Верхний этаж

Бывшие соседи Сашки Петрова смущенно следили за ним. Они догадывались, почему он переселяется, но никто не упрекнул их ни взглядом, ни словом. И это было похуже любых нравоучений.

— Помогите своему товарищу, — попросила Зоя, и они, стыдливо пряча глаза, принялись скатывать в рулон Сашкин матрас.

Олег находился в другой комнате. Там готовился к переселению еще один первокурсник — толстый, флегматичный паренек с приятным и добродушным лицом. Он прославился среди ребят тем, что спал непробудно, и сам, подшучивая над собой, говорил: «Могу дрыхать хоть на прокатном стане». Его и упросил Олег перебраться в резервную комнату, чтобы Сашке Петрову не пришлось жить одному.

Когда этот добродушный паренек, взвалив на себя сразу все свои вещи, протиснулся с ними через дверь в коридор, туда неожиданно вошел встревоженный звонком Иннокентий Гаврилович.

— Директор! — пронеслось по первому этажу, и шумок, возникший при переселении, утих, лишь по-прежнему тяжело топал нагруженный вещами толстый первокурсник.

Зоя поспешила к Иннокентию Гавриловичу, чтобы объяснить, что здесь происходит.

Выглянул из комнаты и Семен. «Скотина! — обругал он себя, — Заставил его примчаться! Надо было сказать, что это не сегодня будет!»

В первый момент, увидев в коридоре непонятные перемещения, Иннокентий Гаврилович с волнением подумал, что уже случилось то, о чем его предупредили по телефону. Но в рассказе Зои не было ничего тревожного. Директор одобрил переселение и, обойдя все этажи общежития, а затем и училища, зашел к себе в кабинет. Там он долго сидел за столом и никак не мог придумать, что надо предпринять. Телефонный разговор ничуть не походил на глупую и злую шутку, но в то же время был он настолько нелепым, что Иннокентий Гаврилович не решился кому-нибудь рассказать о нем.

А переселение в общежитии благополучно заканчивалось. Когда в резервной комнате расставили кровати и тумбочки, Зоя пошутила, обращаясь к новым жильцам:

— Нравится вам такое двухместное купе?

Сашка Петров радостно закивал головой, а его сосед сел на кровать, похлопал по одеялу ладонями и сказал:

— Мне хоть на муравьиной куче.

— Вы только не ссорьтесь! — строго наказал Олег.

Сашка Петров опять закивал головой и вопросительно взглянул на своего соседа.

— Не бойся! — ответил тот, растянув в улыбке пухлые губы. — Я… это самое… большой, а мирный.

— Спокойной ночи, ребята! — попрощалась с ним Зоя, а Олегу протянула руку. — Я поехала… Что тебе сказать… на прощанье?.. Все правильно! Так держать!

И снова у Олега зачастило сердце. Ничего особенного Зоя не сказала, а ему за каждым ее словом слышалось что-то недосказанное и очень важное. Он подождал, пока отстукают в коридоре ее каблучки, и тоже попрощался с ребятами.

Сашка Петров выскользнул за ним из комнаты, догнал и, поймав за руку, молча потряс ее обеими своими руками.

Вернувшись к себе, Олег впервые без сожаления взглянул на сборник грамматических правил, в который не заглядывал уже несколько дней подряд. Он даже убрал его в тумбочку, решив, что на повторение хватит и двух месяцев перед самыми университетскими экзаменами. И письмо родителям он написал легко и быстро, потому что ничего не выдумывал и не врал. Сообщил, что здоров, что все идет нормально. Преподавателями и товарищами доволен. И они относятся к нему очень хорошо, выбрали комсогрупоргом. Но где он учится и чему — об этом Олег не написал ни слова.

Накануне

Два человека в тот день волновались больше обычного, и оба тщательно скрывали это от других — Иннокентий Гаврилович и Семен.

