Страница 30 из 33
ОК
Х.С.Т.
Верховному жрецу Коа велели не возвращаться на корабль без тела Кука. Минуло несколько дней, пока он не исполнил обещание. По мнению девушек, Король Террибу с семьей и свитой вождей укрылся в пещерах высоко в вершинах скал.
Там труп капитана был поделен между старшими вождями: волосы – одному, скальп – другому, череп – третьему, руки – четвертому, а львиная доля, скажем так, досталась Террибу. Самой сложной задачей Коа было забрать части тела у вождей и вернуть их в одном свертке.
Только 19 февраля жрец Хиапо сообщил, что тело на берегу, и его можно забрать. Клерке в шлюпке и Король в ялике снялись с «Резолюции» и под усиленной охраной приблизились к берегу Каауалоа.
Под флагами мира процессия вождей и жрецов торжественно и церемониально промаршировала к берегу с большими кулями фруктов и свинины от короля… Жрец Хиапо держал большой сверток, укутанный в банановые листья и накрытый траурницей из черных и белых перьев.
"Открыв его, – писал Король, – мы увидели руки капитана, его скальп, череп, отсутствующую нижнюю челюсть, бедренные кости и кости рук. Руки были проколоты, а внутрь засыпали соль, чтобы они лучше сохранились.
Появился и сам Король Террибу, которого заверили, что он и его семья останутся невредимы, а разногласия будут похоронены вместе с телом старого бога Лоно. Клерке его мельком видел.
Из воспаленных глаз короля лились слезы, когда он умолял возобновить с ним дружбу. Как обещал Лейтенант Король, новый бог Лоно, обо всем было забыто. Клерке вновь успокоил Террибу, и, как он напишет позже, "тот остался весьма доволен и выглядел очень счастливым".
– А когда Лоно вернется? – спросил Террибу.
Лейтенант Король ответил, что вернется в ближайшее время.
Чемпионы мочилова
21 июня 1981, Кона
Дорогой Ральф,
Да, рыба таращилась прямо мне в глаза, когда я высунулся и разбомбил ей мозги полинезийской булавой. Она умерла во время последнего прыжка: с минуту она была светло-зеленой и болталась в воздухе с чертовым крючком в носу, пытаясь убить все, до чего сможет дотянуться.
И я шлепнул ее, Ральф, у меня не было выбора. От удара, прошедшего в пяти сантиметрах от того глаза, которым она пялилась на меня, она обмякла… и, в общем, первый сработавший во мне инстинкт, подсказывал, что нужно дать в этот глаз, но я изменил траекторию в последние доли секунды, ибо знал, что такое отвратительное увечье вызовет неприятные вопросы на моле.
Как бы там ни было, это ответ на твой вопрос. После 47 дней и ночей тупорылых унижений и безысходности, громила мог с тем же успехом быть слепым на оба глаза от рождения, и выдавил бы из меня столько же милосердия своим последним жалобным взглядом. В тот момент я бы размозжил череп и косатке, подгреби она к лодке… Жуткая жажда крови проснулась во мне, когда я увидел, как рыбина прыгает рядом с лодкой, настолько близко, что, казалось, вот-вот запрыгнет на борт, и капитан закричал с мостика:
– Хватай биту! Хватай биту! Она озверела!
Я вылез из проклятого кресла для ловли, но эту идиотскую алюминиевую бейсбольную биту, которой они обычно добивают крупняк в десять-пятнадцать ударов, брать не стал…
Я взял булаву, смел Стива с дороги и с пронзительным визгом огрел тварь с разбегу, от чего ее бросило в воду. Шестьдесят секунд в кабине стояла мертвая тишина.
Они такого не ожидали. В последний раз большого марлина на Гавайях замочили самоанской булавой с короткой рукояткой лет триста назад… и смею тебя уверить, Королю Камехамехе крупно подфартило, что рыбак дал ему по башке веслом, а не этой штуковиной; мы, кажется, никогда не говорили о "Законе весла"…
Так или иначе, вот подборка фотографий. Хотелось бы отослать тебе побольше, но все произошло так быстро, что времени на позирование оказалось в обрез… Я не только впервые испытал критический момент рыбалки, когда мне выпало заарканить 100-килограммового монстра менее, чем за 20 минут и прикончить его в непосредственной близости от своего лица, но еще и умудрился сгонять в каюту за камерой, чтобы заснять свой трофей быстрей, чем за 30 секунд.
