вниз. На белоснежные простыни, мгновенно въедаясь в их тонкую грань. Я продолжаю двигаться. Продолжаю раздавать свою, обжигающую холодом, любовь.
Диван скрипит. Как лестница. Там. В подвале.
Ее губы у моего уха.
— Любимый…
Сжимаю ее крепкие ягодицы.
— Милый…
Скрипы. Стоны. Чьи-то взгляды.
Лестница.
Кто-то невидимый рядом.
— Боже…
Вырываюсь из горячего плена.
— Антон? — она поднимается на локтях, хватая меня за руку. Ее пальцы испачканы кровью. Скользят.
— Он был там! Этот сукин сын был там!
Натягиваю трусы. Майку, штаны.
— Да что случилось-то, можешь объяснить?!
— Мне нужна твоя машина.
— Ты не можешь так уйти…
Времени на споры нет. Зажигаю ночник.
— Ключи, — раскрытая ладонь тянется к ее лицу.
Она смотрит с непониманием. Обнаженная женщина, ищущая любовь. Готовая на все, ради собственного счастья.
— У тебя нет прав, я поеду с тобой…
Отмечаю складки на ее худом животе. Когда она сидит вот так, согнувшись пополам, демоны и бесы времени оголяют свою суть. Вытаскивают наружу все то, что она прятала. Чего боялась.
И посреди ночного мрака, здесь, в глубинах города, я вижу ее настоящую мечту, которую она принимает за страшный грех. Стать матерью. Любить. И быть любимой.
— Собирайся…Лера.
Быть может когда-нибудь, я пойму, что эти два слова и были той самой, настоящей любовью. И скитания наших одиноких сердец прекратятся. Когда-нибудь…не сейчас.
Она накидывает куртку. Хватает со столика кобуру. Черный ручка пистолета вращается во мраке пространства. Горит желанием влиться в чью-нибудь ладонь.
— Идем…
Я следую за ней прочь из квартиры.
Старая «Тойота» мигает фарами. Садимся в промерзлый салон. Изо рта идет пар.
— У тебя есть лом?
— Да, в багажнике.
Ночь необычайно темна. Не вижу собственной руки, поднесенной к глазам. Лера зажигает в салоне свет. Тусклое свечение, разбрасывающее тени. Дергает ручку скоростей.
— Куда?
Я говорю ей. Свет фар скальпелем вспарывает ночную мглу.
— Расскажешь? — тонкие ручки крутят руль.
— Покажу…
Несемся сквозь город. Мокрый асфальт рекой убегает под колеса. Память той ночи. Так близко, что я стискиваю кулаки. Вижу. Слышу. Ее тонкий силуэт. Визг покрышек. Удар. Всплеск крови и волос. Скрежет днища о вывернутые из мяса кости.
Всего секунда. Вечность.
Лера гонит «Тойоту» во весь опор. Выскакиваем из города в безумную, непроглядную тьму.
— Включи дальний…
— Уже.
Мне не по себе. Сердце колотится в груди, трясутся пальцы. Я не боюсь того, что впереди. Страшусь прошлого.
В моем мире, за чертой света, все иначе. Холоднее и ближе. На расстоянии вытянутой руки, в безумном плене дыхания. Все они. Мертвые. Рядом.
Со мной.
Ни одного фонаря по обочинам. Только мы — некий живой свет, летящий сквозь бездну рухнувшего неба.
«Убей его»
Холодные губы касаются уха.
«Убей. Отомсти за меня»
Я готов. Сжимаю шершавую сталь, в кобуре, под сердцем. В зеркалах заднего вида злое лицо Оксаны скалит кровавые зубы. Цедит розовую пену.
«Убей эту мразь!»
— Я готов…
Машину бросает по скользкой дороге. Трасса остается в стороне.
— Так темно… — женский голос.
Я не знаю, чей он, кому принадлежит. Жизнь и смерть сплетаются воедино внутри холодного салона, стирая все грани подвластные разуму.
— Держись, Антон!!!
«Тойоту» подбрасывает вверх и она, дико жужжа колесами, падает вперед лицом, натыкаясь на жесткий кулак земли. Ломается бампер, с треском лопаются фары, скрипит по швам древний каркас. Меня кидает вперед, на лобовое стекло. Изо всех сил держусь за ручку над боковой дверцей. Чувствую, как она выворачивается из металла, словно гнилой зуб. Лера рядом. Отплевывается матом, поправляя врезавшийся в грудь ремень безопасности. Ведет автомобиль медленно, вслепую. Не останавливается.
Вползаем, будто змеи, в мерцающий фонарями поселок.
— Здесь! Останови здесь!
Пытаюсь выскочить на ходу, но дверь не поддается — мешает чертов блокиратор.
— Лера!..
Она осторожно гасит движение. Тяжелые от грязи колеса застывают в ночной кофейной гуще. В салон вливается тьма.
— Он там? — ей страшно.
Черный риф дома оголяется перед нами. Я смотрю на него, раздумывая. Сомневаюсь…
— Антон?..
…В ней. Не знаю, стоит ли брать ее с собой. Мы в самой сердцевине темноты. В том месте, откуда не возвращаются. Я никогда не прощу себе, если она погибнет.
Вытаскиваю из кобуры черную сталь.
— Ты не идешь.
Выхожу из машины. Она что-то громко говорит мне в спину. Закрываю дверь.
Земля размокла, превратилась в скользкую гадину. Насытилась гнилью природы так, что заблевала весь праздничный стол. Давлю ее каблуками без жалости. Иду, кажется, целую вечность.
Дом рядом.
В десяти шагах от кошмарных стен, какая-то неведомая сила заставляет меня обернуться. Автомобиль мертв. Леры в нем нет!
Господи Боже…Надменная сука!