Глаза Поднебесья

Ух! А летать по-настоящему, оказывается, гораздо увлекательнее. Ощущения абсолютно иные, чем в учебном секторе. Так и тянет разгоняться и переворачиваться, зависать и резко пикировать вниз. На целое мгновение я забыла, для чего оказалась в этом Мире. Из головы вылетели реальные теракты, боль и смерть, уже наложившая лапу на невинных жертв. Да, души бессмертны (в подавляющем большинстве случаев), но попробуй объясни это человеку, проживающему одну единственную и неповторимую жизнь.

— Не сбиваемся с курса! — потребовала Гала, возвращая меня в реальность.

Она летела строго по прямой, уверенно работая крыльями. Не то, что мы. Торр вон вообще успел вспотеть от натуги, а перья топорщились, словно у петуха после знатной драки. Хм… А я ведь не вижу себя со стороны. Может, выгляжу ещё хуже…

Уже на подлете к больнице я нутром почувствовала весь кошмар произошедшей трагедии. Боль и страх не имеют запаха, но я могла дать на отсечение голову, что почуяла их. Это была горечь с примесью железа. Такой привкус бывает у крови. Стоп! От неожиданности я чуть не промазала и не врезалась в окно второго этажа клиники. Вот интересно, откуда ангелу знать вкус алой субстанции, текущей по венам людей?!

— Аккуратней, стажер! — процедила сквозь зубы Гала, когда я с грехом пополам приземлилась в нескольких метрах от входа в приёмное отделение. Вот оно — отношение к нам «особенным». Руководительница крутой группы даже не считала нужным запоминать наши имена. Для неё, да и для остальных обитателей Поднебесья, мы вряд ли перестанем быть пустым местом. — А сейчас чего застыли? Идём!

Внутри царил сущий кошмар. Люди, слёзы, крики, кровь — всё смешалось в нечто невообразимое, способное вогнать неподготовленного человека в ступор. Хотя мы с Торром и не были людьми, увиденное произвело жуткое впечатление. Я заметила, как у воина перья встали дыбом уже целиком. Кинула быстрый взгляд за спину и убедилась, что с моими случилось то же самое.

— Крылья сложили и работать, работать! — взревела Гала, как и мы, невидимая для врачей и пациентов.

Я быстро огляделась, пытаясь сориентироваться, с чего начинать. Но, увы, голова отказывалась включаться. А в ушах стоял гвалт от несущихся со всех сторон криков.

— Доктор, помогите!

— Он потерял много крови, зрачки не реагируют!

— Что тут?!

— Операционные переполнены!

— Сортируйте! Сортируйте!

— Глубокий сон! Запредельный! У нас нет такого оборудования!

— Та-а-ак! — перекрыл остальные крики голос Галы. — Смотреть сюда! — она схватила нас Торром за рукава и потянула к ближайшей операционной, в которую ввозили парня с торчащей железякой из окровавленной груди. — Берете браслет и… — женщина включила серебристый рабочий инструмент, обвивающий тонкое запястье, и на ходу измерила жизненные показатели раненого. — Плохо, — прошипела она, взглянув на результат на узкой панели. — Но такова его судьба.

Мы с воином судорожно вздохнули, когда парня охватило красное сияние, а Гала уже уносилась прочь, крича, чтоб не стояли истуканами, а принимались за дело.

Торр первый включил браслет, а я продолжала рассматривать белое лицо раненного. Сколько ему? Лет двадцать, не больше. Наверняка была уйма планов — карьерных и личных. Вон какие правильные черты, девицы должны были в очередь выстраиваться. А теперь… Теперь ни один ангел не подойдет, увидев красный категоричный цвет. Не поделится жизненной спасительной силой.

— Ларо, — позвал воин, пока врачи боролись за жизнь парня, еще не подозревая, что борьба проиграна, не начавшись. — Идём. Ведь это…. мы умирали. Тоже.

Я грустно улыбнулась. Как же странно слышать подобное от Торра. Другое дело Кай. Он любил порассуждать о земном. Например, от чего зависит характер человека — формируется обстоятельствами и окружением, передается от бессмертной души или же складывается из пластов опыта предыдущих жизней.

Когда мы вернулись в приёмное отделение, я почти настроилась на рабочий лад. В самом деле, расчувствовалась, как распоследняя неженка. Торр прав. За плечами каждого из нас (или крыльями?) с десяток смертей. Ну и что? Продолжаем существовать, не помня ничего о прошлых жизнях и не сожалея о них. Ну, или почти ничего.

