Поединок страсти

— С тех пор как я разбила свою машину, все идет очень гладко.

— Хорошо, — пытаясь хоть на чем-то сосредоточиться, Мимс выглянула в окно, но тщетно: перед глазами стояла погребальная церемония, венки, живые цветы, урна с прахом, могильная плита. Она никогда не чувствовала себя более одинокой и брошенной. Боже мой, как необходимо ей сменить обстановку! — Я решила позволить себе взять короткий отпуск.

— Потрясающая идея! — воскликнула Кэйт. — Звучит убедительно.

— Я собираюсь на ранчо.

— К родственникам? Я помню, ты говорила, что собираешься в Санторини после Парижских показов.

— Я не собираюсь ни к родственникам, ни в Санторини. Если не возражаешь, мне бы хотелось навестить тебя.

— Что я слышу! — обрадовалась Кэйт. — Немедленно связывайся со своим дорожным агентом. Я уже сгораю от нетерпения!

Кэйт понеслась в комнату Хэнка, чтобы сообщить ему радостную новость. Несомненно, визит Мимс подымет его дух и настроение. Мимс была самой очаровательной, самой приятной женщиной из всех, кого Кэйт когда-либо знала. Одним из ее замечательных качеств было умение создавать порядок из любого хаоса и находить выход из любой, казалось бы, безнадежной, ситуации. К тому же Мимс была опытным бизнесменом и могла бы внести поправки в планы Аутбэка.

Увидев, что Хэнк спит, Кэйт застыла на пороге. Во сне он выглядел моложе своих лет. Слава Богу, ему стало намного лучше с тех пор, как недели две назад он начал принимать таблетки, прописанные доктором Вильямсом, — они творили чудеса. Хэнк почти забыл о болезни. Если бы только Кэйт могла найти способ развеять его тяжелые думы! Но для этого нужен успех Аутбэка. Видит Бог, она сделает все, что в ее силах!

На цыпочках Кэйт отошла от двери, решив, что новость может и подождать, отдых отцу был необходим больше, чем известие о приезде Мимс. Жаждущая хоть с кем-нибудь поделиться, Кэйт поспешила на кухню, надеясь найти там Дельту и порадовать ее сообщением о том, что скоро кое-кто присоединится к их компании. Но кухня была пуста, и, выглянув в окно, она увидела, что место, где обычно стоял автомобиль Дельты, пустует.

Неожиданно это расстроило Кэйт. Ей так хотелось поделиться с кем-нибудь своей радостью, но, увы! Она распахнула дверь, выходящую из кухни во двор, и подумала, что уже очень давно не ездила верхом. День выдался подходящий для прогулки. Кэйт осмотрела Дульсинею, красивую широкогрудую кобылку, приглянувшуюся ей еще в первые дни пребывания на ранчо, надела на нее седло и ремень и решила прокатиться до Гуадалупе, а уж потом вернуться к своим делам.

Пятнадцать минут спустя она была в седле. Бросив последний взгляд в сторону дома, Кэйт пришпорила лошадь.

Поначалу Дульсинея мчалась с невообразимой скоростью. У Кэйт было легко на душе. Ей казалось, что ветер, растрепавший ее волосы, вдохнул в нее новую жизнь… Но жар, поднимающийся от седла, и рой насекомых, тут же окруживший бедную взмокшую лошадь, дали понять Кэйт, что прогулка верхом в такую погоду не лучшее развлечение.

Высоко в небе плыли огромные пушистые облака, напоминающие хвосты каких-то фантастических животных, низко по земле стелились вьющиеся растения, чьи розовые и желтые бутончики раскачивал теплый ветерок. Все кругом было преисполнено покоем, и Кэйт позабыла обо всем на свете. Впервые, с самого возвращения из Хьюстона, она чувствовала себя умиротворенной. Недолго думая, Кэйт свернула к реке. Найдя на берегу укромное место, где густо росли деревья и кустарники и где можно было укрыться от посторонних глаз, Кэйт, напевая какой-то странный мотивчик, спрыгнула с седла и привязала лошадь к стволу кедра. Она уже почти шагнула из зарослей к воде, как услышала собачий лай. Однако в нем не было ничего угрожающего.

