Остров мечты

Старик вздохнул. Останется, похоже, лишь одна проблема — проданная нечистому душа...

Назад к палатке пленника провожал только барон Эгнелинг. В пути молчали, хотя по лицу барона читалось: он не только знает о предложенной старику задаче, но и не сомневается в ответе. Колебания же Иигуира встреча с друзьями только усилила. Легко рассуждать абстрактно о высоких принципах и благородных порывах, а как пожертвовать этими милыми людьми, что с порога бросились расспрашивать и радостно приветствовать твое благополучное возвращение? Проклятый Марх сумел добротно взять гостя за горло.

Когда улеглись эмоции, настала очередь здравого смысла. Тут мнения спутников разошлись совершенно. Пиколь не видел в сделке ничего зазорного:

— Да тысячи сегодня нанимаются на службу, готовые резать любого, правого или виноватого, по приказу хозяина. И ничего, спят потом спокойно, в тепле и сытости. Работа такая, даже не из худших. А у нас-то еще проще — силком заставляют, угрозами. Всеблагой Творец, какое же здесь преступление?! Коли у горла нож, то и грех берет на себя заставляющий, так?

— Врешь ты все, тварь! — рванулась к пирату Элина. — Пустите! Там же мои друзья могут быть, родные! А затем... Полагаете, Марх на Хоренце остановится? Да сколько себя помню, он с князем враждует. Несколько раз пытался нас покорить, но зубы о перевалы ломал. И сейчас за прежнее...

— А зачем ему Динхорст, если эти рубежи столь неприступны? — спросил Эскобар.

— Жадный потому что. Множество соседей под себя подмял, раздулся, ровно пиявка, да никак властью, видать, не насытится.

— Ну, этот голод, милая, так просто не успокоишь. Я о чем: неужели доступнее добычи не нашлось? Ведь толпы народа согнал, обозы, механизмы, вас вот, мессир, раздобыл...

— Все правильно, — тихим усталым голосом произнес Иигуир. — Герцог, похоже, пойдет на любые жертвы, дабы взять Хоренц. Смотрите, — он провел прутиком по утоптанному полу, — вот тянется Овелид-Кун, так его рассекают горы Оронад. Здесь Марх, примерно здесь — Хоренц. Захватывая крепость, герцог открывает себе дорогу дальше, на Динхорст и Пакен-Шеб. Не бог весть какие богатые места, зато самый короткий путь и серьезных препятствий на нем после не останется... — Старик резко чиркнул прутиком вправо.

— Югернил? — ахнул Эскобар. — Древняя столица Овелид-Куна... Императорский трон? Ну, дерзко, черт побери, однако едва ли...

— Конечно, не сразу, друг мой, здесь важно пробить брешь. Этой страной всегда управляли выходцы с восточных равнин, западная знать всегда мечтала урвать свое. Оронады — водораздел между враждующими силами, владеющий ими оказывается хозяином положения. Вполне естественно, когда Третья Империя находилась в расцвете, она позаботилась о контроле над этим рубежом. Так продолжается до сих пор: только преданные монархам владетельные сеньоры, помощь влиянием, золотом, хлебом, оружием, даже войсками в трудную минуту.

— А сейчас имперские силы отвлечены на островные баталии, точно?

— Очень удобный момент. Любой ценой оседлать перевал, невзирая на распутицу и близкие морозы.

— И что потом? — хмыкнул Эскобар. — Хоть и слабы ныне императоры Овелид-Куна, полкам вроде здешних их не одолеть. Сами видели в Керхшонте...

— Вероятно, герцог будет еще не один год копить силы для решающего удара. С другой стороны, владеющий брешью в защитном кордоне Югернила вправе претендовать на роль лидера всего недовольного западного дворянства, чем удесятерит возможности для атаки.

— Все это крайне любопытно, господа, — проворчал пират, — но нам-то что предпринять? Пока высокородные сеньоры балуются политесом, наши шеи сближаются с виселицей. По-моему, выбора не оставлено никакого.

— Правильно, дядюшка! — Офицер хлопнул его по спине. — Выбора не оставили, следовательно, и терзаться попусту незачем. Будем помогать герцогу.

— Но там же мой народ! — почти простонала Элина.

— Не спеши горевать, милая, может, и не придется брать грех на душу. Мы ведь пробирались в Динхорст? Теперь нас туда доставят даже быстрее. Мессир Бентанор потянет время, копаясь с их машинами, а там... Творец захочет — выручит. Пускай еще раз твердо пообещают освободить, и соглашайтесь.

На следующее утро, впрочем, увидеться с добросердечным хозяином Иигуиру не довелось. Согласие выслушал барон Эгнелинг, который, равнодушно пожав плечами, распорядился готовиться в дорогу. Вещей успели накопить немного, сборы заняли считаные минуты, однако окрестный лагерь и здесь не отстал. Частью палатки оказались уже разобранными, остальные опустело хлопали ветру пологами. На тракт же, теснясь, выползала черная, лязгающая гусеница из конных и пеших латников, обслуги и бессчетных повозок. Если количество собственно солдат Эскобар оценил сотни в четыре, то обоз увеличивал объем армии втрое. Пленники, помещенные в самую сердцевину, могли вдоволь созерцать вереницу телег, груженных снедью, оружием, снаряжением, лесом и всякой прочей всячиной.

— Похоже, долгую кампанию наш герцог затевает, — заметил офицер. — Такую гору припасов его головорезам до снега не сожрать.

Двигались медленно и практически без остановок, могучие лошади вспахивали раскисшую глину колесами повозок, за колонной смыкалась уже зыбкая, непролазная трясина. Вослед испуганно слезились окошки придорожных деревень. На первый взгляд, пленникам не на что было жаловаться: они ехали в отдельной, закрытой от дождя фуре, не зная отказа в снеди и питье. Немного смущали два воина, постоянно дежуривших поблизости, но и те лишь ограничивали чересчур вольные прогулки. Разумеется, грезилось о побеге, благо сторожа не слишком злобствовали, а многоликая кутерьма вокруг вроде бы позволяла затеряться. И удобные моменты изредка выпадали, мешало другое — никто не желал спасаться в одиночку или малой группой. Участь оставшихся сомнений бы в таком случае не вызывала, а всей толпой ускользнули бы навряд ли. В результате два с лишним дня приходилось разглядывать цепочки бредущих под дождем и в грязи бородачей. Суровый оказался народ и бывалый. Чудилось, под знамена герцога Вейцигского собрались наемники со всей Поднебесной. Местных, кунийских, воинов было немного, вечерами тьму оглашали разноязыкие песни под треск костров. Этот пестрый люд, безусловно, стоил дороже солдат в Керхшонте, зато и выглядел куда внушительнее.