Пятеро против всех

Минуты через три из зарослей кустарника появились вооруженные чеченцы. Их было пятеро — мобильная разведгруппа. Один из них присел на корточки перед костровищем, осторожно взял обгоревшую фляжку, продемонстрировал ее своим товарищам, сказал что-то резко-гортанное.

— Аллах акбар! — прокричали чеченцы и бросились в погоню за гяурами.

Колонна стояла на шоссе. Около шестьсот первого бронетранспортера по стойке «смирно» застыл его экипаж: сержант, оператор-наводчик и солдатик-стрелок. Вид у всех троих был довольно бледный. Перед ними, бешено вытаращив глаза, стояли заместитель командира полка подполковник Назаров и начальник штаба майор Беглов.

— Сержант, где журналисты, я спрашиваю! — заорал Назаров, брызгая слюной.

— Ну я же говорю… — начал было сержант.

— Что вы говорите? Вы мямлите, так что ничего разобрать нельзя. Давайте-ка с самого начала. Итак, головная машина подорвалась на фугасе…

— Да, я по рации услышал, что один двухсотый и приказ открыть огонь по «зеленке».

— Ну и?.. Вы выполнили приказ?

Сержант замялся. Зло посмотрел на оператора-наводчика.

— Башню заклинило! А один из журналистов, самый большой из них, он башню расклинил, оператора с места согнал и сам сел за пулеметы.

— Твою мать! Кто машиной командует, журналист или вы?

— Я. — Сержант потупил взгляд.

— Оно и видно. Дальше!

— А дальше он стрелять из пулеметов начал. А другой, который у них главный, отобрал у рядового Лямина автомат и ушел в «зеленку».

— Рядовой Лямин, вам известно, что ваше личное оружие вы не имеете права выпускать из рук?

— Знаю, — вздохнул солдат. — Так он мне его вернул. — Рядовой поправил ремень автомата на плече.

— Вернул он ему! Под трибунал у меня все трое пойдете! — снова закричал подполковник. — Дальше что было?

— Ну вот, который главный, убежал в «зеленку». Прямо под обстрелом. Здорово он так все это делает!

— Без комментариев, сержант!

— Ну вот, а минуты через три вернулся и говорит своим: «Отличный крупный план я в лесу надыбал, пойдемте поснимаем!»

— Так прямо и сказал — поснимаем?

— Так прямо и сказал, — кивнул сержант. — А колонна уже двинулась. А они все четверо сразу в нижний задний люк сиганули и в «зеленке» скрылись. Мы даже глазом моргнуть не успели.

— Что значит — не успели? Кто командир машины?

— Я.

— Вы как командир обязаны были отвечать за безопасность всех, кто находится в бронетранспортере, в том числе и тележурналистов. Или вы об этом впервые слышите?

— Почему? Не впервые, — произнес сержант и опустил голову. — Должен.

— Почему сразу не доложили, что журналисты в «зеленку» ушли?

— Растерялся я немного. По рации все время приказы… Я вообще-то доложил.

— Доложили — через пять минут! На сколько можно удалиться от колонны за пять минут?

— На полкилометра.

— Минимум на пятьсот метров, сержант, минимум! А если бегом — больше чем на километр. Вот поэтому прочесывание никаких результатов и не дало! Ясно вам?

— Так точно!

— Приедем в часть, будем разбираться. Но гауптвахта на неделю вам точно обеспечена! К машине!

Экипаж торопливо полез в бронетранспортер, а Назаров с начальником штаба двинулись вдоль колонны к головной машине.

— Что думаешь? — спросил подполковник.

— А что тут думать? — сказал начальник штаба. — Умыкнули их чечены всех четверых, да и все! Видишь, как с журналистами-то связываться? Себе дороже.

— Идиоты, они, что ли — под пули ради съемки лезть? Армейские будни, говорит, снимать будем. В первом же сопровождении, мать их так!..

— Да нет, не похожи они на идиотов. Судя по рассказу сержанта, под обстрелом профессионально действовали. Видать, приходилось раньше воевать. — Начальник штаба отер платком вспотевший лоб.

— Ну не знаю. Типичные журналюги. Фээсбэшников теперь в полк понаедет! Следствие, то да се. Забот не оберешься! И командир, как назло, в командировке!

— Ничего, Борисыч, прорвемся! — подбодрил Назарова майор. — Слушай, а вдруг они специально свалили?

— Как это — специально? — нахмурился Назаров.

— А вот так! Что, если поездка в Чечню им для того нужна была, чтобы на сторону «чехов» перейти.

— Да ну, брось, нормальные мужики — журналисты! Я с ними водку пил.