Я включила браслет, согревший запястье приятным теплом. Ввела персональный семизначный код. Посмотрела, как разом подмигнули четыре крохотные разноцветные лампочки. Быстрым взглядом обвела помещение и шагнула к ближайшей каталке, где лежала белокурая девочка лет четырех. Сквозь бинты на голове просачивалась кровь, бледная ручка безвольно свешивалась вниз.

Я специально организовала себе испытание. Сумею провернуть работу с ребенком, остальное точно будет нипочем. Спиной ощущая пристальный взгляд воина, поднесла руку с рабочим инструментом к сердцу девочки. Пока ещё живому и отчаянно бьющемуся. Запястью на миг стало горячее, но браслет уже закончил дело, подарив нам с маленьким человеком не слишком обнадеживающую пятерку.

— Эх, — печально выдохнул Торр. — Желтый. Не повезло.

— Главное, не красный, — объявила я, подражая интонациям Галы, хотя отлично понимала, что у ребенка почти нет шансов. Никто из Поднебесья не станет тратить энергию на третий уровень, когда в городе сотни пострадавших первого и второго, которых реально спасти, расходуя гораздо меньше сил. — Давай работать. А то стоим тут, как две клуши, доказывая правоту Тайруса о наших возможностях.

Забавно, как упоминание наставника повлияло на Торра. Подтянулся, грудь выпятил, волосы пятерней поправил. И крыльями взмахнул заодно. После чего виновато крякнул, и сразу принялся за дело, неуклюже курсируя от одного раненного к другому.

Я постаралась не уступать его прыти. Удивительно, как быстро удалось взять себя в руки. Трудно было подходить еще к двоим-троим, а затем началась работа на автопилоте. Браслет — к сердцу, цифра на панели и установка нужного свечения. В целом, нам везло. За час мы с воином выявили всего четверых жёлтых (по два на каждого), остальным же с чистой совестью ставили два верхних уровня.

Дальше с отсортированными пострадавшими работали настоящие ангелы. Спасали тех, кого можно спасти. Игнорировали тяжелых больных. Без эмоций. И сожалений. Я даже залюбовалась ими. Вот какими и нам следовало бы стать. Непробиваемыми, величественными. Несущими пусть не всегда свет, но покой определенно. Но, боюсь, наша нестандартная группа так никогда не сможет. Или очень и очень нескоро. Прав Тайрус, говоря, что умение работать с браслетом не делает стажера истинным обитателем Поднебесья.

— Ты думала, кого хочешь в эти… как их? Подопечные! — спросил воин, вытирая широкий лоб рукавом. Ему стало тоскливо работать в молчании среди криков и слез. Если не сказать — скучно. С другой стороны, уж Торр точно не должен реагировать на кровь и стенания. И не такое его душа повидала на поле боя.

— Думала. Старушку, — брякнула я первое, что пришло на ум. — Такую, чтоб сидела дома и не доставляла хлопот.

— Смешно, — проворчал воин, не поверив. И вдруг прошипел. — Вот дубина треснутая!

— Какая? — чуть не прыснула я, однако вовремя вспомнила, где находимся, и зажала рот.

Но собрат-неудачник и не думал веселиться.

— Двойка, — проговорил он едва слышно и глянул на меня несчастными, как у брошенного пса, глазами. — Смотри, — он повернул руку с браслетом.

Мой растерянный взгляд остановился на лице обреченной девушки, которую тестировал Торр. На пропитавшихся кровью джинсах и футболке. Светлых спутанных волосах. Внешность ей досталась не выдающаяся, но привлекательная. Такие редко остаются одни. Но чаще довольствуются тем, что само плывет в руки, и не пытаются сворачивать гор.

— Что делать? — Торр медлил с решением, хотя понимал, что вариантов не предлагается.

— Ты знаешь, — пробормотала я, продолжая смотреть на девушку.

Было в её облике нечто, заставляющее меня дрожать.

— Что с ней?! — громко спросил врач у санитаров.

— Глубокий сон, почти запредельный, ранения брюшной полости, сломано четыре ребра, пробито левое легкое, — принялся отчитываться тот скороговоркой. — Машина сбила. В момент погружения. По дороге была остановка сердца. Удалось запустить…