Галили

По дороге он рассказал в двух словах о месте, куда они направлялись. Побережье Напали считается самым опасным, хотя и самым живописным уголком острова. Там из моря вздымаются многочисленные скалы, подножия которых пестрят пляжами и пещерами, но добраться до них почти невозможно — разве только со стороны моря. Рэйчел были знакомы виды этого побережья из рекламной брошюрки, которую она листала во время экскурсии на вертолете над скалистыми вершинами и узкими, заросшими буйной зеленью ущельями, куда спускаться осмеливались только самые безрассудные смельчаки. Наградой за такое путешествие были виды красивейших и огромнейших водопадов и непроходимых девственных джунглей. До некоторых ущелий до последнего времени добраться было настолько трудно, что тамошнее немногочисленное население проживало в полной изоляции от остального мира.

— Чтобы попасть на пляж, который нам нужен, нужно держаться подножия скал, — сказал Ниолопуа. — Машину придется оставить в миле от места, где кончается дорога.

— Откуда ты узнал о кораблекрушении?

— Я был там во время шторма. Сам не знаю, что меня туда занесло. Просто мне показалось, я должен быть там, и все, — он бросил на нее мимолетный взгляд. — Наверное, он меня позвал.

Слезы подступили к глазам Рэйчел, и она безотчетно потянулась рукой к лицу. При одной мысли о том, что Галили находится в мрачных глубинах моря...

— Ты все еще слышишь его зов? — тихо спросила она.

Ниолопуа отрицательно закачал головой, и слезы хлынули у него из глаз.

— Но это еще ничего не значит, — не слишком уверенно сказал он. — Море — его стихия. Никто не знает море лучше, чем он. Столько лет...

— Но если яхта утонула...

— Тогда остается только надеяться, что прилив выбросит его на берег.

Рэйчел вдруг вспомнилась легенда о боге акул, который иногда помогает потерпевшим кораблекрушение морякам доплыть до берега, а иногда, непонятно почему, пожирает их. Вспомнилась ей также и то, как Галили той ночью в качестве жертвоприношения этому королю рыб выбросил в море свой ужин, что тогда показалось ей милой глупостью. Теперь же она была этому только рада. Там, где она жила прежде, не было места ни для морских божеств, ни для приношений им, но в последнее время она начала понимать, насколько ограниченным был ее взгляд на мир. Стала понимать, что в мире подчас властвуют силы, непостижимые умом и не вписывающиеся в рамки ее образования, силы, которые нельзя подчинить никаким приказам. Свободные и не видимые глазом, они живут сами по себе, своей дикой жизнью. Галили о них знал, потому что был их воплощением.

Теперь же она уповала на его нечеловеческую природу и боялась ее. Если он ощутит свою причастность к другой жизни, не увлечет ли она его к себе? Не растворится ли он в бескрайних просторах моря? Тогда Рэйчел никогда не сможет его найти, ибо он уйдет туда, куда ей дороги нет. С другой стороны, если он предан своей любви — если, сказав, что попусту тратил годы вместо того, чтобы искать ее, он действительно имел в виду то, что говорил, — возможно, именно те силы, которые могут призвать Галили к себе, в настоящее время являются ее союзниками, а его подарок богу акул станет еще одной сказкой, которую он ей расскажет, когда вернется.

3

На другой стороне Пуапу последствия урагана были еще заметнее; в некоторых местах, где дождевой поток раскидал большие булыжники, дорога казалась почти непроходимой. Но когда они выехали на прибрежную колею, что вела к подножию скал, стало и того хуже: извилистая и изрезанная ухабами, она утопала в темно-красной грязи, и хотя Ниолопуа вел машину очень осторожно, несколько раз, скользя по полужидкому месиву, он на пару секунд терял управление.

Берег находился слева от дороги, на другой оконечности черных шершавых скал. Там взорам Рэйчел и Ниолопуа предстали еще более красноречивые свидетельства разрушительной мощи бури. Песок на прибрежной полосе от основания скал до самой воды был устлан кусками древесины, от стекающей вниз грязи волны становились красными. Безупречной голубизны небо, багряное море и яркий, с черными вкраплениями, песок — такой пейзаж можно было увидеть разве что во сне, и при других обстоятельствах Рэйчел, возможно, сочла бы его неотразимо красивым, но теперь видела перед собой лишь мусор и кроваво-красную воду, что никак ее не радовало.

