Верхний этаж

— А что? — перешел в наступление Семен, понимая, что дела его плохи. — Нормальный вывод!.. Да я, может, у вас расцвету, как р-роза!

И опять все заулыбались, даже Иннокентий Гаврилович.

— Ты вот что, роза, — сказал он. — Ты давай выйди на минутку, а мы тут посовещаемся.

— Простите! — вмешалась Ирина Георгиевна. — Еще один вопрос. Там написано о неблагополучии в семье… Скажи, пожалуйста, Семен…

— Что сказать-то? — не дослушав, выпалил Семен. — Мама у меня — крохотуля! Мне по плечо!.. А у него… у отчима кулак, что арбуз!.. Бьет ее, гад, когда напьется!

Такая горечь и боль прозвучала в его словах, что все почувствовали к нему жалость.

— Ладно, выйди на минутку, — повторил Иннокентий Гаврилович. — Мы тебя позовем.

После ухода Семена первой заговорила Зоя Владова.

— Все равно ведь примем! — с наивной прямотой заявила она. — Пусть, конечно, посидит. А пока я предлагаю поговорить с другим.

— Вы привезли кого-нибудь? — оживился Иннокентий Гаврилович.

— Сам пришел! — Зоя выскочила из-за стола и, приоткрыв дверь, обнадеживающе взглянула на Семена, а Олега поманила пальцем. — Входи! Твоя очередь.

Хотя Олег не сомневался, что его примут в училище, он все-таки решил не надеяться только на документы. Он и сам должен произвести на приемную комиссию благоприятное впечатление. Мало ли что! Придерутся к чему-нибудь! Но никаких особых усилий от него не потребовалось.

Просмотрев документы Олега, директор удовлетворенно побарабанил по ним пальцами и торжествующе произнес понятную только членам комиссии фразу:

— Будет очередь! Будет!.. — Остальное было адресовано Олегу. — Такие документы приятно в руках подержать: чуть ли не круглый отличник! Одна четверка по русскому и характеристика соответствующая!.. Молодчина! Рад тебя видеть у нас!

Ни Иннокентий Гаврилович, ни другие члены комиссии, тоже познакомившиеся с документами Олега, не обратили внимания на то, что они выданы два года назад. Пятерки и хвалебная характеристика заслонили все остальное. И лишь Никита Савельевич почувствовал какое-то сомнение: восьмиклассников с такими отметками обычно оставляют в школе.

— Призвание имеешь? — спросил он. — У нас строителей готовят. Как ты представляешь себе эту профессию?

Олег говорил лучше, чем писал, потому что никто не мог проверить, где и какой знак препинания ставил он в своей речи.

— Государство предоставило нашей семье отдельную квартиру. Даже у меня есть своя комната, — издали начал он. — Строитель — это тот, кто в недалеком будущем обеспечит таким же жильем всех граждан нашей страны. Почетная и приятная профессия — дарить людям просторные, благоустроенные квартиры!

— Правильно мыслишь, — сухо похвалил его старый мастер, трудно переносивший высокопарные высказывания. — А что, если тебе придется строить не жилье, а, скажем, свинарник в совхозе?

— Я об этом не думал, — нашелся Олег. — Но считаю, что дальнейший подъем животноводства в нашей стране — задача столь же актуальная и почетная, как и возведение жилых зданий.

— И это правильно, — согласился Никита Савельевич по-прежнему очень сухо.

— А как хорошо сказано! — пряча улыбку в уголках губ, добавила Ирина Георгиевна, — Как с трибуны!

— С очень уж высокой, — проворчал Никита Савельевич.

— Как умею! — обиженно сказал Олег и почувствовал, что отвечать надо проще.

— Ты, наверно… — хотела спросить что-то Зоя Владова, но в комнату вкатился завхоз училища — плотный, суетливо-подвижный человек, с большой блестящей от пота лысиной.

— Плитку завезли! — сообщил он, выкатив глаза на директора. — Будете довольны — чешскую выбил!

— Спасибо! — просиял Иннокентий Гаврилович. — И еще — буквы! Очень прошу вас поторопиться!

— Заказаны! Двухметровые! — Завхоз вскинул пухлую ладонь выше лысины. — Вот такие! Не то что доска-фитюлька у нашего входа! Будете довольны!.. На крыше выставим, подсветочку дадим — издали увидят! Ге-пе-те-у-у! — почти пропел он. — Увидят и прибегут!

