Страница 44 из 60
— А что будет с тобой завтра? Или через два дня? Выдержишь? — спросил наконец Ян.
— Не знаю.
— Я тебя спрашиваю, выдержишь ли ты? Ты видел их преступления раньше и видишь сейчас. Война проиграна, и немцы за все должны будут ответить.
— Немцы?! — крикнул Альфред. — Какие? Я? Ты? Почему я? Я был только офицером! Ко мне тоже не было доверия — они всегда напоминали мне о твоих польских родственниках…
— Я мешал твоей карьере?
— Да, мешал.
— А теперь послушай! — Ян набил трубку и закурил. — Слушай внимательно. Ты просто тряпка, дрянь…
Альфред вскочил с места.
— Сядь. Хочешь выжить? Конечно хочешь… Но если даже и выживешь, то после того, что здесь произойдет, тебя найдут везде, понимаешь?
— Никто меня не будет искать.
— Нет, будут, ты глубоко ошибаешься. Но я могу дать тебе шанс…
— Ты что, в уме? Кто ты такой?
— Да, могу. Хотя мне лично от тебя ничего не нужно. Речь идет только о тех, кого хотят уничтожить.
— Что ты хочешь от меня? — спросил с тревогой Альфред.
— Ты должен принести мне схему минирования завода.
— Я этого не сделаю.
— Подожди, не спеши с ответом. Скажи, в котором часу немцы, работающие на заводе, получат оружие и где это оружие сейчас находится?
— Я ничего тебе не скажу. Я ухожу. — Альфред схватил свой костыль и заковылял к выходу.
— Остановись и подумай. Ты всегда успеешь уйти… — И Ян спокойно добавил: — Я хочу спасти тебя, Альфред. Я всегда считал, что ты вообще-то порядочный человек. Ты можешь мне ничего не говорить.
Заметно волнуясь, Альфред стучал костылем по полу:
— Что ты намерен делать?
— Не знаю. Может быть, ничего.
— Неравноценный обмен — я даю тебе все, а ты…
— Я тоже дам тебе кое-что. Я видел списки на эвакуацию. Ты в них не включен. Профессор Глясс не считает тебя ценным специалистом. Ты только простой инженер-электрик…
— Это ложь! — вспыхнул Альфред.
— Это правда. Ты остаешься здесь… Понимаешь, что это значит?
Воцарилась тишина.
— Хорошо, — сказал наконец Альфред. Он тяжело опустился на стул около пульта управления. — Минирование завода уже закончено. Достаточно только соединить контакт в сейфе профессора Глясса, чтобы через три минуты произошел взрыв.
— Кто должен это сделать?
— Не знаю. Ему еще останется три минуты, чтобы покинуть территорию завода.
— Тебе прикажут это сделать, и ты не успеешь спастись… Ну а что с оружием? — деловито спросил Ян.
— Оружие хранится на складе у начальника охраны завода. В два сорок пять оно будет роздано тем немцам, которые считаются надежными.
…Тяжелые корпуса станков уже были сняты с цементных оснований. Два инженера в форме гитлеровской партии, Кох и Струдель, следили за приготовлением очередного транспорта и поторапливали рабочих. Глухие удары молотков сливались с криком, доносившимся из мегафонов.
Мастер Кроль, медленно идя по цеху, отыскивал в толпе тех рабочих, с которыми должен был поговорить. Поляк Станислав Огнивек, русский Толмаков, француз Пауль Левон… Эти люди были руководителями тайной организации, созданной два месяца назад на заводе. Началось все с простых приятельских отношений между этими людьми, с долгих вечерних бесед в бараке. Постепенно подобрали и других рабочих, на которых можно было положиться, и начали действовать; организовывали саботаж на заводе, побеги иностранным рабочим. Было нелегко… Профессор Глясс создал очень точный технический контроль, лагерь усиленно охранялся. Однако многие детали, изготовленные на заводе в Тольберге, шля в брак, в металлолом.
Станислав Огнивек перед войной был студентом политехнического института в Варшаве, Толмаков, уже пожилой человек, когда-то работал на одном из киевских заводов, а Левон был рабочим из Лиона. Но, несмотря на разницу в летах, различное образование и национальность, они отлично понимали друг друга.
