История Люси Голт

– Я тоже был бы этому очень рад, Бриджит.

– А вы там не слышали, война-то к концу идет или как?

– И на это тоже есть некоторая надежда. Н-да, уж надеяться нам никто не запретит. – Мистер Салливан встал. – Я бы хотел взглянуть на ребенка.

– Вы сами увидите, сэр, она стала такая послушная.

Мистер Салливан вздохнул и оставил при себе замечание относительно того, что в нынешней ситуации послушание никак нельзя назвать качеством излишним.

– Вы еще, может быть, не знаете, сэр. Пока она там лежала, кость у нее срослась, но срослась неправильно, и она теперь так и будет хромать.

– Я знаю, Бриджит. Доктор Карни специально приезжал ко мне, чтоб поделиться этой новостью.

С этими словами он встал и пошел через сумеречную гостиную к выходу во двор. Ребенок, о котором шла речь, сидел на приступке перед входом в небольшую пристройку, которая уже давно как-то сама собой перешла в собственность Хенри. На другой стороне двора, под раскинувшим ветви по стене грушевым деревом, растянулись на солнышке две молодые овчарки. Когда на пороге появился стряпчий, они подняли головы и на загривках у них встала шерсть. Одна заворчала, но ни та, ни другая не двинулись с места.

Сквозь открытую дверь в мастерскую Хенри мистер Салливан увидел верстак с тисками под развешанным на стене плотницким и слесарным инструментом – молотками, стамесками, рубанками, киянкой, криволинейным стругом, ножницами по металлу, ватерпасом, гаечными ключами. Два ящика из-под чая были доверху набиты обрезками дерева различной длины и ширины. На крючьях висели пилы, мотки проволоки и почти израсходованный моток бечевы.

Хенри сидел рядом с девочкой на приступке и раскрашивал в белый цвет игрушечный аэроплан. Модель стояла на большой жестяной банке из-под джема: около фута в длину, с двойными крыльями, но пока без пропеллера. Крылья были соединены спичками, положение и угол наклона которых Хенри скопировал с вырванного из газеты снимка аэроплана, который тоже лежал с ними рядом на крылечке.

– Люси, – позвал мистер Салливан.

Она не ответила. Хенри тоже ничего не сказал. Его кисть – слишком большая и совершенно неудобная, как показалось мистеру Салливану, для такого рода работы – продолжала покрывать шершавую поверхность дерева чем-то вроде обычного известкового раствора.

– Люси, я к тебе обращаюсь, – сказал он.

– Славный денек сегодня выдался, мистер Салливан, – сказал Хенри, когда и на эту реплику стряпчего ответа не последовало.

– Ваша правда, Хенри. Ваша правда. А теперь, Люси, я хотел бы задать тебе пару вопросов.

Не приходилось ли ей слышать, чтобы родители планировали какие-то поездки? Не упоминались ли при ней города, которые им бы хотелось посетить? Не шла ли речь о какой-то конкретной стране?

Девочка молча качала головой, чуть активней после каждого очередного вопроса, и светлые волосы падали ей на лицо. Мистер Салливан пригляделся попристальней, и ему показалось, что лицом она – вылитая мать, те же глаза, тот же нос и жесткая линия губ. Настанет день, и в этом доме объявится еще одна красавица; и он задал себе вопрос, а будет ли это достаточной компенсацией за то, как пройдет все отпущенное ей до той поры время.

– Если ты что-нибудь вспомнишь, Люси, расскажешь об этом Хенри и Бриджит, ладно? Я могу на тебя положиться?

В голосе у него задребезжала умоляющая нотка, и он знал, что эта мольба не имеет отношения к тому, о чем он просит, что ему всего лишь хочется, чтобы она улыбнулась так, как улыбалась когда-то давно. «Ах, Люси, Люси», – шептал он по дороге обратно в гостиную.

Ему накрыли чай по-прежнему – при свете ламп. Он выпил две чашки и намазал себе медом ячменную лепешку. Мысли его одолевали невеселые. Теперь, когда он оказался в этом доме, несчастье, которое привело его сюда, казалось ему еще более невероятным и нелепым, чем в тот день, когда он узнал о том, что девочка жива. По какой такой случайности Эверард Голт не прошел мимо клочка материи, едва заметного на каменистом пляже? Какой порочный круг заставил всех обитателей дома напрочь забыть о добросердечной горничной, у которой отчаявшийся ребенок мог попытаться найти пристанище?

