Марк

День третий

Приятная женщина проводила меня в просторный кабинет и предложила кофе. Я отказался. Она могла подмешать туда какую-нибудь гадость, а мне больше не хотелось плясать во сне под их дудку.

– Доктор просил подождать. Он на совещании. Я пришлю к вам Диму.

Она сняла чехол с небольшого аппарата, щелкнула двумя-тремя тумблерами и степенно удалилась. В комнату вбежал знакомый лаборант. Он приветливо взглянул на меня и вытащил из кармана футляр со шприцем. Прямо Айболит из мультика – добрый такой, в глазах любовь. «И всем бегемотикам ногой по животикам.»

Я покачал головой, и он сразу все понял. Устроившись в кресле, Дима потер щетину на подбородке.

– Я понимаю, Марк, у вас появились вопросы. Но давайте договоримся сразу – некоторые темы останутся закрытыми. Я только исполнитель, и правила тут выдумывают другие. Кстати, вы произвели на шефа благоприятное впечатление. Результаты тестов позволяют предполагать, что из вас в будущем может получиться неплохой пси-воин. Помимо кадровой проверки Док решил провести вас через ступень начального посвящения. Поверьте, это будет очень полезно, так что, мой совет, не отказывайтесь.

– А если я не хочу никаких посвящений? Если я по горло сыт вашими опытами? Меня наняли сюда в службу безопасности. Сказали, пройдешь пару проверок, покажешь себя, а затем обычная работа спецназа. Договор дороже денег! Но твой шеф вдруг объявляет, что, мол, правила поменялись, и отныне я должен играть в его игру. Потом появляешься ты, колешь в меня какую-то дрянь, от которой съезжает «крыша», и я вижу странный сон про чудилу-старика и про какого-то парня. Мне это не нравится! Я хочу делать то, что знаю и понимаю. А от ваших уколов только муть в голове. Ты, Дима, спрячь свою иглу!

Лаборант послушно кивнул и тут же начал объяснять, что у некоторых людей имеется дар, и этот дар не зависит от их профессии.

– У вас есть врожденная способность к путешествиям по внутренним пространствам. Вы можете достигать пределов, где индивидуальное сознание выходит на универсальный уровень человеческой психики. Например, вы можете помещать свое внимание в сознание других людей. Подобное, кстати, выполняли многие, но вы достигли грани, которая почти недоступна. Похоже, для вас это ничего не значит, но поверьте, та бездна в вашем сне была выходом в другой мир! Без помощи психоактиваторов, без подготовки и опыта, вы с первого раза достигли почти запредельного, понимаете?

– Нет, не понимаю и, честно говоря, мне хочется уйти отсюда. Вы с Доктором найдете тысячи желающих плясать под ваш баян. Эти тысячи с визгом побегут за вами в другой мир и в любую бездну, сходя с ума от восторга. А мой любопытство расстреляли в далеких горах, когда я высунулся из окопа, чтобы посмотреть на солнце.

– Нет, Марк. Нет! Тысячи бесполезны. Важен дар, а не энтузиазм. И прошу вас, не спешите с отказом.

Он уговаривал меня добрых полчаса, а я думал о майоре. Вот настоящий знаток. Как точно он определил их шаги. Без всяких мудрых штучек и активаторов. Опыт – великое дело.

– Скажи, вот эти сны… Они как-то связаны с моей жизнью? С нашим миром?

– Это не просто сны, Марк. Это другое пространство. Водителей и летчиков обучают на тренажерах. Они сбивают заборы и врезаются в скалы. Однако никто из них не мучается вопросом, что там за мир мелькает на экране дисплея. Им важно обрести сноровку и навыки управления. В вашем случае происходит почти то же самое. Вы встречаете людей, которые знакомят вас с новыми точками зрения. Когда изменяется ролевая функция, вам кажется, будто вы – другая личность, другой человек. Но на самом деле это лишь способ научить вас более целостному восприятию мира. Иными словами, это способ изоляции привычных для вас шаблонов поведения. Способ, который помогает вам открывать новые пути и новые возможности.

Дима достал платок и аккуратно вытер вспотевший лоб. Его рука немного дрожала.

– Трудно сказать, как связаны пространства нашего воображения с реальным миром, – продолжил он. – Иногда возникают курьезные случаи, и люди встречают в своей жизни тех, кого они видели в воображаемых путешествиях. По правде сказать, эта область психотехники мало изучена, хотя мы, наконец, подошли к рубежу, когда можно на семьдесят-восемьдесят процентов определять сюжетную линию таких путешествий.

– Значит, тех людей из сна на самом деле нет?

– Они есть, но в другом пространстве. Это трудно понять умом, и все же, входя в их реальность, вы раз за разом встречаетесь с ними. Но повторяю, иногда случается так, что эти люди существуют и в нашем мире.

Мне стало интересно.

– Ты говорил, что дыра в моем сне – это вход в другой мир. Чем тот мир отличается от пространств воображения?

– Пространства воображения – это лишь отражения нашей реальности. А любое отражение определяется оригиналом. Можно изменить оформление, окружающий фон, но суть явлений останется той же. Будут деревья и улицы, люди и звезды. Нас может удивить поведение человека; нам может не понравиться его одежда; но перед нами будет стоять человек. И это верно в отношении любого явления, потому что, отбросив странности отражений, мы всегда найдем в основе основ знакомые нам элементы. И, наоборот, в другом мире нет знакомых явлений. Вот, пожалуй, и все, что я могу сказать.

– А как же вакуумная гроза? Где здесь основа, о которой ты говоришь?

– Вакуумная гроза – это обобщенная идея катаклизма. Рухнувший дом взят из памяти о городских боях. Вой ветра, дождь и гром – от бури. Вакуумный эффект, с резкой сменой давления, связан, на мой взгляд, с воспоминаниями о близких разрывах гранат и снарядов. Возможно, какая-то телесная память о пережитых контузиях.

– Забавно, – ответил я.

Мне снова вспомнилась «бездна». Ничего себе вход в другой мир! Хотел бы я посмотреть на тех, кто туда входит!

– А эти путешествия… Они опасны? Там могут убить или покалечить?

– В пространствах воображения нас поджидает множество опасностей, но они, в основном, связаны с навязчивыми состояниями, которые возникают после того, как мы обретаем зависимость от этих пространств. Возьмем, к примеру, меня. Многие считают, что я наркоман – то есть, больной, несчастный и, до некоторой степени, опасный человек. А почему? Моя психика подверглась изменению. В своих пространствах воображения я как рыба в воде. Но стоит мне вернуться в реальность, я начинаю задыхаться. Мне нужен укол, чтобы снова отчалить в свой замок эйфории – к сиренам, поющим сладкими голосами о любви и тоске, о жизни и смерти.