Страница 3 из 13
— Моул, это магазин для пидоров, так? — прохрипел Дикар, дыша мне в лицо парами рома.
— Этот магазин специализируются на одежде и аксессуарах для мужчин, приверженцев альтернативного образа жизни, — согласился я.
— И что? Среди клиентов Руля нет счастливых женатиков? — спросил Дикар, театрально понижая голос.
Я ответил с немалой иронией:
— Значит, брак мистера Блэра — для отвода глаз, а его дети — это безделушки, зачатые на ложе цинизма, так что в один прекрасный день он обманом заставит голосовать за себя британский народ, потому что тот будет думать, будто голосует за социалиста-гетеросексуала, тогда как на самом деле…
— Помяни мои слова, Моул, этот твой Блэр — дружок Руля, или я ни хрена не понимаю, и ни хрена он никакой не социалист.
С тем я и удалился готовить капусту к ужину. Дикар любил, чтобы капуста варилась не меньше получаса. Моя работа в качестве шеф-повара превратилась в пустяковое дело, с тех пор как Дикар ввел Традиционное Английское Безальтернативное Меню. Сегодня вечером была следующая разблюдовка:
Томатный суп из банки «Хайнц»
(с клецками из белого хлеба)
Свиные отбивные
Щи с картофелем «Дэн Куэйл»[3]
Пудинг «Пятнистая колбаска» a la Клинтон
Заварной крем Берда (пенка — плюс 6 фунтов)
Сыр чеддер,
сливочное печенье,
«Нескафе»,
Мятные таблетки «После восьми»
Имеется два вида вина: белое — 46 фунтов, красное — 46 фунтов
Плата за обслуживание не включена.
В перерывах между блюдами настоятельно рекомендуется курить.
Особенно приветствуются трубки и сигары.
Все места в ресторане забронированы на шесть недель вперед. Вчера вечером Дикар не пустил супругу принца Майкла Кентского. Бедная аристократка впала в отчаяние.
Ресторанный критик А. А. Гилл из «Санди таймс» написал, что в ресторане «Чернь» готовят самую гнусную пищу в городе. «Сосиска у меня на тарелке вполне могла быть натуральным дерьмом: у нее был вид дерьма, у нее был вкус дерьма, у нее был запах дерьма, у нее была консистенция дерьма. Если подумать, она, вероятно, и была дерьмом».
Рецензию А. А. Гилла Дикар увеличил и прилепил к окну, где она теперь собирает восхищенные толпы.
Где-то около полуночи я осведомился у своих коллег, — тех, кто понимает английский — собираются ли они сегодня голосовать. Луиджи, метрдотель, в Италии поклонялся коммунистам, но в Кройдоне, где обитает сейчас, будет голосовать за либеральных демократов. Малькольм, мойщик посуды, сказал, что подумывает голосовать за консерваторов, «потому что они помогают тем, кто работает не по найму».
Я указал Малькольму, что работающим не по найму он считается только потому, что Дикар отказался оплатить марку Национального страхования, но Малькольм тут же завел речь о том, что ему нравится Джон Мейджор, потому что его (Малькольма то есть) вырастила супружеская пара, которая жила в Хантингтоне, округе Мейджора. Пока Малькольм сражался в раковине с кастрюлей из-под «Пятнистой колбаски», я поинтересовался, каковы предвыборные обещания консерваторов.
— Они говорят, что не станут повышать налоги, — ответил он пронзительным голосом.
— Малькольм, — сказал я, — ты же и так не платишь налогов. Тебе выдают наличные на руки. Тебя нет ни в каких списках, а значит, ты можешь извлекать пользу из министерства социального обеспечения. Как безработный ты получаешь бесплатные зубы, бесплатную доставку в больницу, бесплатное все.
Тогда Мальком сказал:
— Ну да, и за лейбористов голоснуть можно.
От Дин-стрит, Сохо, Лондон, до Глициниевой аллеи, Эшби-де-ла-Зух, Лестершир добрался за три часа. Не плохо, учитывая, что всю дорогу я строго соблюдал скоростной режим. По пути слушал по радио «Беседа» рассуждения лейбористского кандидата от округа Эшби доктора Пандору Брейтуэйт, она распиналась о важности семейных ценностей. Я так возмутился, что чуть не поперхнулся леденцом «Опал фрут» и выскочил на скоростную полосу. Вот и говори после этого о лицемерии!
