Страница 109 из 114
Дик тяжело вздохнул — он не думал, что беседа с Люси отнимет у него так много времени. — Ну, действительно, я предлагаю тебе сделать аборт, — произнес он. — А что, собственно говоря, тут такого страшного?.. Миллионы женщин делают аборты и — ничего, нормально себя после этого чувствуют… Я, например, знаю много таких женщин… — Дик исподлобья смотрел на девушку, ожидая ответной реакции. — А потом, как мне сказали, эту операцию делают под общим наркозом, так что это совсем не больно…
Люси, тяжело дыша, со стоном опустилась в свое кресло. — Ты хочешь, чтобы я пошла на сознательное убийство?.. — произнесла она.
Дик начал медленно закипать. — Какое еще сознательное убийство, — раздраженно сказал он, — почему ты считаешь, что аборт — это сознательное убийство… Да ни в одном законе не сказано, что подобная операция…
Люси резко перебила его:— Но ведь он уже живой!.. У него есть ручки, ножки, есть душа… Да, у него наверняка есть душа… Дик, как ты можешь…
Дик, тяжело дыша, спросил:— Это о ком ты?..
Люси едва не плакала от возмущения. — И ты еще спрашиваешь, о ком я?.. Как у тебя еще поворачивается язык? — Так о ком ты так говоришь, черт бы тебя подрал!.. — с необычайной злобностью воскликнул Дик. — Кого ты имеешь в виду?..
Люси очень тихим шепотом произнесла:— Нашего ребенка…
Отдышавшись, Дик несколько успокоился и решил еще раз попытаться переубедить Люси. — Ну почему ты такая несговорчивая, — начал он нарочито игривым тоном. — Ну, был у нас с тобой грех — впрочем, ты сама во всем виновата, не надо было меня соблазнять… Ты, наверное, уже ничего не помнишь — выпила две бутылки шампанского и сразу же полезла целоваться со мной… А я тоже живой человек, я не смог себя удержать… Люси… Ну, не дурачься, Люси, будь умницей…
Люси всхлипнула.
Дик, дождавшись, пока всхлипывания утихнут, осторожно начал вновь:— Ну, переспали мы с тобой, каждый получил свое удовольствие… Так что, теперь обязательно надо рожать этого ребенка, вешать себе на шею хомут на всю жизнь?..
Люси, твердо посмотрев на Дика, медленно произнесла:— А я, может быть, хочу родить…
Торговец не унимался:— Ну зачем, зачем тебе это надо, Люси?.. Ты ведь такая молодая, такая красивая, симпатичная и обаятельная… Неужели ты не шутишь?..
Люси тяжело вздохнула. — Какие тут могут быть шутки?.. — Но неужели ты сама не можешь понять, что в будущем ребенок помешает тебе удачно выйти замуж?,.
Люси оторопело посмотрела на Дика. — То есть как… — пробормотала она. — То есть… Ты хочешь сказать, что я… Что ты раздумал жениться на мне?.. Ты хочешь сказать… Что все твои обещания были ложью?.. Что тебе надо было добиться от меня только одного, чтобы потом бросить?..
Дик, явно не готовый к тому, что Люси окажется не просто наивной дурочкой, как он и предполагал с самого начала, а полнейшей идиоткой, как оказалось на самом деле, опешил. — Люси, как ты не можешь понять в свои двадцать восемь лет, что мужчины всегда говорят девушкам подобные слова?.. Неужели ты не смотришь телесериалы про любовь, где все только на этом и построено?.. Люси, да неужели жизнь тебя так ничему и не научила?..
Люси окончательно поняла, что имеет в виду ее бывший возлюбленный. — Значит… — начала она срывающимся голосом. — Ты бросаешь меня, Дик?..
Дик едва сдерживал себя, чтобы не сказать в ответ какую-нибудь гадость. Он знал, что одно неосторожно сказанное слово может испортить абсолютно все — достаточно было этой идиотке пожаловаться Трумену, у которого она, несомненно, пользовалась симпатией, или этому Джеймсу Бонду из столицы штата — Дэйлу Куперу, как любой из них, набрав номер телефона Бенжамина Хорна, который был вынужден прислушиваться к мнению и шерифа, и агента Федерального Бюро Расследований, вне всякого сомнения выгнал бы Дика с работы… Поэтому торговец, постаравшись улыбнуться как можно более естественно, попытался исправить свою очевидную ошибку. — Люси, — начал он тоном, каким учителя младших классов разговаривают с детьми, — Люси, я, может быть, не совсем правильно выразился, а ты не так поняла мою мысль… Я хотел сказать, Люси, — продолжал Дик почти ласково, — я хотел сказать, что мы с тобой просто не сошлись характерами… Ну, ты же достаточно взрослый человек, чтобы понять, что люди бывают разные, что расстаться — это вполне нормально… Миллионы людей в мире сходятся и расходятся, и только такие глупышки, как ты, делают из этого страшную трагедию… Люси, ты же знаешь, как я тебя уважаю, как я ценю твои превосходные качества — прежде всего твой ум, дорогая… Давай расстанемся, так, чтобы у каждого из нас сохранились друг о друге самые лучшие чувства, самые теплые воспоминания… Люси!..
