Страница 9 из 14
Попутно учили русские слова, имеющие отношение к теме «Сад»: вишня, черешня, алыча, яблоня, груша… Мальчишки страшно изумились, узнав, что для обозначения понятия «инжир» в русском языке существует четыре слова: инжир, смоковница, винная ягода и фига.
— Зачем четыре названия, если одно дерево?! — удивлялся Джемшерик. — Дерево — одно, название — одно! Так должно быть!
Однако в русском языке целых четыре названия имело и другое прекрасное растение: тутовое дерево, оно же — шелковица, оно же — тутовник, оно же, но уже в южнороссийском и донском варианте — ТЮТИНА. Последнее — именно так я и заверил мальчишек — самое правильное слово в русском языке. Потому что оно — одно из любимейших слов моего детства…
Баграт и Джемшер слушали меня и верили мне. Я думаю, они правильно делали. Все новые слова они тут же и выучили.
Мне тоже доставляло огромное удовольствие выписывать для себя грузинские слова и запоминать:
мцвервали — горная вершина,
Сакартвело — Грузия,
бебиа — бабушка,
бабуа — дедушка,
тута — тутовое дерево,
мтиури гза — горная дорога,
ча — колодец,
тба — озеро,
мзе — солнце,
ца — небо…
Боже! Как красиво!
И всё же, что-то не так было на моих уроках с грузинским мальчиком Багратом. Учитель приказывает — ученик безоговорочно выполняет! Или, по крайней мере, искренне старается выполнить. На этом правиле он был воспитан. И я вовсе не уверен, что это — какая-то исконно грузинская национальная черта. Скорее всего это правило выработалось на тех почти военных занятиях, где отрабатывались страшные приёмы рукопашного боя, где за малейшую провинность мальчиков заставляли приседать по пятисот раз, где они отжимались на кулаках до кровавых мазолей. Я никогда не видел, чтобы их били, но маленький Джемшерик рассказывал мне однажды, что папа не раз порол ремнём Баграта за какие-то слишком уж дорогостоящие шалости.
Были случаи, когда Баграт выполнял мои задания неполностью или небрежно. Я стыдил его, ругал. Сообщал обо всём маме. Но совершенно не допускалось мысли, что я скажу об этом отцу. Едва я только заикался об этом, как у Баграта на глазах появлялись слёзы. Он ни о чём не просил меня. Не издавал ни единого звука и даже не всхлипывал. Просто — слёзы в глазах и капли из носа.
Это всё ещё ребёнок. Но его уже сейчас закаляют. Готовят одного из завоевателей…
Папаше Сократу при его-то денежных возможностях ничего бы не стоило нанять своему старшему сыну учителей по ВСЕМ предметам, необходимым школьнику этого возраста; это были бы и физика, и рисование с черчением, и биология, и география, и история, и — что-то там, кажется, ещё! Почему ж не нанял?
А потому, что нет потребности!
Будущий захватчик отрабатывает простейшие науки, нужные оккупанту: рукопашный бой, умение считать (прежде всего деньги!) и умение говорить, читать и писать на языке захваченного народа!..
А русские люди совсем не вымрут. Сохранятся где-нибудь на свете, но не у нас. Где-нибудь в Канаде или в Австралии будут жить и жить русские деревеньки, может даже, и целые городки, и наш народ вконец не переведётся. Кто-то останется. Что-то останется. Однажды я видел по телевизору такое поселение — это были русские староверы. В бразильском штате Мату-Гросу. Показывали детей, юношей и девушек в тамошней школе — все до единого голубоглазые блондины с чистыми и добрыми лицами, какие у нас, в России, уже редко когда встретишь…
Думать об этом было и страшно, и больно, и грустно, и — любопытно. Встреча с Неведомым…
Меня очень интересовали творческие способности будущего хозяина Русской Земли. Рабовладелец двадцать первого века — каким он будет?
Этими вопросами я часто задавался. И я ставил перед своим учеником всевозможные задачи, выдумывал ему разные тесты, на которых, как мне казалось, можно будет достоверно просмотреть его склонности к самостоятельному мышлению, к оригинальным решениям, к добрым или злым поступкам.
