Кратос

– Ты не сталкивался с тем, что аннигиляционное излучение может спровоцировать приступ? Вообще радиация?

– Не уверен. Во время сражений приступов больше, но чем это вызвано? Возможно, просто стресс.

– Ты никогда не сталкивался с тем, что люди с Т-синдромом жили дольше, чем год?

Он печально улыбнулся:

– Нет, никогда. Впрочем, я знаю о проблеме меньше года.

Наступил вечер, за окном вновь зажглись огни университета. Там какой-то праздник. Небо расцвечено фейерверком: взлетают и исчезают планеты, цветы и водопады, и парит над всем феникс в ореоле пламени. Дано ли будет и нам возродиться? Может быть, это последний фейерверк в моей жизни?

Я проводил Анатоля до гравиплана.

– Будет приступ – сразу связывайся со мной! – сказал я на прощание.

Он кивнул.

Вернувшись, я снова залез в Сеть. Запросил «Тракль, Т-синдром». Ничего, кроме упоминания Игл Тракля как лучшего оружия против метаморфов и цертисов. Я задумался об этом человеке, изобретшем способ справиться с нами. Его называли то новым Леонардо, то новым Ломоносовым, то новым Теслой. Пожалуй, последнее ближе всего к истине: слишком много грандиозных проектов, которые так и не были осуществлены. Тракль познал и славу, и богатство, и конец в сумасшедшем доме. Мания величия. Перед смертью он утверждал, что всемогущ…

Что? Всемогущ?

Как я. Как любой из метаморфов. Ну, почти.

Да, ладно! Бред сумасшедшего. Мания величия – еще не симптом Т-синдрома…

Или оно? Тот самый первый случай! Не понятый и нигде не задокументированный…

Я уже собрался лезть в Сеть за подробной биографией Федора Тракля, но увидел слабое серебристое свечение в углу комнаты и забыл обо всем.

Свечение становится плотнее, ярче и обретает форму. Цертис стоит рядом с моей кроватью. На губах играет улыбка, белое покрывало развевает несуществующий ветер, из-под ткани выбивается серебристая прядь волос. Я протягиваю руку к ее руке.

– Здравствуй! Как давно тебя не было!

– Сутки, – улыбается она. – Всего лишь сутки.

Я чувствую себя рыцарем в замке Грааля. Выходит девушка с таинственной чашей – значит, пора задавать вопросы, но я хочу одного: слияния.

Но ее рука парит прочь от моей руки, как крыло ангела.

– Спрашивай! – поет цертис.

– Это правда, что я скоро умру? Когда ты со мной, я не могу поверить в это.

Она качает головой.

– Мы не знаем. Ищи! Еще есть время.

И касается моей руки. Я сплетаю с ней пальцы и не ощущаю плоти, одно тепло. Кажется, что должен быть холод, в цертисе нет ни капли живого цвета – только оттенки льда: белый, голубоватый, серебристый. Она должна бы казаться призраком, трупом, мраморной статуей. Но все иначе. Я смотрю на нее и понимаю, что это и есть настоящая, истинная жизнь.

На этот раз я хочу быть равным. Тепло Силы поднимается по позвоночнику, минуя одну за другой все чакры. Вокруг меня разгорается и бьется пламя, меняя цвет от красного до фиолетового, светлеет, становится белым. И я уже не понимаю: цертис втекает в меня и растворяется в крови или это я растворяюсь в ней.

Мир начинает мигать, словно я теряю и вновь обретаю сознание. И я проваливаюсь в сон.

Когда я проснулся, на часах была половина второго пополудни. Я вспомнил события позднего вечера и подумал, что, вероятно, у меня был приступ, а цертис мне пригрезился. Но изнутри меня, из сердца, из крови, из каждой клеточки моего тела словно кто-то отозвался. Сладкое щемящее чувство, ощущение присутствия. Я улыбнулся: приступ или нет, но цертис была со мной.

Пошел в ванну. Холодная вода обожгла лицо и ладони. Подмигнул отражению в зеркале: не иначе я стал моложе. Из окна льется солнечный свет, и деревья шумят почти под ногами.

У меня на сегодня есть дело, то, что я не довел до конца накануне.

Алисия открыла почти сразу, строго посмотрела на меня.

– Я пришел за моей тайной, – сказал я.

– Ну, что ж, заходи!

Я примерно понимаю, что может скрывать Юля, но роль госпожи Штефански совершенно непонятна, и я Решил начать с нее.

– Чай будешь? – спрашивает Алисия.

– С удовольствием.

Мы пьем чай, и я терпеливо жду, когда же она начнет рассказ.

– У меня предложение, – говорит она. – Я расскажу тебе не мою тайну, а твою.