— Конечно, нормальные, как Бабицкий какой-нибудь. Будут с «чехами» по горам лазать, материал сенсационный снимать. Представляешь, с той стороны? Потом его каким-нибудь западным телекомпаниям продадут. Десятки тысячи долларов на этом заработают. Сам говоришь — журналюги. Они же за жареный матерьяльчик мать родную продадут!

— Думаешь? — с сомнением сказал подполковник.

— Теперь почти уверен. Надо немедленно фээсбэшникам о ЧП доложить. Фамилии-то хоть помнишь их?

— Помню. Главного у них Пастуховым зовут.

— Сергей Пастухов? — уточнил начальник штаба.

— Да, а что?

— Да ничего! Знал я одного Сергея Пастухова. Он в первую чеченскую в спецназе капитаном воевал. Такие операции со своими головорезами проворачивал — командующий только диву давался! А потом повздорил с каким-то генералом. Его и уволили из армии за несоответствие! И его уволили, и всю его банду. Спецназ потом по ним еще год вздыхал — больше таких орлов не найти! Этот Пастухов, помнится, упрямый очень, всегда на своем стоит. Ну вот что-то и вышло. Темная история…

— Да ну, какой этот спецназовец! Однофамилец, наверное. Мало ли Пастуховых по свету ходит!

— Может, и однофамилец, — кивнул майор.

Док пришел в себя и понял, что Адриано тащит его на себе через орешник. Спина итальянца была мокрой от пота, дыхание хриплым и тяжелым. Док прислушался к ране — нога болела не так сильно, как раньше.

— Устал — отдохни, — шепотом посоветовал он итальянцу.

— О, живой! Санта Мария! — Бернарди слабо улыбнулся и аккуратно опустил Дока на траву. — Отдыхать много — нет! Нельзя! «Чехи»! — Он ткнул указательным пальцем в зелень кустарника. — Собака, старик.

Док кивнул: понимаю, мол.

— Получилось пулю извлечь?

— Да, есть! — Адриано вынул из кармана пулю, протянул ее Доку.

— Ты молодец! За сегодняшний день можно не бояться. А говорил — не сможешь! Найди мне палку, а то мы далеко уйти не сможем. Палку, понял?

— Си, си. Моменте.

Бернарди положил автомат на траву и отправился на поиски подходящей для посоха палки.

И вдруг Перегудов услышал шорох невдалеке, а в следующее мгновение воздух вспорола автоматная очередь. Сверху посыпались срубленные пулями ветки.

— Ложись! — крикнул он. Но итальянца не надо было упрашивать — он и так уже лежал, закрыв голову руками.

Док подтянул к себе за ремень автомат, откатился в сторону и замер.

— Эй, русский, сдавайся, а то убьем, — раздался вдруг голос с характерным кавказским акцентом.

— Ага, сейчас, — сказал Док и выстрелил на голос одиночным. Он обернулся к итальянцу: — Уходи, слышишь, уходи!

— Нет-нет, нельзя, — замотал головой Адриано. — Ты — нога. Я не могу.

— Заладил свое — не могу, не могу! — ворчливо прошептал Перегудов. — Вали отсюда, я сказал! Итальянец подполз к Доку и прошептал:

— Я и ты — вместе!

…Несмотря на то что нам достались трофейные автоматы, я считал, что вооружены мы плохо. Во-первых, патронов всего на три рожка — это девяносто штук. В современном бою солдат за три часа может целый цинк израсходовать — больше тысячи. Во-вторых, для успешного проведения нашей операции одних автоматов мало. Нужен как минимум подствольный гранатомет, а еще лучше станковый — таким одной очередью можно человек пятьдесят положить, нужны ночные прицелы или хотя бы бинокли, чтобы «чехи» в сумерках не застали нас врасплох, нужны мины и гранаты для проведения диверсий в тылу противника. Питание и вода меня беспокоили меньше всего.

Однажды мне с моими парнями в засаде целую неделю просидеть пришлось. Думали, выйдем из части на денек, проведем операцию и вернемся, поэтому по одной коробке сухпая взяли, а получилось — семь суток. Сухой-то паек — ладно. А вот воды в большой фляге — полтора литра. Чуть больше двухсот граммов на день. Нацедишь ее полкрышки, вольешь в рот и держишь, пока она вся не всосется. Так и тянет припасть к горлышку и выдуть сразу всю флягу, а нельзя! На то она и засада, что ты не только разговаривать или курить — шевельнуться не можешь! «Чехи» на нас тогда так и не вышли, зато мы потом как пушинки по горам к месту постоянной дислокации летели. Высохшие, черные, злые. Чем-то на чертей похожи… Поэтому насчет харча я не беспокоился. Главное сейчас — оружие.