Страница 31 из 53
Как же могла любовь обернуться предательством? Неужели всю жизнь я искала то, чего нет?
Ответь мне, Волшебник. Открой горечь правды.
Почему ты, кого мы так ненавидели и боялись, был рядом с ней, когда она шагнула в бездну? И почему твоя, но не моя, рука ухватила ее в последний момент и долго держала над пропастью не давая упасть? Ты звал на помощь, ты изо всех сил тащил ее вверх, зная, что сам можешь сорваться и погибнуть…Почему?
В белых коридорах больницы, стены которой пропитаны несбывшимися надеждами, стук моих каблуков ранит тишину. И хотя она умоляет меня не делать ей больно, я ускоряю шаг. Бью звуки, словно пустые бутылки, и они разлетаются на сотни острых осколков пронзающих плоть. Грязная кровь заливает белоснежные полы халата, но я не останавливаюсь. Я так боюсь не успеть…
Ни единой живой души там, где жизнь является смыслом существования. Я вижу лишь тишину, которая умирает и возрождается вновь, сворачиваясь под моими ногами древним символом бессмертия. А вокруг — только немые указатели и холод камней. Это — путешествие в глубины себя, возвращение домой по загадочным лабиринтам, затерянным в джунглях. Как я оказалась здесь? Почему иду к алтарю взросления, когда так нуждаюсь в детстве?!
Однако если это единственный путь — веди меня. Не оставляй одну.
За каждой стеной я слышу, как бьется Сашкино сердце. Но все повороты уводят меня не туда. Обрекают на вечное блуждание среди миражей, которые будут ускользать от моих рук за обшарпанные углы прошлого. Я буду гнаться за призрачным силуэтом, но каждый раз, в тупике, понимать, что бежала за собственной тенью…
На лестнице, которая блестит от влаги, сталкиваюсь с молодой медсестрой спешащей куда-то с кипой бумаг. Хватаю ее за плечо.
Детство кончилось?
— Женщина… — она дергает рукой, и белые листы, с шелестом, летят на ступени.
— Не могу найти реанимацию…
— Что вы себе позволяете?!
— Не могу найти реанимацию. Скажите, где она? Меня там ждут.
— Поднимитесь и сразу направо, до упора. Ну вот, все промокло…
Не слушаю. Бегу. По следам прошедших здесь, когда-то, детей. К алтарю, который прячется за стеклянными дверями, скрываясь от взрослых глаз.
Сашка! Я рядом! Не уходи, прошу тебя! Дай мне шанс все исправить!
Толкаю дверную ручку, но коридор пуст. И я останавливаюсь не в силах поверить. Чувствую, как в груди рвутся израненные легкие, затапливая горло слезами. И как в поясницу вонзаются острые копья туземцев, опустошивших наши земли. Где пирамида, где алтарь, требующий жертв?! Почему я оказалась в доме, который сожжен и разрушен? Здесь все мертвы, и нет ничего, кроме пыли и пепла, смешавшихся в густой туман…
— Аль?
Шепот нашей крови. Зов, который услышит только она… Но ответа нет. И только чьи-то тяжелые шаги приближаются ко мне, не оставляя надежды.
— Аль?
— Оксана…
Окутанный дымом магии, застлавшим мои глаза, он появляется передо мной, как и подобает волшебнику. С великой гордостью и скорбью по погибшим друзьям. Он здесь, в этом странном месте, где круговерть хаоса и обмана сбивает с ног любого ребенка, ожидавшего увидеть в пустоте свое неповторимое величие.
Как мне вынести все это?!
Тишина возрождается, выползая из-под моих ног, но, ни смотря не блестящий нож в руках, я боюсь ее убивать. Ведь в ее смерти кроется правда. И если я выпущу ее, то она обрушится на остатки пепелищ, уничтожая последних оставшихся в живых. Всех тех, кто нуждается в помощи, истекая кровью.
Я смотрю Волшебнику в глаза стараясь разглядеть отражение прошлого. И вижу правду такой, какая она есть. Здесь и сейчас.
Когда это произошло, пошел снег. Первый снег за всю историю жаркого континента. Племя головорезов пришло из джунглей, со стороны развалин древних храмов. У них не было лиц, не было глаз и сердец. Они были тьмой и с самого начала готовились убивать. Потому что цепь, сдерживающая их гнев, была разорвана. Мной… Ведь я и Сашка являлись хранительницами этого мира, и пока мы были неразлучны, племя тьмы не могло прорваться сквозь джунгли. Но я ушла. И снегопады заслонили собою солнце. Туземцам нужна была ночь — только в ней они могли увидеть проход в наши земли. И когда боевой клич разнесся над верхушками деревьев, все было кончено. Вторая хранительница предпочла смерть плену тьмы. И только ярость мага, пришедшего на подмогу, смогла прогнать убийц. Но Алька все равно прыгнула. И он не удержал ее. Не успел…Не смог.
