Страница 2 из 82
Но водитель «Нивы» понял, что это будет слишком уж подозрительно, и отошел в сторону. Вид у него был озадаченный. Он отогнул полу куртки и прикрыл ею рот. Переговорник «уоки-токи». Вроде того, что был у нас. Советуются.
Расчет их был понятен. Он сажает клиента в машину. Потом его напарник голосует, подбирают и его. А на изгибе дороги их перехватывают двое из джипа.
Наша тактика тоже была понятна: увязаться за «Нивой», самым нахальным образом сесть ей на хвост. При свидетелях эти мурманские ребятки не решатся на активные действия. А если решатся, тем хуже для них. На этот случай и лежали в ельнике Артист и Боцман.
Отказ клиента сесть в «Ниву» поломал план этих ребят. А другого у них не было. Так ни о чем и не договорившись, водитель «Нивы» вернулся к остановке и начал прохаживаться возле нее, ожидая удобного момента, чтобы еще раз подкатиться к клиенту. Но тот вдруг встал, закинул вещмешок за плечо и вышел на дорогу. Судя по всему, он решил не ждать автобуса, а идти пешком. Через некоторое время «Нива» тронулась с места, подобрала второго и медленно двинулась следом.
Артист передал из ельника:
— Им что-то сообщили.
— Что делают? — спросил я.
— Матерятся.
— Он пошел пешком. Будет возле вас примерно через час с четвертью. Действуйте по обстановке. Двоих на «Ниве» мы задержим. Как понял?
— Понял. До связи.
Так мы некоторое время и двигались: клиент, за ним в полукилометре «Нива», а за «Нивой» мы с Мухой на «Жигулях». Лагерь скрылся за сопкой, никаких машин на дороге не было. Самое время было перехватить «Ниву», но неожиданно она резко прибавила скорость.
— Это еще что такое? — удивился Муха. — Он что, рванул стометровку?
Через пять минут мы поняли, в чем дело. «Нива» стояла на обочине, а черные куртки мурманских ребят мелькали в распадке среди красных кустов боярышника.
— Пастух, слышишь меня? — раздался голос Артиста. — Они уезжают. Джип уезжает. Что-то им передали.
— К лагерю?
— Нет. К станции. Наши действия?
— Ждите.
— Он пошел напрямик, через сопки, — сообразил Муха. — Эти двое идут за ним. А те, на джипе, перехватят его на выходе.
— Забери Боцмана и Артиста и дуйте за джипом, — приказал я. — Этих я остановлю.
— У них стволы, — возразил Муха. — Ты пустой. А у меня ствол законный.
Он передернул затвор служебного «ИЖ-71», а попросту говоря — слегка модернизированного «ПМ», разрешение на который имел как совладелец частного детективно-охранного агентства «МХ плюс», выскочил из тачки и устремился в сопки. Я дал по газам. Артист и Боцман уже вылезли из ельника, ждали. Километров через восемь мы увидели джип. Его бросили на обочине дороги рядом с тропкой, которая уходила в распадок.
Тут у этих мурманских ребят было перед нами явное преимущество. Они знали местность. А у нас была только карта. Никаких троп в сопках на ней отмечено не было. Между джипом и тем местом, где бросили «Ниву», по прямой было километра три. С учетом рельефа, около четырех. Судя по изгибу дороги, клиент мог сэкономить километров десять. Но недаром сказано: «Коли три версты околицей, прямиками будет шесть».
Я приказал Артисту замаскировать «Жигули», вести наблюдение за джипом и держать с нами связь, а сам с Боцманом углубился в распадок. У Боцмана был ижевский «макаров», такой же, как у Мухи, с разрешением, у меня не было ничего. Поэтому я двинулся вперед, а Боцман меня страховал. Наш расчет был на то, что эти двое из джипа не ожидают никакой опасности с тыла. Скорее всего они залягут по сторонам от тропы и будут поджидать клиента.
Мы оказались правы. Их выдала сорока. Она перелетала с лиственницы на лиственницу и так разорялась, что один из них не выдержал и начал швырять в нее камнями. Это обнаруживало в нем городского жителя, не имеющего опыта ведения боевых действий в условиях лесисто-гористой местности. Он пристроился с «калашом» между двумя огромными замшелыми валунами, выставив на обозрение с тыла мощную спину и бритый затылок, крутой, как у молодого бычка. Второй замаскировался лучше, влез в куст орешника, из него торчали лишь его ноги в остроносых ковбойских сапогах с высокими каблуками. Соответственно распределились и мы. Я взял на себя бычка, а Боцман ковбоя.
Прошло полчаса. Ничего не происходило. Еще полчаса. Тишина. Я уже начал беспокоиться за Муху, но тут ожила моя рация, включенная на прием.
— Я чего-то не понимаю, — озадаченно сообщил Муха. — Кто меня слышит?
— Я тебя слышу, — ответил Артист. — Что у тебя?
— Он его прикончил.
— Ты не мог бы выражаться точнее? Кто прикончил кого?
— Наш клиент. Водилу «Нивы». Ничего не понимаю. У него немного крови из носа. И все.
— Может, он жив?
— По-твоему, я не могу отличить живого от мертвого? — огрызнулся Муха.
— А как ты отличаешь? — поинтересовался Артист.
— Он молчит!
— Многие молчат. Есть люди разговорчивые, а есть неразговорчивые.
— Он не дышит!
— Давно?
— Минуты три.
— Это серьезней. Но я не стал бы делать из этого далеко идущие выводы.
— Минуты три он не дышит при мне!
— Может, еще задышит?
— Жопа! — разозлился Муха. — У него пульса нет!
— Совсем нет?
— Совсем!
— Другое дело. С этого надо было и начинать. Значит, и в самом деле труп, — согласился Артист. — Так что тебе непонятно?
— Как он его сделал? Нигде ничего.
— Так не бывает. Поверти.
— Вертел.
— И что?
— Ничего!
— Может, инсульт? — предположил Артист.
— Какой инсульт? При инсульте кровь приливает к лицу. А этот бледный, как поганка!
— Инфаркт?
— С чего?
— Не знаю. Тебе видней. Может, от испуга?
Я не выдержал и три раза щелкнул ногтем по микрофону рации.
— Намек понял, — сказал Артист. — Уж и поговорить нельзя.
— До связи, — бросил Муха и отключился.
Снова потянулось время. Наши подопечные начали проявлять беспокойство. Бычок что-то побубнил в рацию. Послушал. Снова побубнил. Свистнул ковбою. Тот высунулся из орешника, жестом спросил: в чем дело? Бычок пожал плечами. Ковбой жестом приказал: ждем.
Затрещала сорока, откуда-то издалека, из глубины распадка.
— Артист, это снова я, — раздался в моем наушнике голос Мухи. — Слышишь меня?