Страница 191 из 211
Естественным результатом создания коммун являлась тотальная уравниловка, принудительное обобществление личного имущества, хаос в управлении, которые сопровождались увеличением отчислений в различные общественные фонды. Это не могло не привести к снижению производственной активности, чему в ряде случаев сопутствовала чрезмерная активность в проедании накопленных запасов в «общественных столовых».
В китайской печати было объявлено об огромных достижениях в области сельского хозяйства. Утверждалось, что собранный урожай достиг почти 300 млн. т, однако в действительности было собрано намного меньше. Впоследствии в Китае было признано, что приписки коснулись не только показателей промышленного развития, но и сельскохозяйственного: они составляли треть от объявленных показателей, или 100 млн. т зерна.
Не удивительно в связи с этим, что, несмотря на объявленные огромные достижения, уже в середине декабря в стране стала ощущаться нехватка продовольствия. К весне следующего 1959 года возник острый дефицит продуктов питания: овощей, рыбы, масла и даже чая. Страна вступила в полосу острого кризиса, что не могло не вызвать обострения политической борьбы в руководстве КПК.
Однако на целом ряде совещаний руководства партии и на очередном VI пленуме ЦК КПК, состоявшемся в ноябре-декабре 1958 г., Мао Цзэдуну удалось заручиться поддержкой большей части высшей партийной элиты. В частности, была подтверждена правильность политики создания народных коммун. Однако уже в это время различимы признаки некоторого отрезвления руководства партии. В решениях пленума подчеркивалось, что «...переход к коммунизму представляет собой длительный и сложный процесс, требующий большого напряжения сил, и перескочить через этап социализма нельзя». Это было признание того, что выдвигавшиеся ранее лозунги являлись фактически призывом к переходу к коммунизму в течение 2—3 лет и эта попытка закончилась неудачей. Косвенным подтверждением того, что позиции Мао Цзэдуна ослабли в результате бедствий, постигших страну в ходе «большого скачка», было то, что была удовлетворена его просьба не избирать его на пост Председателя КНР на следующий срок. Вслед за этим на состоявшейся сессии ВСНП на этот пост был избран Лю Шаоци.
Тем не менее форумы высшего руководства КПК и китайского государства в эти месяцы высказались за продолжение политики «скачка», приняв явно завышенные и нереалистические планы. В соответствии с ними основные экономические показатели в будущем году вновь следовало удвоить и довести производство стали до 18 млн. т, а зерна — до 525 млн. т.
К лету 1959 г. катастрофические для страны последствия политики «трех красных знамен» выявились со всей очевидностью. Сельскохозяйственное производство падало, ощущалась нехватка зерна даже для проведения весенних полевых работ, диспропорции между отраслями народного хозяйства и инфляция приняли угрожающие масштабы, еще более ухудшалось снабжение городов продовольствием, положение, сложившееся на транспорте, было угрожающим.
В середине июля 1958 г. на заседании Постоянного комитета ПБ ЦК КПК было принято решение о необходимости изучения руководящими работниками ЦК положения, сложившегося на местах. С этой целью группа высших руководителей разъехалась по стране. Сам Мао Цзэдун отправился на юг, где имел возможность убедиться в последствиях предпринятой им попытки молниеносного перехода к коммунизму, в том числе на его родине в провинции Хунань.
Мао Цзэдун решил побывать в родной деревне Шаошань, куда он наведывался впервые после 1927 г. В поездке его сопровождал Хуа Гофэн — партийный секретарь уезда, в который входила родная деревня Мао Цзэдуна. Поклонившись могилам предков, Председатель ЦК КПК направился к клановой кумирне, однако обнаружил лишь ее остатки. За несколько месяцев до его приезда кумирню разобрали для строительства кустарной доменной печи. Затем состоялась встреча Мао Цзэдуна с односельчанами, из беседы с которыми он не мог не понять, что политика «трех красных знамен» завершилась провалом. В Шаошань, подобно другим деревням по всему Китаю, были развернуты энергичные ирригационные работы и построено свое водохранилище. Однако местное партийное руководство настолько спешило с завершением работ, что плотина водохранилища протекала и кроме того оно было слишком мелким — в период дождей из него приходилось выкачивать воду, чтобы избежать наводнения.