Директор приехал в ПТУ раньше всех и снова прошелся по общежитию, только что начавшему пробуждаться, и по училищу, гулкому и пустому в этот час. Больших ценностей, требующих специальных мер по охране, в ПТУ не было. Иннокентий Гаврилович даже приблизительно не сумел определить, на что мог позариться тот загадочный воришка, который сам же обещал возместить весь ущерб. И не потеря каких-то материальных ценностей волновала директора. Ему, конечно, хотелось предотвратить кражу, но важнее было найти того, кто задумал ее. И не только найти, а и понять его, помочь. Помощь ему нужна — в этом Иннокентий Гаврилович не сомневался. Он по голосу почувствовал, что звонил кто-то из ребят. Запутался парнишка, что-то вынуждает его пойти на воровство, а совесть гложет — вот он и мечется, паникует. Дошел до того, что предупредил о краже. Таким представлялся загадочный воришка Иннокентию Гавриловичу, и он весь день ходил по училищу, стараясь встретить как можно больше ребят, в надежде, что звонивший ему мальчишка как-нибудь выдаст себя.

Видел Иннокентий Гаврилович и Семена. Тот, как и все, поприветствовал директора скороговоркой: «Здрасьте, Икентий Гаврилыч!» — и с независимым видом прошел мимо. Он ничем внешне не отличался от других, хотя и подумал виновато: «Из-за меня бегает — места себе не находит!.. Не зря ли я его всполошил?» Но Семен, готовясь к завтрашнему дню, обдумывал каждый свой поступок, и звонок к директору тоже был сделан неспроста. Куда и к кому побежит Зоя, узнав, что пропал мотоцикл? Конечно же, к Иннокентию Гавриловичу! Как он скажет, так она и поступит. Семен надеялся, что его просьба — не обращаться в милицию — подействует на директора. И эта надежда не была всего лишь мальчишеской наивностью. В людях Семен разбирался. Ему думалось, что такой человек, как Иннокентий Гаврилович, способен на необычные поступки.

Туманно представлял Семен, как будет рассчитываться с Зоей за мотоцикл, но твердо верил, что выплатит все до копейки и деньги для этого заработает честно, собственными руками. Где — он еще успеет решить. Сегодня не это главное! Сегодня надо выбрать удобное время — всего две-три минуты, чтобы без посторонних покопаться в мотоцикле и остаться никем не замеченным.

Устройство машины Семен знал не хуже опытного ремонтника, с закрытыми глазами мог разобраться в любом узле и умел так хитро разладить систему электрооборудования, что без кропотливой детальной проверки обнаружить неисправность невозможно. Расчет был простой: убедившись, что мотор не заводится, Зоя позовет на помощь кого-нибудь из шоферов, но и они окажутся бессильными оживить мотоцикл. Отправлять его в ремонт будет поздно — раньше семи-восьми часов вечера она из училища не уезжает. Придется ей закатить мотоцикл во внутренний двор ПТУ и оставить там на ночь. На железных воротах во дворе висит замок, но для Семена это препятствие не было проблемой…

К концу занятий на улице повалил первый в этом году снег. Крупные хлопья, подгоняемые ветром, расчертили окна в косую линейку. Температура была плюсовая. На тротуарах стало мокро и скользко. Поглядывая в окно, Семен радовался такой погоде. Никто после обеда не захочет выходить на улицу, и можно будет незаметно подобраться к мотоциклу.

Наскоро отобедав, Семен прошел в вестибюль. Местные ребята, жившие не в общежитии, одевались в гардеробе. Через стеклянную дверь был виден облепленный снегом мотоцикл. Выждав, когда у вешалок не осталось ни одного человека, а дежурная, захватив термос, со старческой неторопливостью побрела в столовую за чаем, Семен выскочил на улицу.

Он справился со своим делом так быстро, что дежурная не успела вернуться из столовой. И в комнате он оказался до того, как пришли с обеда остальные ребята. Теперь все зависело от Зои. Если она вздумает уехать из училища раньше обычного, то план развалится. Она отправит мотоцикл в ремонт, и там, имея под руками все необходимое для проверки, мастера быстро найдут неисправность. Хотя для Семена безразлично, быстро ли раскусят его хитрость, или провозятся очень долго. И в том, и в другом случае до мотоцикла в ту ночь он не сумеет добраться. Что тогда? Но он старался не думать о том, на что сам уже никак не мог повлиять.

Вернулся из столовой Олег, и Семен тотчас попытался узнать что-нибудь о Зое. Начал он осторожно, с подходцем: притворно зевнул и постучал костяшками пальцев по оконному стеклу.