— Дальше придется пешком, — сказал Ниолопуа.

Оторвав взгляд от берега, Рэйчел посмотрела вперед. В нескольких ярдах от них, там, где начиналась скала, которая выдавалась стрелой далеко в море, о которую разбивались красноватые волны, грязная колея заканчивалась.

— Нам надо на другую сторону.

— Что ж, пошли, — с этими словами Рэйчел вышла из машины.

Несмотря на шум и волнение моря, у скалистого выступа не было ни одного дуновения ветерка. Едва Рэйчел начала взбираться на скалу, у нее застучало в висках, а тело покрылось обильной испариной. Оставив сандалии в машине, Ниолопуа проворно взбирался на скалу и не придавал должного значения тому факту, что Рэйчел была в этом деле новичком. Оглянуться назад и раз-другой подать ей руку он удосужился лишь на особо опасных участках, где склон был скользким и крутым. Наконец они выбрались на поверхность выступающей в море скалы; чем дальше они по ней продвигались, тем свежее становился воздух, и всякий раз, когда большая волна разбивалась вблизи спутников, их обдавало холодными брызгами. Очень скоро Рэйчел промокла, руки ее онемели, а грудь так замерзла, что соски заныли. Успокаивало только то, что вдали уже виднелось место их назначения — не будь там столько мусора, его вполне можно было бы назвать райским уголком: длинная, извилистая песчаная полоска граничила со стороны суши не со скалистыми горами, а с зеленой долиной, где тоже виднелись следы бури. Но, содрав ветви со многих деревьев и разбросав их повсюду, из-за пышной и густой растительности буря не сумела проникнуть внутрь, благодаря чему оказалась бессильна нанести природе более существенный вред: за сломанными пальмами виднелись не тронутые ураганом зеленые, пестреющие яркими цветами лужайки.

На берегу, который на добрые полмили простирался от одного скалистого выступа до другого, не было ни души. Издали второй выступ казался неприступным.

Спрыгнув на песок, Ниолопуа стал пристально вглядываться в море, а вслед за ним туда посмотрела и Рэйчел. Всего в нескольких сотнях ярдов от них, пуская фонтан белых брызг, плыл кит, он устремил свое могучее тело к небу, а затем необъятным черным столбом погрузился в воду. Рэйчел ждала, когда он появится вновь, но, видно, ему наскучила эта игра, его блестящая спина некоторое время еще мерцала в лучах солнца, затем на поверхности остался один спинной плавник, но вскоре исчез и он. Неожиданно охваченная волнением, Рэйчел посмотрела на берег. Галили нигде не было. Если разбившаяся яхта была и правда «Самаркандом», как полагал Ниолопуа, то капитана забрали глубокие воды залива, и никто, кроме китов, уже не сможет его найти.

Обессиленная, она присела на край скалы, пытаясь собрать остатки мужества, чтобы не поддаться жалости к самой себе. Она должна была закончить дело, ради которого сюда пришла, и какой бы горькой ни была правда, взглянуть ей в глаза. Раз здесь находятся обломки кораблекрушения, Рэйчел обязана на них посмотреть. Только тогда она сможет быть уверена. Она должна узнать то, что ей надлежит знать.

Глубоко вздохнув, она встала и, преодолев последний выступ, спрыгнула на песок.

Глава XV

Дорогу к дому, в котором остановилась Рэйчел, Митчелл знал, ибо на протяжении нескольких лет они с Гаррисоном говорили об этом острове не один раз. Но одно дело говорить, а другое — приехать сюда, наверное, именно поэтому на подступах к дому он все сильнее ощущал себя человеком, вторгавшимся в чужие владения, чего от себя никак не ожидал. Едва он вышел из такси, как его сердце заколотилось, а ладони стали мокрыми и липкими. Пытаясь совладать с собой, он на минуту замешкался у ворот, после чего рискнул наконец совершить ответственный шаг и, отодвинув деревянную задвижку, толкнул калитку.