Остров мечты

Эскобар действительно вновь скривился при упоминании последнего заморского клочка земли, где формально сохранялась власть Артави.

— Вы имеете в виду, мессир, переселение туда? Не устроит. Мало того что я вообще невысоко оцениваю осколки королевского дома, проигравшего Гердонез, так это еще и неминуемо приведет к полному краху нашего замысла. Обсуждали ведь: деньги изымут, инакомыслие не допустят... И мальчишек наших построят под начало кого-нибудь из принцев. При таком финале не углядишь разницы: уходить в Даго или бедовать здесь в компании взбалмошного графа.

— Тогда король Орцци, — заключил Иигуир. — Не всесильная инстанция, но весьма влиятельная. Как и далекая от провинциальных дрязг. Эх, придется писать новые письма, прогибаться еще ниже, заискивать еще изощреннее. Всю жизнь терпеть этого не мог, но... Снарядим вдогонку Бойду гонца, пусть Тинас добавит усердия, раз обстоятельства осложнились. И через пару недель, Бог даст, узнаем вердикт.

— А если король не пожелает брать на себя заботу нас оберегать?

Иигуир на мгновение замер, потом затряс головой:

— Не хочу даже думать об этом! И просматриваются какие-то варианты вроде бегства или замирения с Бику, но от всех от них могильным холодом веет. По крайней мере, идея наша, боюсь, зачахнет.

— А без нее, полагаете, Гердонезу свободы не дождаться? — глядя в сторону, спросил Эскобар.

— Кто остановит здесь северную чуму? Уж наверняка не доблестный граф Ле-Менен с приятелями-бражниками. И не последние принцы дома Артави, в этом, друг мой, ты прав. Мы, в сущности, замахиваемся на чудо, собираясь выковать из голодных мальчишек клинок для вспарывания брюха Империи. Пусть это не принесет немедленной победы, зато вполне может послужить зародышем возвратной волны. Волны, которая отшвырнет варваров назад на их скалы.

Эскобар обернулся удивленно. Вопреки всему пафосу слов в голосе Иигуира ясно прозвучали боль и тоска. Старик, едва подвинутый к общим рассуждениям о судьбах Архипелага, действительно готов был погрузиться в ту тягостную задумчивость, что так беспокоила в последнее время соратников и изматывала его самого.

— Отлично, мессир! — Офицер поспешил в меру сил нарушить наступление этого тревожного состояния. — По крайней мере, сегодня мы оказались молодцами, отвели все угрозы и отстояли лагерь. Вполне можно отпраздновать маленький успех. Надеюсь, не откажетесь от бокала доброго вина, это поднимет вам настроение. Право, мессир, не будем спешить переживать все грядущие напасти, они последуют своим чередом, тогда и озаботимся. Пока мы выиграли у безжалостного мира еще минимум две недели. Совсем неплохо! Тучи над головами до конца не развеялись, но и буря не разразилась. Разве здесь есть повод для печали?

Иигуир ответил ему молчаливым кивком. В бездну отчаяния он на этот раз не провалился, однако и радость в его глазах отыскать было бы сложно.

Гонец в Амиарту отбыл уже на следующее утро. Это еще более ослабляло колонию, но залогом ее безопасности отныне становились не клинки. Залог разместился в отдельной землянке, развлекаясь то песнями, то скандалами, то попытками подкупить охранявшего дверь моряка. Последнее, впрочем, производилось без особого вдохновения и надежды. Шансов на побег впрямь было мало хотя бы уже потому, что вплотную к зловещей землянке спешно соорудили легкий шалашик. Теперь Эскобар сутками жил бок о бок с узником, и цель подобного соседства не скрывалась. Под жестким взглядом офицера тускнел даже разбуянившийся Бику.

Между тем шум вокруг пленения графа вправду поднялся нешуточный. Иигуир, всегда пекшийся о неприметности лагеря, только морщился, когда к ним потянулись многочисленные гости. Долгие, полные намеков и выразительных недомолвок беседы приходилось вести именно старику. Кто-то стучал кулаками, требуя освобождения страдальца, кто-то, напротив, шепотом просил придержать его под замком как можно дольше... или не выпускать совсем. Находились и желающие выкупить бедолагу, причем, судя по угрюмым физиономиям покупателей, Бику навряд ли обрадовался бы такому повороту. Большинство же приезжавших на деле оказывались простыми зеваками, ценившими шанс поглазеть на могущественного властелина края, запертого в тесной норе. Любопытствовали осторожно, из-за угла, иногда прикрывая лица плащами, — зверь еще не был мертв, следовательно, вполне мог очутиться на воле.

С первого дня лагерь ждал нападения. Дружинники графа, отправляясь домой, даже не сочли нужным угрожать, их намерения и решимость не вызывали сомнений. Очень скоро на всех окрестных взгорьях возникли силуэты одиноких всадников, а некоторые из гостей в порыве откровенности сообщали Иигуиру о снующих по окрестностям отрядах. Разумеется, пока клинок Эскобара находился в угрожающей близости от шеи Бику, прямой атаки вряд ли следовало бояться. Оставалась ночь. Взрослое население лагеря, по сути, лишилось сна, проводя темное время суток в бесконечных дозорах. Людей не хватало даже на это, в цепи стражей зияли ужасающие дыры. Чтобы заполнить прорехи, Эскобар непрерывно переставлял часовых, но все равно с замиранием сердца ждал очередных сумерек. Он-то прекрасно понимал, как может любая группа лазутчиков, вырезав эту охрану, молниеносно овладеть не прикрытым ничем поселением. Лишь безусловная готовность беженцев сражаться до конца, поднимать тревогу ценой жизни и в случае малейшей опасности тотчас уничтожить пленника способна была сейчас удержать скрывавшихся по ту сторону мрака воинов.

Бентанор Иигуир не имел столь основательного ратного опыта, однако ощущал висящую над колонией беду. Отвлекаться помогали дети, чей непоседливый рой, воспользовавшись занятостью старших, совершенно отбился от рук. Самым безобидным из развлечений слыла вылазка к землянке Бику. Невзирая на усилия стражи, пленника высмеивали, дразнили и оскорбляли во всю мощь мальчишеской фантазии. Особой удачей полагалось застать графа на короткой прогулке, тогда его обстреливали грязью, вынуждая с позором ретироваться. Даже непогода или грозные окрики Эскобара, с которым редко кто осмеливался связываться, не в силах были прекратить игры. С гораздо большей тревогой Иигуир замечал неуклонное расползание ребячьей орды по округе. Оставив прежние страхи на другом берегу пролива, детвора основательно занялась обследованием соседних рощ и перелесков. Каждый вечер, пересчитывая своих питомцев, старик боялся обнаружить пропавших. Теперь не нашлось бы ни людей, ни возможностей устраивать поиски, подобные гердонезским, вокруг расстилалась чужая страна, отнюдь не бурлящая гостеприимством. А что делать, если сорванцы не просто заплутают, а попадут в лапы рыскающих рядом дружинников? Не придется ли думать об обмене мальчишек на пленного графа... со всеми нежелательными последствиями?