— Прибегут! — подтвердил Иннокентий Гаврилович и, с трудом согнав с лица мечтательную улыбку, сказал Зое Владовой: — Вас прервали. Продолжайте, пожалуйста!

Когда завхоз вышел, Зоя задала Олегу свой вопрос:

— Ты, наверно, в школе активистом был?

Она решила, что неплохо бы заполучить такого оратора в состав комитета комсомола. Сама Зоя не любила произносить речи, потому что говорила буднично, обыденно и даже, как ей казалось, несерьезно.

Олег пожал плечами:

— О себе судить трудно.

— Недаром же грамотой тебя наградили! — Зоя взглянула на листок школьной характеристики, — Не указано только, за что?

— За сбор макулатуры, — пояснил Олег и был уверен, что опять в глазах у Никиты Савельевича промелькнет что-то неприятное.

— Вот это дело! — неожиданно и на этот раз от души похвалил его мастер, — Ты, выходит, не одно дерево от порубки спас!.. Но скажи мне честно, какая из строительных специальностей по нраву тебе пришлась?

«Седой, а въедливый и вредный! — подумал Олег неприязненно. — Прилип, как перцовый пластырь!» Кроме маляра и штукатура, никакую другую строительную специальность вспомнить быстро он не сумел и, закатив глаза, произнес, растягивая слова:

— Поду-у-умать надо… Посове-е-етоваться… Можно?

— Нужно! — веско и громко сказал Иннокентий Гаврилович, как бы ставя точку в затянувшемся, по его мнению, разговоре. — Там, за дверью — столики с бумагой. Видел?.. Садись и напиши заявление. Специальность пока не указывай… И тому скажи — Семену Заботину — пусть тоже пишет.

Четверо в одной лодке

Пока они шли через двор из училища в общежитие, Семен успел забыть тревожные минуты, пережитые в приемной комиссии. Прежнее насмешливо-скептическое настроение вернулось к нему. А Олег никак не мог избавиться от чувства досады и чего-то похожего на стыд. Так отчаянно, как сегодня, он еще никогда и никому не врал. Все ему виделись пристальные глаза старого мастера, недоверчиво смотревшие из-под седых бровей.

Толстая вахтерша встретила их не очень любезно.

— Куда? Что надо, молодые люди?

— У нас лежачий плацкарт! — заявил Семен и небрежно сунул ей записку с подписью коменданта.

— Плацкарта, — поправил его Олег. — Женский род.

— Ну и что? — Семен презрительно дернул щекой, — Лишь бы лежать было мягко!

— А вещи где? — поинтересовалась дотошная вахтерша.

— Эй, носильщик! — крикнул Семен, оборачиваясь к двери. — Тащи сюда картину, корзину, картонку и маленькую собачонку!

— У меня… на вокзале, — опять соврал Олег и поморщился от собственной лжи, — Привезу потом…

Комната, в которую определил их комендант, находилась на первом этаже. Семен толкнул плечом дверь с номером семь на эмалевой табличке и по-хозяйски переступил порог.

— Куда едем? — спросил он у двух парней, один из которых лежал на койке и читал какую-то брошюру, а второй сидел у стола и разрезал большой пласт желтоватого сала на толстые доли.

Не услышав ответа, Семен не смутился.

— А это что? — Он взял одну из долей и, широко распахнув рот, бросил туда сало. — Где дают?

— Домашнее, — добродушно ответил парень, — Бери и ты! — предложил он Олегу.

Тот отказался, а Семен отправил в рот второй кусок сала.

— Подножный корм — это, конечно, хорошо!.. А что, ресторан «Лучезарный сантехник» на переучете, что ли?

Парень, лежавший на самой дальней от окна койке, опустил брошюру и засмеялся утробным баском:

— Хы-хы-хы!.. Ты про столовку?

— Гений! — Семен восхищенно всплеснул руками. — Надо же — догадался!.. Ну так что насчет ресторана?

— В семь, — сказал парень.

— Спасибо, старик! — Семен присел к нему на койку и погладил его по голове, — Утешил!.. А теперь, гений, отгадай, чего мне хочется больше всего?