Страница 32 из 95
— Не настрочит, — заметил Муха, — если расчетный день поставить в самом конце. А когда получит в последний день свою копейку — пусть строчит хоть из пулемета.
— Артист, понаблюдай ночью за нашими комнатами. Да, в номер к этому Алексею Дудчику надо что-нибудь поставить. Займись этим, Док, когда пойдешь к нему завтра утром.
...Утром Док набрал номер Алексея Дудчика и долго ждал, когда он подойдет к телефону. К себе майор, однако, не пригласил, хотя и вполне помнил вчерашних знакомых. Он предложил встретиться через полчаса в баре, чем разрушил план по установке в его комнате «жучка».
Явился он минут через сорок, заказал кофе, сок, неизбежные утренние пятьдесят граммов.
— Вы действительно хотите получить от меня какую-то конкретную помощь? — спросил Алексей Дудчик не церемонясь.
— Если вы в состоянии ее оказать, то мы готовы ее оплатить, — подтвердил Док. — Нам нужны некоторые коммерческие, а может быть, и политические связи в этом городе. Как мы поняли из вчерашнего разговора, вы обладаете и необходимым кругом знакомств, и знанием языка, без которого мы чувствуем себя скованно.
— Кого вы представляете? — Дудчик опрокинул рюмку и скривился.
— Себя.
— Тогда вам здесь нечего делать. Вас двоих ограбят и убьют, и станет двумя офицерами меньше. Потеря, наверное, и небольшая, но я не собираюсь этому содействовать. Не то воспитание.
— Вы пессимистически настроены с утра.
— Да. А к вечеру — мрачно. Кто вас интересует конкретно?
— К примеру, окружение Гузара: коммерсанты, уважаемые люди родов. Вы ведь знакомы с этими людьми? Нас интересует деловая информация о них и непосредственный контакт. — Док намеренно играл в открытую, его вполне бы устроило, если бы слухи дошли по назначению, чтобы эти люди заинтересовались их группой и как-то себя проявили.
— Наркотики?
— Ничего подобного незнакомому человеку я не говорил, — открестился Док. — С тем же успехом я мог подать объявление в газету. Скажем проще: нас интересует автомобильный рынок.
— Здесь нет автомобильного рынка. Здесь есть только наркотики и политическая борьба.
Дудчик сразу понял, что мог бы свести этих московских людей с кем-то из местных.
И вычислили они его быстро и правильно, но именно это и настораживало: сейчас ему совершенно не хотелось рисковать из-за нескольких сотен долларов, когда перед глазами стояла огромная цифра и — главное — надежда вырваться отсюда, стать свободным.
Но Нейл Янг упорно уходил от всякого контакта.
— А с Возехом вы не согласились бы нас познакомить? — еще раз выстрелил навскидку Пастух.
По тому, как дрогнули и зашевелились пальцы у офицера, Пастухов понял, что он нашел в душе Дудчика живой отзвук. Именно на моторику кистей обращает внимание следователь, она говорит больше, чем мимика.
— Скажу вам честно, — заявил Дудчик своему неизвестному собеседнику, — мне не нравится обстановка в Таджикистане, и я не хотел бы сейчас впутываться ни во что. Ни с какой стороны.
— И ни за какие деньги, — продолжил Док с полувопросительной интонацией.
Майор небрежно хмыкнул, но пальцы продолжали его выдавать.
— "Какие", — он иронически выделил слово «какие», — деньги мне никто не предлагает. Док сообщил свои выводы Пастухову:
— За Дудчиком надо бы присмотреть. Он сторонится нас по какой-то своей причине.
Может быть, опасается провокации или занят важным делом и не хочет попусту привлекать к себе внимание. По-моему, он вполне ориентируется в круге наших интересов, наверняка знает и Возеха, и окружение Гузара, но не хочет идти навстречу.
В молитвенной комнате четыре человека в европейских костюмах совершали благодарственную молитву за то, что Аллах берег гостя в пути, за то, что позволил встретиться братьям по вере и продолжить общее дело.
Наконец Али Амир Захир поднялся с колен и свернул коврик. За ним встали Возех и два других человека, один из которых был лидер исламистской оппозиции Азим Гузар, а второй — его правая партийная рука, которой он руководил Министерством социального обеспечения, — Урсун.
— Передаю привет вам от вашего брата и друга Бен Ладена, — сказал Захир.
Он довольно свободно говорил по-таджикски, как и на многих других языках в странах, где ему приходилось работать. Впрочем, его родной фарси очень близок к таджикскому.
— Благодарю тебя, Али Амир, — ответил Гузар. — Пусть Аллах пошлет ему здоровье.
Прошу к столу.
Все четверо уселись в соседней комнате на низкий диван. Женщины принялись подавать еду.
— Ты прибыл издалека и с новым именем, — сказал Гузар.
— Так было угодно Аллаху. На войне приходится делать многое, а Бен Ладен объявил священную войну газават неверным.
— Мы слышали об этом и поддерживаем эту войну всем сердцем.
— Ее надо будет поддержать не только сердцем. Я прибыл по делу.
— Понимаю, Али. Или ты предпочитаешь, чтобы в нашем кругу тебя называли прежним именем? Али улыбнулся:
— Оно тоже не было настоящим. Так что зовите меня так, как написано в моих документах. Я слышал, вы добились больших успехов. Возех бывал у нас в лагере, мы следим за обстановкой в Таджикистане.
— Да, мы тесним противников во всех областях, партия исламского возрождения скоро будет главной в этой стране.
— Пора создавать сильные отряды. Бен Ладен окажет помощь в подготовке полевых командиров. Не правда ли, Возех?
Возех, который прошел полугодовую подготовку в Пакистане, охотно закивал:
— Прекрасная учебная база. Мужчина становится там воином.
— Мы думаем об этом, Али Амир, — важно заявил Гузар. — Но отряды — дорогое удовольствие.
— Это не удовольствие, а необходимость. Даже если вы возьмете в конечном результате под контроль регулярную армию, ваши элитные отряды боевиков останутся главной силой в городе.
— Спецназ своего рода, — поддакнул социальный министр.
— Совершенно верно.
— Сейчас мы видим нашу главную задачу в том, чтобы занять ведущие роли в коалиционном правительстве. Лагерь оппозиции до сих пор был расколот на демократов и исламистов. Но все меняется, мы становимся единственной альтернативой, и Рахмонову приходится постоянно считаться с нами.