Повелитель теней

Откуда-то издалека до него донесся голос Рафы, обращавшегося к нему:

– Этому не противься. Позволь Риатаме коснуться твоего сердца, он знает, как много ты страдал. Ему известны все невзгоды твоей жизни. В Риатаме все мы найдем мир и покой.

Томас почувствовал теплую руку Рафы на своем лбу. Она успокаивала, как горчичные травяные компрессы, которые делала его мама. Тепло от ладони Рафы становилось все интенсивнее; оно пронизывало все его тело. Он не сопротивлялся, позволяя этому ощущению длиться и длиться, отчего казалось, что прошли уже долгие часы блаженного покоя. «Может, это все-таки колдовство?» – думал он про себя в полудреме.

Словно зная, о чем думает Томас, Рафа ответил:

– Не бойся, в этом ничего страшного нет. Не человек делает это и не магия темных сил. Сам я не обладаю никакой властью; это дар Создателя тебе. Прими его… Вдохни его… Позволь этому времени длиться.

Слова эти эхом отозвались в глубине мозга Томаса. И они повторялись неустанно, принеся с собой сон и сновидения.

Рафа накрыл мальчика попоной, подбросил плавуна в костер, сел позади и закрыл глаза.

Их разбудил грохот моря. Томас проснулся первым, при слабых отсветах догоравшего костра оделся. Его штаны похрустывали, были почти горячими и пахли морской водой. Рафа открыл глаза, и тотчас его улыбка осветила все, словно солнце.

– Тебе что-нибудь снилось?

Томас с трудом сдерживал новое для него чувство радости.

– Мне снилось много всего… мой отец… мать… вчерашний день. Все было словно наяву. Мне казалось, будто у меня выросли крылья. – Томас замолчал, улыбка сбежала с его лица, ему вспомнилось иное видение. – Мне приснился Демьюрел. Я знаю, почему ты здесь и зачем его ищешь. У него есть та фигурка, которую я видел в твоем камне… Он пытался использовать ее против тебя.

– Не бойся, это был только сон, но сны даются нам как предупреждение о том, что ждет нас, и о том, что в нашем сердце. – Рафа встал с самодельного ложа из папоротника. – Сны – это тени будущего или нас самих; их никогда не нужно бояться, они для того, чтобы мы задумались и обратили все к собственной пользе. – Он положил руку Томасу на плечо. – Где живет Демьюрел? Это близко?

Томас обдумывал, как быстрее добраться от пещеры до жилища викария.

– Отсюда примерно пять километров, но если ты не против идти в полной темноте под землей, тогда мы сократим путь до трех километров. В подземный ход можно попасть из леса.

Все подземные ходы были ему знакомы: по ночам он не раз помогал отцу выгружать контрабандное бренди, шелк и табак – все это доставляли на берег маленькие лодчонки. Его отец был рыбаком, жилось им трудно и бедно, и отец пополнял время от времени доходы семьи, подплывая к какой-нибудь французской шхуне и возвращаясь после с самыми удивительными вещами. Демьюрел даже с этого брал свою долю. Он называл ее вознаграждением за хранение. Но подразумевалась при этом не бутылка бренди для викария или табачок для ризничего. Нет. Демьюрел желал получать свою долю наличными, серебром или золотом.

«Нынче ночью, – думал Томас, – жадность Демьюрела станет его концом».

– Пойдем по подземному ходу, – решил Рафа. – Нельзя терять ни минуты.

У входа в пещеру мягкий голубой свет полной луны озарял камни, выложенные дорожкой к песчаному берегу. Томас видел янтарную полоску на северной стороне неба, она казалась ему яркой, но почти не давала света; ночь по-прежнему оставалась темной и угрожающей.

Воздух был свежим и чистым – какая перемена после сырости и дыма в пещере. Они шли через лес без помех. Томас обошел стороной тропинку, где он встретился с тулаком, и провел Рафу по самому краю скалы; слева от них было море, а лесная чаща справа.

Оставив залив позади, они стали взбираться по крутому склону к дому викария, который возвышался на вершине скалы, граничившей с полевыми угодьями деревеньки Пик. Деревья сплетались над их головами, словно узловатые пальцы на старческой руке. Сухие листья опадали с веток от легкого ночного бриза и шелестели под ногами. Крик старой совы, густой и хриплый, нарушил тишину, сухие ветки деревьев застучали друг о друга.