Кроль нашел их среди рабочих, подозвал к себе.
— Вы все трое, — сказал он — пойдете со мной.
— Зачем вы их забираете? — спросил Струдель.
— Разобрать часы в помещении пульта управления.
— Тогда все в порядке, — махнул рукой немец.
Ян проинформировал их точно и кратко. Все были готовы к тому, что услышали, неоднократно обсуждали подобную возможность, хотя в глубине души верили, что ваши войска подойдут быстрее, чем немцы успеют эвакуировать завод.
— Что мы можем сделать, — вздохнул Левон, — погибнем ни за что…
— А ты хочешь, чтобы мы сидели сложа руки и ничего не делали? Шансов на успех у нас мало, но попробовать стоит, — сказал Огнивек.
Кроль и Толмаков были такого же мнения. Приземистый лысеющий Толмаков заявил, что нужно заняться конкретными делами, а не философствовать.
План действий был достаточно ясен: Огнивек, окончивший перед войной школу младших офицеров и поэтому считавшийся среди них военным специалистом, взял на себя руководство всей операцией. Точно в два сорок, то есть за пять минут до раздачи немцам оружия, он с двумя помощниками обезоружит начальника охраны завода и заберет у него ключи от склада. Двадцать пять человек под командованием Толмакова возьмут со склада оружие, затем изолируют немцев, работающих в подвальных помещениях завода. Левон и его французские товарищи должны будут обеспечивать операцию Огнивека и заняться неорганизованными рабочими, чтобы не допустить паники.
Оставалось еще немало деталей, которые необходимо было согласовать. Но в первую очередь предстояло решить вопрос: что делать дальше? Если им удастся вооружить иностранных рабочих и занять завод, то долго ли они смогут обороняться? Час, два? А что потом? Взлететь вместе с заводом на воздух?
— Если бы мы имели связь с нашими с той стороны… — с сожалением вздохнул Огнивек.
Они смотрели через стеклянную стенку на цех готовой продукции, на людей, демонтирующих станки, пытались представить ход операции…
— Смотрите! — вдруг крикнул Огнивек — Барбара! Как она здесь оказалась?
И действительно, по цеху шла Барбара Стецка.
Клос был вынужден пойти на риск, потому что не видел другого выбора: только Барбара могла проникнуть на завод.
…Клос свернул на широкую аллею, вдоль которой тянулись богатые особняки. Через минуту он увидит профессора Глясса, будет беседовать с ним, и результат этой беседы невозможно предвидеть. Он может сыграть только на одном: сын Глясса в советском плену. Он сообщит об этом профессору и прямо скажет, что… Риск огромный, и, если Глясс не согласится, останется только одна возможность… Ему не хотелось об этом думать. Мысленно он был с Барбарой Стецка. Пробралась ли она на завод? Установила ли связь с подпольной организацией? Существует ли эта организация на самом деле? Насколько она сильна?..
Небо перечеркнули длинные полосы прожекторов. С запада доносился грохот орудий и минометов. Успеют ли наши начать наступление через канал, прежде чем фольксштурм заполнит брешь, образовавшуюся в районе завода?.. Через два часа Косек начнет радиопередачу. Не запеленговали ли его немцы? Все это тревожило Клоса.
Вилла Глясса ничем не отличалась от других таких же вилл, окруженных садиками. Вокруг было тихо, безлюдно. Толкнув калитку, Клос нажал на кнопку звонка. Дверь открыла жена профессора…
— Слушаю вас, — проворчала она недовольно.
— Капитан Клос из комендатуры гарнизона, — представился он. — Я хотел бы видеть господина профессора.
— Прошу вас, проходите.
Капитан вошел в комнату, осмотрелся. Открытые шкафы, на полу чемоданы, белье… В углу Барбара перекладывала бумагой тарелки. «Уже возвратилась с завода», — подумал Клос.
— Укладываемся, — сказала фрау Глясс. — Как страшно… — И приказала Барбаре: — Побыстрее! Так не закончим и до утра…
Профессор принял Клоса в своем кабинете. Здесь еще все оставалось на своих местах: книги — в огромных тяжелых шкафах, глубокие кресла — около небольшого круглого столика, картина — над письменным столом… Глясс предложил Клосу рюмку коньяку.