Страница 7 из 8
Пандора,
В значительном расстройстве позвонил Бакстер, что-то насчет самоубийства, – завтра намереваюсь нанести ему визит. Он дал мне понять, что хотел бы видеть и тебя тоже. Я планирую подняться в 8.30 утра, чтобы успеть на поезд, но ежели ты захочешь сопровождать меня, альтернативный modus operandi[18] – встать в девять и быть доставленным тобой в твоем автомобиле, таким образом прибыв в Лестер к 11 утра. Не затрудным ли тебя проинформировать меня о своем решении путем подсовывания под мою дверь записки? Просьба также не беспокоить меня сегодня ночью звуками своих диких любовных утех. Стены моей кладовой очень тонки, и мне уже надоело спать со включенным плеером «Сони».
Адриан.
В 2.10 ночи в мою кладовку ворвалась Пандора и принялась меня оскорблять. Швырнула записку мне в лицо и заорала:
– Напыщенный болван, жалкий лох! «Модус операнди»! «Быть доставленным тобой в твоем автомобиле»! Убирайся из этой кладовки и из моей жизни завтра же!
В кладовку протиснулся Синяя Борода и увел Пандору а я лежал в постели и прислушивался к тому как они перешептываются в кухне. Что же вызвало этот неспровоцированный приступ?
В 3.30 они удалились в спальню Пандоры. В 3.45 я вставил в свой «Сони» кассету с «Дайр Стрэйтс» и включил на полную громкость.
Проснулся только в полдень. Позвонил Берту и сказал, что навестить его не смогу, поскольку всю ночь промаялся болями в кишечнике. По голосу было слышно, что Берт мне не поверил.
– Вот чертов врун, – проскрипел он. – Я только что говорил с моей девчонкой Пандорой. Она мне прямо из машины позвонила. Перед тем как в Лестер рвануть, она к тебе заглянула и говорит, ты дрых как новорожденный.
– Почему же она в таком случае меня не разбудила? – спросил я.
– Потому что она тебя на дух не переносит, – дипломатично ответил Берт.
Необъяснимо опоздал на работу на двадцать три минуты. У Брауна чуть ли не пена ртом шла. К тому же он обвинил меня в краже почтовых марок.
– ДООС нуждается в каждом пенни, если мы хотим сохранить нашу дикую природу.
Как же! Можно подумать, что все барсуки, лисицы, головастики и паршивые вонючие тритоны сразу сыграют в ящик от того, что я, Адриан Моул, воспользовался двумя почтовыми марками второго класса, оплаченными, если уж на то пошло, моими же налогами. Нет, Браун. Я так не думаю.
Пандора до сих пор в Лестере. Подровнял бороду возле рта. Обрезки проглотил. Один пристал к задней стенке горла; раздражает.
Сегодня ко мне в каморку зашел Браун и потребовал показать аттестат повышенного уровня! Он, видите ли, услышал по конторскому сарафанному радио, что я провалил биологию три раза. Единственный человек в Оксфорде – если не считать Пандоры, – который знает о моем тройном провале, – это Меган Харрис, секретарша Брауна. Я признался ей в этом, находясь в нетрезвом и возбужденном состоянии на рождественской вечеринке ДООС в прошлом году. Только Меган знала, что должность научного сотрудника первой категории я получил мошенническим путем. Неужели проболталась? Я должен это выяснить.
Сегодня вечером рассказал Леоноре Де Витт историю своей семьи. Трагическая повесть об отторжении и отчуждении – Леонора же просто сидела и собирала катышки пуха со своего свитера, что приковало мое внимание к форме ее привлекательных грудей. Было очевидно, что бюстгальтера на ней нет. Мне хотелось покинуть стул и зарыться головой в ее грудь. Я пустился в какие-то подробности отклонений в поведении моих родителей, но Леонора проявила интерес всего один раз: когда я упомянул о смерти дедушки, Альберта Моула, которого должен благодарить за свое второе имя.
– Вы видели труп? – спросила она.
– Нет, – ответил я. – Гробовщик из кооператива привинтил крышку гроба шурупами, а в доме у бабушки никто не мог найти отвертку, поэтому...
– Продолжайте, – скомандовала Леонора.