Томас свернул с тропинки и спустился в неглубокую лощину, вход в которую загораживал куст остролиста. Он оттянул назад колючую ветку, открыв устье подземного хода. Ход был прорезан в скале, достаточно широкий для того, чтобы по нему мог пройти человек с бочонком бренди, не поранив рук.

– Сюда, – шепнул Томас как только мог тихо, однако сова с громким уханьем сорвалась с дерева и метнулась прочь.

Внезапно из темноты на Томаса и Рафу налетела маленькая фигурка, схватила обоих сразу за горло и толкнула наземь. Они лежали рядом, лицом в мокрый папоротник и траву, в ноздри им ударил запах холодной земли, а сзади на их шеи наступили два каблука. Они попали в засаду и теперь оказались пленниками.

– Живо решайте: кошелек или жизнь? Что выбираете – пулю или нож?

Послышался знакомый щелчок, курок пистолета отвели назад, и Томас почувствовал холодное кольцо стального дула, приставленного к затылку.

– А ну-ка, гони монету, Баррик, не то твой дружок получит пулю в лоб!

Девчонка! И Томас ее знал!

– Убери ногу с моей спины, Кейт Коглан, или я буду колотить тебя по заднице до следующей субботы, да покрепче, чем это делает твой папаша.

Он попытался шевельнуться, но Кейт всем своим весом прочно прижимала его к земле.

– Где ты шлялся, Томас? Сегодня понедельник. По понедельникам я приношу тебе ужин. Я ждала тебя бог знает сколько часов.

Курок щелкнул еще раз, Кейт отпустила его, так и не подпалив порох.

– У меня гость. Я веду его к Демьюрелу, он хочет видеть викария. Ну, ты собираешься дать мне встать?

Кейт Коглан спрыгнула с их спин и села на кучку поломанных папоротников.

– А кто он, твой приятель? Он не из наших.

Рафа встал на ноги и отряхнул грязь со своей одежды.

– По правде сказать, я рад, что я не из ваших. Не прошло и суток, как я нахожусь в вашей стране, и то, как меня здесь встретили, не назовешь ни любезным, ни дружелюбным. – Он помолчал, окинул Кейт взглядом с головы до ног. – Для девочки, позволь тебе сказать, ты слишком похожа на мужчину. – И он указал на ее штаны и башмаки, отчетливо видные в свете луны.

Кейт Коглан тем не менее определенно была девочкой, дерзкой, скорой на расправу, но при этом, без сомнения, девочкой.

Томас поспешил стать между ними. Он знал, что еще миг – и Кейт вскочит на ноги и налетит на Рафу с кулаками, расцарапает его черную кожу.

– Что это ты с пистолетом, Кейт? Собралась поразбойничать на большой дороге?

– У отца прихватила, сейчас он уже надрался как сапожник, где ж ему заметить, что его пушки нет. Хочу разобраться с этими тенями, или магами, или как их там, кто бы из них ни встретился. – Она наставила пистолет на Рафу. – Кто ты – тень или просто не моешься? Никогда не видела таких, как ты.

– Он из Африки, и он спас мне жизнь, так что прекрати все это свинство.

Томас знал, как остра она на язык. Ее необдуманные слова пронзали как меч. Он взглянул на Рафу.

– Не тревожься, Томас. Мне приходилось слышать и кое-что похуже, причем от людей куда более страшных, чем девочка в мужской одежде. – Рафа улыбнулся. – Лучше пожалей ее. Из-за этой одежды у нее довольно собственных проблем.

Рафа подмигнул Томасу, и они оба поклонились Кейт.

– Ну, хватит! – прикрикнула она на обоих. – Давайте начнем сызнова. – Она помолчала, потом улыбнулась: – Я – Кейт. Томаса ты знаешь. Так кто же ты? – Встав с горки папоротника, она сунула пистолет за пояс и протянула Рафе правую руку.

– Меня зовут Рафа. Я из Африки. Это хорошая мысль – начать все сначала. – И он подал ей руку.

Кейт ощутила ее тепло, их глаза встретились.

– Мы собираемся выкрасть одну вещицу у Демьюрела, – нетерпеливо вмешался Томас. – Она принадлежит семье Рафы, и я решил помочь ему вернуть ее. Хочешь с нами? Твой пистолет очень кстати. Ты будешь тут на страже и, если что, выстрелишь – дашь нам сигнал, и мы успеем спастись.