Все это отражается в его глазах, которые видят мир под сотней углов, проживая множество жизней в разных временах и измерениях. В других реальностях и плоскостях, открывших вдруг все тайны мне одной.
Все было так. И было иначе.
Сашка скучала. Винила себя за нашу ссору, произошедшую в тот вечер, когда она приняла кокаиновые сны за реальность. Ненавидела себя за то, что я ушла, за то, что влюбилась и оставила ее наедине с голодной умирающей зимой, в которой девочки тают, будто снег. И дозы наркотиков от этого становились сильней. И однажды она пришла за помощью к Волшебнику, свалившись прямо у него на пороге, измазанная кровью и пеной, вытекающей изо рта. Она задыхалась, пока он вызывал скорую, держа ее за руку. Ее сердце, с каждой секундой, замедляло бег…
Все было так. И было иначе.
Проклятый ангел бросил вызов Богу. Отомстил ему за то, что тот низверг его на грязную землю. И предпочел жизни — смерть. В последние секунды, шепча кровавыми губами проклятия своему отцу.
Все было именно так.
Маленькая девочка сбежала от демонов.
— Оксана?
— Я…Где он?
— Кто?
Я вижу, как Волшебник готовится подхватить меня на руки, если вдруг мои колени подогнутся.
— Алтарь взросления. Где он?
Смотрит на меня в недоумении. Думает, что я сошла с ума. Но это не так. Я знаю, что он существует!
— О чем вы?
Вытираю слезы.
— Я боюсь.
Этот шепот ему. Потому что он знает, что такое страх в белых стенах больницы, когда каждый вопрос, словно шаг по тонкому канату, натянутому на смертельной высоте.
— Помните, заходить в палату нельзя. Пойдемте…
Протягивает мне ладонь, и я беру его за руку. Как волшебника. Как отца. Как любовника, которым он никогда не был, но непременно станет…
Он ведет меня через разрушенные пирамиды, по коридорам больницы, и я вижу, сквозь вновь выступившие слезы, как миры пересекаются, проникая друг в друга.
О Господи! Это так красиво!
Миллионы частиц, вращаются вокруг тысячи солнц, силой неимоверного притяжения создавая бесчисленное количество планет. И на каждой мы проживаем разные жизни, умирая и снова рождаясь, превращаясь в золотую пыль звезд, которой только предстоит начать свой путь. Радужные цвета, которым я не могу подобрать названия, сменяют друг друга в чреве матери-вселенной, отражаясь в биллионе наших глаз истиной сотворения мира… Точки опоры. Линии соприкосновения. Все науки летят крахом от этих знаний. И я сдаюсь. Останавливаюсь, возвращаясь туда, где нужней всего.
Мы рядом.
Волшебник приоткрывает дверь палаты.
— Алтарь…
Шепчу, но вряд ли он слышит меня. Исчезает, как и было предсказано каждому из нас.
Прощание с детством всегда происходит в одиночестве.
— Аль…
Она лежит на кушетке. На заросшем плесенью и тиной каменном алтаре. В окружении жертвенных ножей и пульсирующих сердец. Обвитая звуками искусственной жизни, словно лианами, впившимися в бледную кожу. Я смотрю на нее и не могу узнать. Я никогда не видела ее спящей. И не смотря на темные круги под глазами, на побелевшие губы, она очень красива в эти минуты блаженного спокойствия.
— Как много я потеряла, малыш.
Горячие слезы обжигают мои руки, которые я держу у груди, боясь выпустить испуганное сердце.
— Как мало видела до этого в тебе…
Я смотрю на нее. Не замечая, как на стенах начинают проявляться имена и цифры, горящие ослепительным белым светом. Как страшные наскальные рисунки, сделанные детьми, возникают под этими датами, словно обломки потонувших кораблей. Все больше и больше. Повсюду. Везде. Их миллионы и миллиарды внутри пирамиды, не знающей границ. Они пульсируют, будто звезды. И гаснут. Оставляя светящимся только одно имя. И хотя оно очень далеко от меня, на противоположной стороне пирамиды, я протягиваю к нему руку и касаюсь пальцами. Нет времени в этом месте. Нет пространства. На границе мирозданья людям подвластно все.