Страница 7 из 100
Сокольничий Джоанна продолжала пристально, не мигая, смотреть Эйдену в глаза. Это был поединок, Эйден чувствовал это. Опустить глаза значило уступить. Почти не разжимая губ, она процедила:
— Ты заговорил со мной, сволочь! Ты осмелился ко мне обратиться, тварь! По имени! Ты должен отвечать, глядя в мою сторону, ублюдок, но никогда, ни в коем случае, не ОБРАЩАТЬСЯ КО МНЕ. Говори, будто в никуда. Понял, задница с глазами?
— Да. Кадет должен говорить в никуда. Как сейчас.
— Быстро учишься, птенчик. Мы теперь постоянно будем с вами. Мы как ветер Железной Твердыни. Вам никуда от нас не скрыться. Мы не знаем усталости, — говорила она тихим голосом. — Любой наш приказ должен выполняться НЕМЕДЛЕННО. Как твое имя, птенчик?
— Эйден.
— Эйден. А ну, Эйден, облапь меня покрепче, так, чтобы я шевельнуться не могла.
Эйден хотел было возразить, но сообразил, что при этом вынужден был бы обратиться к ней, забыв о ее предупреждении. Поэтому он просто сделал то, что ему приказали.
— Медленно соображаешь. Ладно… Что ты меня держишь как ухажер недотрогу. Крепче держи! Так. Ишь какой ты у нас сильный птенчик, какой мускулистый… Но только я тебя уделаю!..
Она легко развела его руки и с такой силой ударила Эйдена в солнечное сплетение, что тот ощутил, как грани звездочек на перчатке оцарапали кожу даже сквозь плотную одежду. Эйден согнулся пополам и не смог, как ни старался, удержать предательски выступивших на глазах слез. Но даже несмотря на дикую боль, он нашел в себе силы поднять голову и посмотреть Джоанне в лицо. Ни за что он ей не уступит! Она сделала вид, что наносит новый удар. Рука ее остановилась, чуть-чуть не дойдя до цели.
— У тебя глаза, как у сокола, кадет, — спокойно проговорила она. — Я тебя запомню.
Эйден про себя выругался. Не успел оказаться в учебном лагере — и вот, пожалуйста — обратил на себя внимание офицера с лютым нравом и тяжелой рукой.
Рядом Сокольничий Эллис заставил Тимма раздеться, после чего наградил серией ударов в корпус. У Тимма был такой вид, будто он сейчас расплачется.
Затем командир Сокольничих Тер Рошах снова принялся расхаживать между сибами, осматривая и ощупывая их, а потом громко спросил:
— Ну что, отправляем этих птенчиков назад по гнездышкам или оставим их здесь, . на Железной Твердыне? Давайте решать. Если эти засранцы безнадежны, я не стану тратить на них свое время. На Железной Твердыне мне работы хватит и без них.
Сейчас, когда Тер Рошах стоял чуть ли не вплотную к нему, Эйден смог рассмотреть его повнимательнее, осторожно скашивая глаза. Что и говорить, вид у командира Сокольничих был жутковатый. Его лицо напоминало изъеденную временем и стихиями скалу. Глубоко посаженные глаза были почти не видны под мощными надбровными дугами, рот напоминал пещеру. Казалось, что Тер Рощах вытесан из камня, причем вытесан крайне грубо. Сходство с камнем увеличивалось благодаря почти полному отсутствию растительности на голове. Лишь над бесформенными ушами торчали несколько седых клочков. Похоже было, что командир Сокольничих повидал в жизни столько, сколько Эйдену и не снилось. Причем повидал в основном с мостика своего боевого робота.
— А испытывать мы их будем, командир? — заорал Сокольничий Эллис. Судя по интонации, этот ужасный тип ждал чего-то. Эйден никак не мог понять, чего именно, и страх закрался в его душу.
Если кожа на лице Тер Рошаха напоминала камень, то у Сокольничего Эллиса она больше походила на губку — пористую и бугристую. А еще лицо Сокольничего Эллиса было багрово-красным — то ли от сдерживаемого гнева, то ли от порывов ветра, крепчавшего с каждой минутой.
— Будем ли мы их испытывать? Ха! Конечно, мы будем их испытывать. Я бы испытал их сам, но по вашим глазам, Сокольничие, вижу, что вы предпочли бы Спор Благородных. Будь по-вашему. Устроим Спор Благородных.
Когда Тер Рошах повернулся и направился к своим подчиненным, Эйден вдруг сообразил" что именно неладно с рукой командира Сокольничих. Вместо руки у того был протез. Должно быть. Тер Рошах потерял руку в одном из сражений.
— Какие тут могут быть дебаты, командир? — возразила Сокольничий Джоанна. — Двенадцать на одного — это многовато даже для меня или Эллиса. Пусть будет семь и пять. Семь сопляков мне и пять — Эллису.
Багровое лицо Эллиса потемнело.
— Семь? Что ты говоришь? У тебя утомленный вид. Сделаем так: я беру на себя семь этих пугал, а пять оставляю тебе — поразвлечься.
— Что для тебя семь человек, Эллис? Плюнуть и растереть. Мы все это отлично знаем. Но все же я могла бы взять девятерых. Что скажешь, Эллис?
Эллис хмыкнул и посмотрел по сторонам, потом взглянул на Джоанну.
— Девять, говоришь. Не слабо. Правда, как мне кажется. Сокольничий Джоанна опять хватает больше, чем может удержать. Ладно, Джоанна, девять так девять. А я пока побалуюсь с тремя.
Мельком оглядев оторопевших и ничего не понимающих сибов. Тер Рошах рявкнул:
— Эй, вы, трое! — Он ткнул в сторону Брета, Орилны и Квенела, отличавшегося самым атлетическим сложением во всей сиб-группе. Странно, но при наличии рельефных, играющих мышц Квенел был самым слабым и боязливым. — Сокольничий Эллис, забирайте этих. Остальных берет Сокольничий Джоанна. Пускай эти ублюдки покажут, на что они годны. И упаси вас, птенчики, бить вполсилы, если перед вами офицер. Нам тут плевать на чинопочитание и на прочие ритуалы. Это пусть вольнорожденные задницы друг другу лижут. Настоящий офицер заслуживает ровно столько почитания, сколько смог в вас, говнюков, вколотить. Думаю, даже таким недоумкам, как вы, это должно быть понятно. Сокольничий Эллис! Сокольничий Джоанна! Приступайте.
Девять сибов, на которых пал выбор, придвинулись поближе друг к другу и с тревогой смотрели на приближающегося Сокольничего Джоанну. Метрах в пятнадцати поодаль трое оставшихся сгрудились напротив Эллиса. Эйден стоял плечом к плечу с Мартой. За ними встал низкорослый крепыш Эндо.
— Ну что, птенчики, струсили? — проговорила Джоанна, и на лице у нее появилась плотоядная улыбка. — Маленькие птенчики, пушистые. Вам бы еще пищать да гадить, а вас из гнездышка р-раз — и вынули. Крылышки связали, колпачок противный надели, на насест посадили. Того и гляди, летать заставят.