До сих пор Пандора проявляла откровенное презрение к семейным ценностям. Ее первый муж, Джулиан, не скрывал, а точнее, бахвалился направо и налево, своей гомосексуальностью. А нынешний Пандорин любовник, Джек Кавендиш, был три раза женат, и у него десяток признанных им детей, трое из которых пребывают сейчас в наркосанаториях. А старший отпрыск томится в турецкой тюрьме. Остальные дети Кавендиша, похоже, спутались со странными религиозными сектами. Младший, Том, служит священником в Халле.
Для меня загадка, как Пандоре удалось пройти отборочную комиссию Лейбористской партии. Она ведь выкуривает в день не меньше сорока сигарет.
Журналист спросил Пандору о нынешнем партнере.
— Он профессор филологии в Оксфорде, — ответила она сиплым голосом. — И я получаю от него огромную поддержку. И сама, — добавила она, — тоже всегда и во всем его поддерживаю.
— Вот этот верно! — заорал я в радио. — Ему без твоей поддержки не обойтись, потому что этот урод — хронический алкаш и после восьми вечера не стоит на ногах.
На восемнадцатой дорожной развязке у меня иссякли запасы «Опал фрут», поэтому я подъехал к заправочной станции и купил три пакетика. Производители, случаем, ничего не добавляют в леденцы? Какую-нибудь дрянь, вызывающую привыкание? Что-то слишком много я думаю о леденцах в последнее время. Проснулся как-то в три часа ночи и расстроился из-за того, что в квартире нет ни одного леденца. Все улицы Сохо тогда обрыскал. Стоило ночью выйти из дома, как мне тут же предложили лесбийский секс, героин и часы «Ролекс», а за невинным пакетиком леденцов «Опал фрутс» пришлось гоняться целых полчаса. Что этот факт говорит нам о мире, в котором мы живем?
Лейбористское правительство все изменит. Мистер Блэр — ревностный христианин, и я предсказываю, что страну охватит религиозное возрождение. Я страстно желаю наступления того дня, когда проснусь утром и пойму — аллилуйя! я тоже верю в Бога!
Когда на обратном пути к машине я разрывал пакетик с «Опал фрутс», ко мне подошел высокий человек в комбинезоне водителя грузовика. По тому, как он преградил мне путь своими толстыми ручищами, я понял, что водитель чем-то недоволен.
— Это ты козел из «монтего»? — спросил водитель. — Который тащится по средней полосе со скоростью сто километров в час?
Его агрессивный тон мне совсем не понравился. Я указал ему, что шоссе довольно влажное и, по моему разумению, сто километров в час — это достаточно быстро.
— Ни хрена себе, да мой грузовик висит у тебя на хвосте от самого Уотфорда! — заорал он. — Ты что не видел, как я тебе мигал фарами?
А я ответил:
— Видел. И решил, что это знак симпатии.
— Да откуда у меня может взяться симпатия к такому козлу, как ты?
Я сел в машину и посмотрел, как он запрыгивает в кабину своего грузовика. С облегчением увидел, что он работает не у Эдди Стобарта, водители которого надевают под комбинезон аккуратную сорочку и галстук, а грузовики свои содержат в безупречной чистоте. Этот болван везет из Корнуолла в Дербишир целый грузовик минеральной воды. Зачем? Дербишир состоит из минеральной воды. Там шагу негде ступить, чтобы не свалиться в ручей, озерцо или бурлящую реку.
Несколько минут я посидел на стоянке, чтобы этот бешеный отдалился на несколько километров, затем выехал на шоссе и, памятуя о недавней стычке, вдавил педаль газа и довел скорость до девяносто восьми км/час.
Как только я свернул с шоссе, передо мной предстало восхитительное лицо Пандоры, оно взирало на меня с предвыборного плаката, пришпиленного к стволу каштана на обочине дороги. Я остановил машину и вышел, чтобы получше разглядеть любовь все моей жизни. Это был роскошный снимок, в духе Голливуда 40-х годов. Подсвеченные темно-светлые волосы волнами спадали на плечи. Лоснящиеся губы были приоткрыты, обнажая белые, как у гарпий, зубы. Глаза Пандоры вопили: «постель!» На ней был темный пиджак; под ним — намек на белые кружева, а под белыми кружевами — намек на чувственную ложбинку. Я знал, что каждый мужчина в Эшби-де-ла-Зух на коленях приползет голосовать за Пандору.
3
Дэн Куэйл — американский вице-президент при Р. Рейгане