Преступление

— Чарли, я ни у кого ничего не отбираю, улавливаешь?

— Ну, так не прохаживайся все время по поводу моего кольта. Люди это слышат, и я никогда от него не избавлюсь. У меня нашлось два или три покупателя, потом до них что-то доходило — не скажу, правда, что от тебя, — и дело расстраивалось.

— Слушай, Чарли. Не знаю, кто там что тебе наболтал, только я никогда и нигде не критиковал кольт. А даже наоборот, и могу это доказать. Как-то Дасти Креймер подошел ко мне и спросил моего откровенного мнения, и я ответил искренно, что, по-моему, никому не помешает хороший кольт. Я сказал тогда: ты меня спросил по-честному, ну так вот. Сам видишь: хороший кольт по нормальной цене, так что тебе лучше его взять.

— Ну, я же не говорил, что ты сбиваешь цену, Дик. Даже и не думал.

— Ты знаешь, почему я не хочу его покупать, — сказал я. — Чарли, я тебе несколько раз объяснял. У меня есть кольт и «смит-и-вессон», и, избавляясь от «смит-и-вессона», я оставляю себе кольт. И второй мне не нужен.

— Ну вот мое последнее слово, — сказал Чарли. — Меняюсь на кольт и пятнадцать, нет, двадцать долларов. Это мое последнее слово, Дик, как хочешь.

— Поздравляю вас со сделкой, мистер, — сказал я.

— Заплачу тебе завтра, как только получим деньжата от Коссмейера.

— Ладно, но если не будет деньжат — сделка не состоится. Деньги на бочку, Чарли.

— Получишь. Хотя бы даже пришлось этого Клинтона связать.

Мы покончили с горячим и взяли кофе с пирожными. Потом повторили, и официант почему-то не засчитал этого, так что мы оставили и эти деньги ему. Еще двадцать центов в дополнение к восьмидесяти, всего доллар чаевых ровным счетом. Нам с Чарли, знаете, было интересно, как он отреагирует, но он возился с другими, и мы решили, что пора возвращаться.

Из суда все уже разошлись, все кабинеты, кроме прокурорского, были закрыты, даже мальчик-лифтер ушел домой. Свет практически везде выключили, и мы пробирались по коридорам почти на ощупь.

Мы дошли до прокурорского кабинета, вернее, до его приемной. Чарли шел впереди, я за ним следом, и, когда мы остановились, я наступил ему на пятки.

— Прости, Чарли, — сказал я.

— Ш-ш, — зашипел он. — Черт!

Он кивнул в сторону свидетельской комнаты, и я, прислушавшись, уловил разговор прокурора и мальчишки. Что-то прокурор у него выспрашивал, и мне это очень не понравилось, и могу поклясться — Чарли тоже.

Чарли обернулся и посмотрел на меня, а я на него. Подумали об одном и том же.

— Ну, Чарли, — сказал я, — думаю, мы наелись самых дорогих бифштексов в своей жизни.

— Черт, — отозвался он, — вот негодяй!

— Надо бы нам их есть пореже, — продолжил я.

Он опять прошипел:

— Ш-ш, послушай-ка, черт побери!

Мы прислушались.

— Ну, Боб, ты хочешь рассказать правду, не так ли? Ты хочешь рассказать правду или ты хочешь продолжать лгать?

— Да! То есть нет, я не хочу! То есть я не знаю, я...

— Ты не знаешь, какую правду, так, Боб? Так или нет? Не лучше ли тебе рассказать правду, чем лгать? Если я тебе помогу и расскажу, что было правдой, ты скажешь правду или солжешь?

— Д-да... нет! Я не знаю! Я... совсем з-запутался...

— Ты не хотел убивать ту девочку, так, Боб? Или хотел? Отвечай только «да» или «нет»: хотел ты или нет убить ее?

— Я... н-нет.

— Если не хотел, тогда, значит, произошел несчастный случай, так? Или нет, Боб?

— Д-д-думаю, т-так.

— Ты не был возле поля для гольфа, да? Ну а откуда ты знаешь, что там оставалось не больше полумили? Ты что, измерял? Почему там не могло быть мили, или двух, или...

— Потому что я вам говорил...

— Но это была ложь, припомни! Ты же хотел сказать мне правду, потому что лучше сказать правду, чем лгать. Разве не так?

— Я... я не знаю! Я говорю правду!

— Отлично, разумеется. Ты начинаешь вспоминать, начинаешь исправляться и начинаешь говорить правду. Ты хороший мальчик, Боб. Я всегда это знал. Тебе нравилась маленькая Джози. Ты мог испугаться и потерять голову, со всяким бывает, но она тебе нравилась. Неужели, убив ее случайно, ты отправился бы на поле гольфа как ни в чем не бывало? Ты же не хочешь, чтобы я подумал, что ты так сделал, да?

— Н-нет...

— Сколько раз вы с ней делали это, Боб?

— Т-только...

— Ну да, но однажды может быть и несколько раз, разве не так? Могло так быть или нет, Боб? Знаешь, несколько раз подряд?

— Я н-не знаю... ЧТО ВЫ ХОТИТЕ ОТ МЕНЯ УСЛЫШАТЬ? ЧТО ВЫ...

— Ну, я не могу тебе приказывать, Боб. Это будет несправедливо. Но если ты хочешь, чтобы я тебе помог вспомнить — и сказать точными словами, чтобы мы поняли, что ты хороший мальчик и что все это произошло по ошибке, со всяким может случиться... Боб, ты это имеешь в виду? Ты хочешь, чтобы я помог тебе высказать это правильно, так...

— Д-Д-ДА!

Чарли Олт выдернул сигару изо рта и швырнул ее на пол.

— Дьявольщина, — прорычал он. — Прощай пятьдесят баксов!