Ответов не было. Алоизиус Салливан встал и вытер салфеткой, которую ему принесли вместе с чаем, масленую пленку с губ. Он отряхнул с брюк крошки и расправил жилет. Выйдя в прихожую, он позвал Бриджит, и они вместе прошлись до автомобиля.

– Вы же свяжетесь с ними, сэр, вы привезете их обратно?

Провернулся ручной привод, мотор забормотал и ожил. Да, он обязательно привезет их обратно, пообещал мистер Салливан, со всей убедительностью, которую только смог в себе отыскать. Он выроет их хоть из-под земли. Все будет в порядке.

Бриджит стояла и смотрела на то, как машина скрывается в подъездной аллее, а потом понемногу рассеивается дым от автомобильного выхлопа. Она помолилась о том, чтобы у стряпчего все получилось, а потом, на кухне, помолилась еще раз, прося об одной этой милости, потому что все остальное не имело значения.

– К завтрему краска высохнет, – сказал Хенри. – Давай-ка пока оставим ее на дворе.

– Он меня не любит.

– Да брось ты, конечно, любит. Все тебя любят, по-другому-то как же?

При помощи оставшихся от постройки палочек он укрепил модель самолета на ступеньке вертикально. И сказал: чтобы краску до утра не трогать.

Алоизиус Салливан еще раз опросил всех, кого только мог, в Инниселе и в Килоране. Он написал всем известным ему друзьям капитана Голта и тем из английских знакомых его жены, с которыми она могла поддерживать хоть какую-то связь. Он выяснил, куда, в Англии, перебрались Голты из Маунт-Беллоу, и разыскал еще одних Голтов, отдаленных родственников, в графстве Роскоммон. Никакими сведениями о конечной точке предполагаемого маршрута изгнанников эти его поиски не были вознаграждены: одно лишь удивление и недоверие к человеку, который задает слишком много вопросов. Письмо, полученное им от самого Эверарда Голта, было отправлено из французского городка Бельфор, несколько строк под адресом «Отель дю Парк» на бульваре Людовика XI. От владельца отеля Алоизиус Салливан, после некоторой паузы, получил информацию о том, что постояльцы, о которых идет речь, остановились всего на одну ночь в Chambre Trois[7]. Куда они направились из Бельфора, остается неизвестным.

Управляющий банком Хелоиз Голт из Уорминстера, графство Уилтшир, поначалу отказывался вдаваться в какие бы то ни было подробности распоряжений, полученных им от клиента, но, в конце концов, признался, что миссис Голт написала ему из Швейцарии и закрыла счет. Остаток был переведен в один из базельских банков, и у него есть основания полагать, что от своих паев в компании «Рио Верде» она избавилась там же. Поскольку на этом его собственные возможности в данной сфере были исчерпаны, мистер Салливан написал в частное сыскное агентство, господам Тиммзу и Уэлдону, в Хай-Холборн, Лондон.

Есть надежда, что мои клиенты остановились в этом городе, или, по крайней мере, именно там можно получить информацию относительно их нынешнего местонахождения. Прошу вас выслать в мой адрес приблизительную стоимость ваших услуг в том случае, если я соглашусь воспользоваться вашими услугами на сей предмет.

В скором времени в Швейцарию был направлен мистер Бленкин из агентства «Тиммз и Уэлдон». Он пробыл в Базеле четыре дня, но единственная заслуживающая внимания информация, которую ему удалось раздобыть, касалась того обстоятельства, что пай действительно был продан. Полученная сумма не была обращена в какие бы то ни было активы, по крайней мере сразу; объекты остановились в городе ненадолго, в маленькой гостинице в Шютценграбене; их нынешнее местопребывание не известно. Мистер Бленкин перебрался в Германию и целую неделю безрезультатно мыкался между Ганновером и несколькими другими городами, после чего навел справки в Австрии, Люксембурге и Провансе. Затем, после того как он прислал по телеграфу запрос о дальнейших инструкциях и воспоследовавших консультаций между господами Тиммзом и Уэлдоном и мистером Салливаном, мистер Бленкин был отозван обратно в Хай-Холборн.

7

Номер третий (фр.).