И я продолжил. Заливаясь обильными горячими слезами, я рассказал ей о своих ощущениях выключенности из нормальной жизни; о том, как стремился быть рядом со своими человеческими собратьями, делить их печали, петь с ними хором в пабах.
Леонора заметила:
– В пабах распевают ужасные песни. Почему вы испытываете потребность петь с ними эти слезливые стихи на банальные мелодии?
– Ребенком я стоял у этих пабов, – ответил я. – Там все казались такими счастливыми.
Тут зазвенел будильник – пришла пора раскошеливаться на тридцатку и отваливать.
По пути домой зашел в паб и взял выпить. Завязал с каким-то стариком разговор о погоде. Хором в пабе никто не пел, поэтому я пошел домой.
Сегодня утром прямо спросил Меган. Подошел к ней в коридоре, когда она как раз обжигалась об «Автовент», торгующий чаем/кофе/ супом из бычьих хвостов. Она призналась, что «сболтнула» о том, что я совершенно не квалифицирован для своей должности. А потом взяла с меня клятву молчать и по секрету шепнула, что у них с Брауном роман аж с 1977 года! Браун и красотка Меган! Ну почему женщины бросаются на таких выжатых жизнью мерзавцев, как Браун или Кавендиш, а юных, полных сил, бородатых мужчин вроде меня игнорируют? Это недоступно логике.
Меган очень хотелось поговорить о своем романе. Очевидно, Браун поклялся ей уйти от миссис Браун в 1980 году, но до сих пор этого не сделал. Мне становится жаль миссис Браун всякий раз, когда она приходит в контору. Она же не виновата в том, что выглядит так, как выглядит. У некоторых женщин есть чувство стиля в одежде, у некоторых – нет. Миссис Браун, по-видимому, не знает, что гольфы следует носить только под брюками или длинными юбками. Кроме этого, кто-то должен ей сообщить, что бородавки сейчас излечиваются.
Пандора вернулась в Оксфорд, но со мной не разговаривает – лишь сообщила, что Берт больше не настроен на самоубийство. Она купила ему котенка и вмонтировала маленькую створку в дверь черного хода. Браун еще раз потребовал у меня аттестат. Я загадочно посмотрел на него и ответил:
– Думаю, вы обнаружите искомую инфор-мацию у Меган.
Господи, шантаж – некрасивое слово. Надеюсь, Браун не вынудит меня прибегнуть к нему.
Выбросил презерватив. У него истек срок хранения.
Сегодня ко мне в каморку, всхлипывая, пришла Меган. Браун забыл о ее дне рождения, который случился вчера. Увы, увы! Похоже, мне досталась роль ее единственного наперсника. Я обнял Меган и поцеловал. На ощупь она очень милая, мягкая и податливая. Тем не менее довольно скоро она отстранилась и сказала:
– У тебя кошмарно колючая борода.
Но в бороде ли все дело?
Может быть, у меня воняет изо рта? Может быть, от меня вообще воняет?
Кто же скажет мне всю правду?
Для меня совершенно очевидно, чем Брауна привлекает Меган, но и за миллиард лет мне не понять, что она нашла в нем. Ему сорок два, худой, носит жуткую одежду из отдела мужского готового платья в «К-энд-А».[19] Меган утверждает, что он хорош в постели. Кого она пытается надуть? Хорош в постели в чем? Головоломки разгадывает? Качественно спит? Наверное, Меган имеет в виду, что он делится с нею пуховым одеялом. Если Браун хорош в постели, то я – колесо от трактора.
Пробовал съездить в Нортгемптоншир навестить среду обитания тритонов, но от «неправильного снега» электродвигатель не завелся. Вынужден был сидеть в вымерзшем вагоне, пока бармен из ресторана безостановочно делал объявления противным аденоидным голосом. Обрадовался, когда в вагоне-ресторане кончились все припасы и он закрылся. Вернулся в Оксфорд в 10.30 вечера и нашел записку от Меган. Позвонил ей – она сказала, что они с Брауном поссорились; их роману конец. Я в смятении. Это означает, что я больше не смогу держать Брауна в руках. Неужели моя карьера в ДООС завершена?
18
Образ действия (лат.).
19
Сеть магазинов одежды, названа по имени голландских основателей Клеменса и Августа Бренникмайеров.