Прижавшись к стволу кедра, Кэйт посмотрела на реку и первое, что она увидела, был Траубл, кувыркающийся в воде как пляжный мяч. Затем появился Команчо. Он шел обнаженный, совершенно обнаженный, и его мокрое от воды тело блестело и золотилось под лучами жаркого летнего солнца; лицо, шея, руки, плечи были бронзового цвета, а грудь и ноги немного светлее. «Бог мой, как он прекрасен!» Кэйт знала, что необходимо остановиться, прекратить постыдный шпионаж и уйти, но никакая сила на земле не сдвинула бы ее с того места, где она скрывалась. Сколько раз она видела обнаженных мужчин, но не в такой ситуации. Теперь она понимала, насколько неестественно ведет себя обнаженный мужчина, когда перед ним возникает женщина, какую напыщенную позу он принимает, как искусственно разворачивает плечи и выправляет осанку. Некоторые мужчины выставляют свою плоть на обозрение, словно нечто обладающее магическим действием — будто говоря: смотри, как я могу, не правда ли, великолепно, и все это для тебя, дорогая!

Не подозревающий о присутствии Кэйт, Команчо плавал и ходил по берегу. Он возмужал с тех пор, как они первый и единственный раз обняли друг друга на этом берегу. Его мускулы были ровнее, привлекательнее и уж несомненно натуральнее, чем все эти бицепсы, трицепсы и прочие « — псы», получающиеся в результате долгих тренировок, — натуральнее, чем мускулатура всех ее бывших женихов, любящих прихвастнуть результатами регулярных упражнений.

Команчо не было надобности поддерживать себя «в форме». Эти слова звучали смешно в приложении к нему. Никакая греческая скульптура не могла сравниться с ним по красоте. Грудь его покрывали густые волосы, сходящиеся мысом к талии. Глаза Кэйт были буквально прикованы к треугольнику темных колечек внизу живота. В прошлом она никогда не позволяла себе так открыто разглядывать мужское тело и удовлетворяла женское любопытство лишь короткими взглядами, которые, однако, сказали ей, что природа не всех мужчин содеяла равными.

«Команчо, — подумала Кэйт, едва переводя дыхание, — относится к числу мужчин, которых природа наделила достоинствами с особой щедростью». Чувствуя, как мурашки бегут по спине, она с замиранием сердца наблюдала за каждым его движением. Едва вспомнив, какое наслаждение испытала она тогда, десять лет назад, Кэйт почувствовала, как теплеет и увлажняется ложбинка меж ее ног; он был великолепным любовником, умеющим не только получать, но и доставлять удовольствие.

Не тело, именно душа требовала немедленно снять всю одежду и, присоединившись к Команчо, войти в прохладные воды реки. Кэйт чувствовала, что задыхается. Хватая ртом воздух, как рыба выброшенная на берег, она расстегнула верхние пуговицы своей блузки… Команчо не мог определить с уверенностью, когда именно он почувствовал, что Кэйт прячется у него за спиной. Но он почувствовал это еще до того, как увидел белую ткань ее блузки. Что, черт побери, она здесь делает и как долго прячется?

Если бы Кэйт попыталась скрыться теперь, потом бы ей не было пощады. То, что она прячется, одновременно смешило и раздражало Команчо. Однако вскоре он почувствовал, как, вопреки рассудку, теплеет у него в груди, как растет напряжение внизу живота. Команчо зашел глубже в воду, чтобы скрыть свою поднимающуюся плоть. Кэйт все еще смотрела на него. Ситуация становилась невыносимой.

— Должно быть, тебе понравилось скрываться за деревьями, — громко крикнул Команчо. — Выходи, Кэйт. Вода сегодня просто великолепна!

Это немало удивило Кэйт. Ведь она была уверена, что он и не подозревает о ее присутствии.

— В чем дело, Китти? Или ты проглотила свой остренький язычок?

Команчо смотрел прямо на нее, и его ленивая, самоуверенная улыбка заставила Кэйт принять вызов и покинуть укрытие. Зная, что он никогда не простит, если она попробует бежать, не заметив, как поцарапала щеку

О тонкую сухую веточку кедра, Кэйт вышла из зарослей, пристально глядя на Команчо.

— Я думала, что ты перегоняешь стадо, — сказала она, стараясь говорить ровным голосом, вопреки тому. что пульс стучал буквально у нее в ушах.

— Я закончил работу полчаса назад. Кроме того, ты же знаешь — мне тоже полагается отдохнуть, — глаза Команчо светились озорством и — да услышали небеса ее молитвы — желанием.