Крестьяне критически отозвались и о кампании по выплавке стали, поглотившей предметы домашнего обихода и даже простую мебель сельских домов, которую использовали для растопки печей. Жители деревни были вынуждены питаться в общественной столовой, так как готовить пищу было не в чем, да и сами домашние печи разобраны. Односельчане Мао Цзэдуна были недовольны и общественной столовой. Еды, которую они получали, явно не хватало и между односельчанами во время обеда часто вспыхивали драки за лучший кусок. Верх брали, как правило, более молодые и здоровые, а старикам приходилось подбирать остатки еды. Единственным результатом «большого скачка» в родной деревне Мао Цзэдуна, таким образом, были горы металла, выплавленного из предметов кухонного обихода, с которыми никто не знал, что делать, и водохранилище, ставшее постоянной угрозой разрушительного наводнения.
Тем не менее Мао Цзэдун продолжал настаивать на принципиальной правильности политического курса, который он стремился навязать китайскому обществу. Именно вокруг оценки этого курса разгорелись ожесточенные дискуссии накануне и во время VIII (Лушаньского) пленума летом 1959 г., на котором Мао Цзэдун впервые столкнулся с открытой оппозицией части высшего партийного руководства.
Главным оппонентом Мао Цзэдуна стал министр обороны маршал Пэн Дэхуай. В его выступлениях была подвергнута критике общая оценка ситуации, данная Мао Цзэдуном: «Достижения огромны, проблем немало, перспективы светлые». Пэн Дэхуай выразил несогласие с политикой мобилизации всей страны на осуществление кустарной выплавки стали, указал на поспешность в проведении коммунизации, критиковал обстановку, сложившуюся в политбюро ЦК КПК, за отступление от принципов коллективного руководства, поставил вопрос об ответственности всех руководителей партии, «включая товарища Мао Цзэдуна», за ситуацию, сложившуюся в стране.
14 июля министр обороны написал письмо, адресованное Мао Цзэдуну, в котором изложил свое несогласие с политикой «трех красных знамен». Несмотря на то, что Пэн Дэхуай воздержался от того, чтобы возложить на Мао Цзэдуна личную ответственность за кризис, в который было ввергнуто китайское общество, по духу это послание было, конечно, обвинительным приговором лидеру КПК. Письмо носило скорее личный характер. Автор письма не познакомил с его содержанием других высших руководителей партии. Тем не менее Мао Цзэдун распространил его среди партийного руководства. 16 июля Мао Цзэдун созвал заседание ПК ПБ ЦК КПК, в котором участвовали находившиеся в тот момент в Ухане Лю Шаоци, Чжоу Эньлай, Чжу Дэ, Чэнь Юнь. В купальном халате и тапочках на босу ногу Мао Цзэдун принял членов высшего партийного руководства и прокомментировал послание Пэн Дэхуая, назвав его выпадом против партии, пригрозил в случае раскола в КПК создать свою КПК, а если в борьбу будет вовлечена армия, — организовать новую верную ему армию. Это же он подтвердил в одном из своих выступлений и несколько позднее, заявив, что, если критика курса «трех красных знамен» и его лично будет продолжаться, то он прибегнет к военному перевороту: «Я уйду, я пойду в деревню и возглавлю крестьян, чтобы свергнуть правительство. Если освободительная армия не пойдет за мной, то я пойду искать Красную армию».
Руководители КПК, критически относившиеся к политике Мао Цзэдуна, не поддержали Пэн Дэхуая. Лю Шаоци, Чжоу Эньлай, Чжу Дэ, Чэнь Юнь и некоторые другие предпочли, как они справедливо полагали, не подвергать партию и страну опасности раскола в этот кризисный период. С позицией Пэн Дэхуая солидаризировались немногие — начальник генерального штаба НОАК Хуан Кэчэн, заместитель министра иностранных дел Чжан Вэньтянь, секретарь партийного комитета пров. Хунань Чжоу Сяочжоу. Это позволило Мао Цзэдуну отвергнуть критику в свой адрес и направить огонь критики против оппонентов.