Быстрая и грубая работа, Ральф. Ты бы мной гордился.
В самом деле… но истинная история этого нервозного, замызганного кровью дня заключается не столько в поимке рыбы (это и любой дурак сделает), а в нашем появлении на моле, который перепугал всех, включая Лейлу.
Мы прибыли дикими и бушующими, Ральф. Говорят, мой крик был слышен за километр от мола… я тряс булавой, грозя пьяному мудаку Норвуду, стоящему на моле, и проклинал всех неумелых алкашей, детей блядских миссионеров, которые когда-то ступили на землю Гавайев.
Люди поеживались и пятились по молу все дальше по мере нашего приближения.
Они думали, я кричу на них. Никто на моле не врубался, что обращался я (на последнем издыхании голосовых связок) к Норвуду – а грохот двигателя был настолько оглушительным, что, как мне казалось, я и сам себя еле слышал.
Я заблуждался. Меня слышали даже в баре таверны «Кона», в 500 метрах через бухту… а для большой полуденной толпы на моле, по словам Лейлы, это звучало, как ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ ЛОНО. Я буянил 15 минут, именно столько у нас заняло, чтобы пришвартоваться.
Толпа была в ужасе, и даже Лейла притворялась, что нас не знает, когда я швырнул 7,5-килограммовую ахи в 10 метрах от нее. Она шлепнулась на бетонный мол с мерзким смаком, но никто ее не поднял и даже не проронил ни слова… они ненавидели все, что мы собой олицетворяли, и даже когда я спрыгнул на мол и принялся лупить рыбу булавой, никто не улыбнулся.
ОК
Х.С.Т.
Предсказание сбывается
30 июня 1981, Город-Заповедник
Дорогой Ральф,
Прилагаю к письму кое-какие страницы, написанные в Коне вместе с фотографиями, пригодными для иллюстраций.
Твое письмо от 24.06 пришло сегодня вместе с книгой по уходу за акулами, которую, как мне кажется, мы тоже вполне сможем использовать… Еще мне понравилась твоя идея о кроманьонце, который рождается в начале нового Ледникового Периода. Один у него позади, во втором предстоит жить. Это, как ты понимаешь, серьезный трюк, и задача его проворачивания принесла мне массу хлопот, как в личном, так и в профессиональном смысле. Эта концепция придется по вкусу всего нескольким людям, еще меньше человек смогут с ней смириться. Слава Богу, у меня есть хоть один умный друг, а именно ты.
Но одну вещь, мне думается, ты должен знать, Ральф, прежде чем разовьешь свою теорию. Я – ЛОНО.
Ага, это я, Ральф. Я тот, кого они столько лет ждали. Капитан Кук был всего-навсего очередным моряком-алкашом, которому повезло в Южных Водах.
А, может, и нет – и это заводит нас в царство религии и мистики, поэтому я хочу, чтобы ты отнесся ко мне внимательно; ибо лишь ты один способен вникнуть в полное и зловещее значение этого.
Короткая оглядка на истоки сказания, уверен, породят те же неизбежные вопросы в твоей голове, что будоражили какое-то время мою.
Призадумайся на досуге, Ральф – как это случилось? Первым делом, о том, по каким сомнительным и (поныне) непостижимым причинам я притащился в Кону? Что за страшная сила двигала мной – после стольких лет отказа от всех (в том числе, более доходных) журнальных заданий и даже не столь беспонтовых – когда я согласился осветить Марафон в Гонолулу для одного из самых невразумительных изданий в истории печати? У меня была возможность втесаться в обойму репортеров, мотающихся по свету с Александром Хейгом или пасть ниже плинтуса до интервью с Джимми Картером. Подворачивалась куча писанины, про многих людей и за множество долларов – но я с презрением все отпихивал, пока не услышал странный зов с Гавайев.
А потом я урезонил тебя, Ральф – мой умнейший друг – не только поехать со мной, но и протащить всю семью за пол-планеты от Лондона без какой-либо рациональной причины провести, как выяснилось позже, дичайший месяц вашей жизни на коварной груде черных лавовых камней, названных побережьем Коны…