– Мою?

– Разве ты больше не хочешь узнать причину своего расстрела?

– Она вам известна?

– Еще бы! – она усмехается. – Только давай пойдем прогуляемся. Здесь замечательный сад при университете. У деревьев тоже бывают уши, как и у стен, но на природе как-то спокойнее. Или еще чайку?

– Прогуляемся.

Возле стен университета разбит розарий и растут голубоватые кедры и пестроствольные платаны, дорожки посыпаны красноватым песком. Я поддерживаю под руку мою пожилую спутницу и, наверное, произвожу впечатление примерного сына при строгой матушке.

– О чем ты говорил со Страдиным? – спрашивает она.

– Госпожа Штефански, по-моему, ваш черед рассказывать.

– Не беспокойся, не обману. Но это имеет прямое отношение к делу. Вы обсуждали твою фиктивную казнь на Светлояре?

– Да, он извинился. Сказал, что был введен в заблуждение.

Она усмехнулась.

– Так, что еще сказал?

– Ваш черед, Алисия.

– Ну, хорошо. Расстрел был проведен по личному указанию Страдина. Как ты, наверное, уже понял, Т-синдром был только предлогом к нему. Никаких данных о заражении, кроме подложных показаний одного из твоих подчиненных, у Страдина не было. То, что я сейчас сказала, – мои предположения. А вот то, что известно мне доподлинно: по завещанию Анастасии Павловны императором должен был стать Леонид Хазаровский, Страдин – узурпатор, предъявивший подложное завещание и посадивший в тюрьму законного преемника.

– Возможно, а при чем тут я?

– При том, что тебе по завещанию императрицы Хазаровский должен был передать малое кольцо.

– Кольцо принца империи?

– Именно.

– Но это невероятно! Кто я такой?

– Не принижай свои достижения, Даня. Новая планета для империи не носовой платок. Императрица находилась под впечатлением. К тому же была одержима идеей очищения власти и хотела приблизить к трону человека молодого, инициативного, достаточно себя проявившего, но еще не испорченного. Вероятно, Страдин решил, что ты знаешь о завещании, и предпринял попытку избавиться от тебя. Но подлог раскрылся раньше времени или произошла утечка информации о твоем приговоре, и за тебя заступился кто-то влиятельный. Так что в последний момент Вова передумал и решил действовать тоньше: доставить тебя в столицу и там уничтожить.

– Не может быть! Страдин предложил мне малое кольцо.

Алисия усмехнулась:

– Ах, Вова умница, хоть и сволочь! Ну, конечно, теперь, даже если ты знал о завещании, тебе нет смысла вытаскивать Лео – все равно кольцо твое. А по реакции на предложение Страдин понял, что ты ничего не знал, и успокоился. А обещанное можно и не дать никогда.

– Откуда вы все это знаете?

– У меня Т-синдром, Даня. Давно, с полгода. А до этого мне частенько приходилось бывать при дворе, и всю эту кухню я знаю. И поваров с поварятами, – она улыбнулась. – Надо будет – консультируйся. Не пожалеешь.

– Вы были фрейлиной императрицы?

– А вот это уже другая тайна. Мы договорились об одной.

– Почему я должен вам верить?

– Ты ничего не должен, документов у меня нет. Но я бы советовала поверить. Скажешь, моя версия не логична?

– Логична. По крайней мере, на первый взгляд.

– Ну, вот.

– Тогда в качестве консультации. Хазаровский обвинен в налоговых преступлениях, казнокрадстве и мошенничестве. Как императрица могла завещать трон такому человеку?

– Ты хочешь узнать, насколько он вор?

– Допустим.

– Не больше, чем остальные. Даже меньше. То, что пишут и говорят о нем с подачи его врага, надо делить не на два, даже не на четыре, а на шестнадцать. Он торговал титаном через подставные посреднические фирмы. Знаешь, как это делается? Продается товар фиктивному посреднику, зарегистрированному в свободной экономической зоне, продается по заниженной цене, потом посредник (который на самом деле тебе полностью подчинен) продает его по нормальной. Разница – в карман. Налогом не облагается. Что еще? Использовал некоторые полузаконные схемы для снижения налогов. Но на Дарте их используют все, поголовно. Ткни пальцем в любого. Но Лео не наглел и никогда не шел на явный криминал. Да, себя не забывал. Но платил так много, что на все прочее императрица совершенно сознательно смотрела сквозь пальцы. Помнится, Наполеон писал, что любого интенданта можно расстреливать через год службы без суда и следствия. Однако не расстреливал: интенданты армии нужны. Да ты сам посмотри материалы дела, они в открытом доступе. Все прекрасно поймешь: и что было и чего не было.