Люси молча слушала, шмыгая носом.
Дика это приободрило — во всяком случае, на этот раз мисс Моран не возражала.
Обрадованный, он продолжил:— Люси… Послушай меня: нам необходимо расстаться… Я иду на этот тяжелый шаг только по одной причине — я не хочу быть для тебя обузой, не хочу сделать тебя несчастной… Люси, милая моя, не надо шмыгать носом… Я всегда приду тебе на помощь, всегда сделаю все, что ты только попросишь… — Дик, вдохновленный своим враньем, в этот момент действительно свято верил во все, что он говорил. — Люси, тебе не надо расстраиваться… Тебе необходимо взять себя в руки… Ну, ты же не ребенок, — он осторожно погладил мисс Моран по голове — на этот раз та не оттолкнула его руку. — Ну пожалуйста, будь умницей, Люси… Ты еще молода, ты обязательно встретишь свою любовь, ты полюбишь по-настоящему, уверяю тебя, твоя жизнь только-только начинается…
Люси, достав из кармана мокрый еще со времени беседы с Элеонорой платок, поднесла его к глазам. Утерев слезы, она подняла голову. — Хорошо, — произнесла она окрепшим голосом. — Хорошо, Дик… Если ты действительно надумал со мной расстаться — пусть будет так… — Вот и отлично!.. — необыкновенно радостным голосом воскликнул Дик. — Я же говорил, что меня в тебе больше всего восхищает — твой ум…
Люси, скомкав платочек, добавила, не глядя на Дика:— Но рожать я все равно буду…
Дик тяжело вздохнул — он понял, что ему вновь придется начинать свои увещевания. — Послушай, — произнес он, — Люси, я никак не могу понять… — Буду рожать! — упрямо сказала Люси. — Хочу — и буду!.. — Но для чего?.. Для чего?.. — Я не хочу делать никаких абортов!.. — воскликнула девушка. — Я считаю, что аборт — это настоящее преступление, это убийство!..
После этих слов Дик не выдержал. — Да какое, к черту, убийство!.. — закричал он на все фойе, — если бы это было убийство, то врачей, которые специализируются на абортах, сажали бы на электрический стул!.. — Буду рожать!..
Дик решил использовать свой последний, самый весомый на его взгляд, аргумент. — Я тебе только что сказал, — раздраженно произнес он, — я только что сказал тебе, что если ты когда-нибудь надумаешь выйти замуж, вряд ли хоть один нормальный мужчина согласиться взять тебя в жены с ребенком на руках — пойми наконец это своей дурьей башкой!.. Да кто захочет возиться с чужим?..
Люси быстро возразила:— Не бойся… Захочет, если действительно любит… На свете есть мужчины, гораздо порядочнее тебя, Дик… Я знаю, что если такой мужчина полюбит меня, то он ни на что не посмотрит — ни на ребенка, ни даже на то, что я не девочка!..
Вспомнив о деньгах, лежавших перед девушкой, Дик коротко кивнул на них. — В последний раз тебя спрашиваю — берешь ли ты эти деньги?..
Люси злобно зашипела:— Ты что, откупиться от меня хочешь?..
Дик молча сгреб банкноты рукой и, сложив, сунул во внутренний кармам. — Не хочешь — твое дело… Как говорят — была бы честь подана…
Эта фраза — «была бы честь подана» — задела Люси за живое. Медленно выйдя из-за стола, она подошла к Дику вплотную, и, стараясь казаться спокойной, зашипела ему в лицо:— А теперь, негодяй, ты развернешься на сто восемьдесят градусов, пройдешь пятнадцать футов по фойе в направлении вон тех дверей, при этом, пожалуйста, придерживай их, потому что там недавно поставили новую пружину и они сильно скрипят, а беременным противопоказаны резкие звуки… Выйдя из полицейского участка, ты повернешь налево, пройдешь к автостоянке, откроешь двери своей «Альфы» и сядешь в автомобиль… После чего заведешь его и, стараясь не задеть другие машины, поедешь в сторону своего универмага… И больше тут никогда не показывайся… — она сделала небольшую паузу и выпалила на прощание: — негодяй!..