Вот один из таких примеров:
— Современный русский язык, — объяснял я Баграту, — сложился из слияния двух древних языков: древнерусского и ещё одного, который мы назовём условно древнеболгарским. Об этом я тебе и раньше рассказывал. Помнишь?
— Помню.
— В этих двух языках есть много слов, которые очень похожи друг на друга, но всё же немного отличаются. Вот посмотри, — и я написал на экране компьютера два таких столбика слов:
град — город,
прах — порох,
страна — сторона
страж — сторож,
мраз — мороз,
врана — ворона.
Видишь? В левой колонке — слова древнеболгарские, а в правой — слова древнерусские. Теперь тебе вопрос: если мы в левую колонку допишем слово «краткий», как оно должно будет выглядеть в правой колонке? — и тут я и в самом деле дополнил левую колонку этим словом. — Посмотри внимательнее на эти слова. Глянул?
— Да.
— Итак, что означает слово «краткий»?
— Кровать?
— Ну что ты! Нет! Посмотри внимательнее на все слова, и ты увидишь какую-то закономерность. Между ними всеми есть что-то общее. Ну-ка приглядись ещё раз!
— Понял! Это означает «карты»! Да?
— Да нет же! — и я снова и снова старался подтолкнуть мальчика к простому и правильному решению.
Но он называл мне слова «коробка», «краб», «куртка», а один раз даже сказал: «Сакартвело»!
— Ну причём же здесь грузинское название твоей страны? «Сакартвело» — это на вашем языке! А по-нашему — «Грузия»! Ну причём здесь слово из вашего языка?
— Ну тогда я не знаю, что это может быть.
— Хорошо, — я не сдавался. — Смотри, что я сейчас сделаю!
— И с этими словами я придал всей таблице новый вид: «ра» и «оро» выделил в обеих колонках большими буквами:
гРАд — гОРОд,
пРАх — пОРОх,
стРАна — стОРОна
стРАж — стОРОж,
мРАз — мОРОз,
вРАна— вОРОна.
КРАткий —
Что же такое «краткий»?
Баграт смотрел, смотрел на экран дорогостоящего компьютера и ничего понять не мог. Ответы были опять те же самые: кровать, коробка, куртка, Сакартвело…
Тогда я с помощью компьютерных ухищрений вынимал из левой колонки РА, но так, чтобы при этом не затронулось самое нижнее слово «краткий», а из правой колонки я брал ОРО. Я менял эти две колонки местами и показывал, как это просто: стоит только из древнеболгарского слова вынуть РА и подставить в него ОРО, как тут же получается русское слово. И наоборот. Итак — что же означает древнеболгарское слово «краткий»?
Мальчик так и не ответил на этот вопрос. Когда я объяснил ему, что «кРАткий» — это «кОРОткий», он искренне поразился, как это всё просто и пожалел, что не додумался до этого раньше.
Через день мы встретились снова, и я всё задание полностью повторил.
И он опять не смог правильно ответить!
Я опять ему всё объяснил. И спросил, почему же он не запомнил моего недавнего объяснения, ведь вся информация была записана мною на компьютере?
Баграт ответил бесхитростно и просто: потому что вы мне этого не приказали выучить. Приказали бы — выучил!
И тогда я — приказал!
И тогда он — и в самом деле всё выучил!
Приказ есть приказ. Военная дисциплина!
Подобные тесты я и потом то и дело подбрасывал Баграту, и всякий раз он был не в силах их решить. Лишь однажды его ответ был правильным. Вот какой это был тест: СТАКАН, БУТЫЛКА, РЮМКА, ОЧКИ, БОКАЛ, ГРАФИН — какое из этих слов лишнее?
Он очень долго думал и, наконец, сказал:
— Очки?
— Правильно!
Баграт тут же выскочил из-за стола и с радостными криками «дедико! дедико!» — что по-грузински означает «мама! мама!» — побежал сообщать матери о своей научной победе.
Декабрь 1994-го года подходил к концу. Приближалась ещё одна «грузинская» зарплата.
Или расплата.
В школе я стал замечать, что молодая и красивая Лида очень переменилась — и в лице, и в поведении. Какая-то подавленность обрушилась на неё; казалось, вот она идёт-идёт, как всегда такая красивая, стройная, но вдруг возьмёт, остановится и заплачет!