Их было семеро…

Но лимит вроде мы еще не весь выбрали — к мосту мы подъехали довольно быстро и остались при этом незамеченными. Патруль у моста был небольшой — человек пять. Они сидели у небольшого костерчика и курили, отложив в сторону свои автоматы. Правда, въезд на мост преграждал поставленный поперек грузовик. Это было хуже, с ходу не прорвешься. Но и обратного пути у нас не было — вот-вот должны появиться «акулы».

Тимоха оглянулся на меня. Я кивнул: начинаем. Никаких приказов мне отдавать не пришлось, все и без меня знали, что делать. На широкое переднее сиденье втиснулись Муха и Боцман, пристроились поудобнее, положив стволы на нижнюю рамку лобового стекла. Благо, самого стекла не было — его разбило камнями. Мы с Доком скорчились по правому борту, а Артист и Трубач — на левом. Артист был левшой, ему это было в масть, а Трубачу без разницы — он и с левой, и с правой руки навскидку жало у осы отстреливает.

Тимоха газанул, «ровер» рванулся к мосту. Те, у костра, услышали нас метров за сто. Повернули головы и начали вглядываться, недоумевая, что бы это могло быть. С тыла они опасности не ожидали. Когда мы были уже метрах в пятидесяти, они начали медленно подниматься, в тридцати — суматошно похватали свои автоматы. Но было уже поздно. Двумя короткими очередями Муха и Боцман уложили всех пятерых вокруг костра. «Ровер» резко затормозил перед грузовиком, Тимоха соскочил с водительского сиденья и залег с «Калашниковым», страхуя нас, а мы вшестером навалились на «зилок», пытаясь откатить его в сторону. Хрена с два — ни с места. Муха метнулся в кабину, снял «зилок» со скорости и с ручника. Теперь он легко пошел, но секунды четыре мы потеряли. Я обложил себя предпоследними словами, но что толку? Удача — барышня капризная, небрежности она не прощает. И точно: только мы собрались попрыгать в «ровер», как из блокпоста, стоявшего метрах в тридцати от моста, высыпало не меньше двух десятков «духов», и такая пальба пошла, что нечего было и думать уходить на «ровере». У них тоже стрелки были не из последних, а битком набитый открытый джип — лучше цели и не бывает. Так что пришлось нам распластаться под прикрытием грузовика и железных мостовых ферм и уйти в глухую оборону. Под нашим огнем они тоже залегли и начали короткими перебежками брать мост в полукольцо.

Худо дело. Продержаться мы могли столько, на сколько хватит патронов. А этого добра у них было намного больше. Прорваться к ним в тыл — нечего было и думать, с блокпоста подвалило еще человек десять. Скатиться в ущелье Ак-Су — тоже не выход. Пока мы будем пластаться по крутым откосам, они с моста выбьют нас поодиночке, как на учебных стрельбах.

Был только один выход. Плохой, но другого не было.

Тимоха оглянулся, крикнул мне:

— Валите по одному! Я прикрою. Потом прикроете меня.

Это и был тот самый единственный выход. Я приказал:

— Док, пойдешь первым! Пленки береги! Артист — за ним! Потом Муха, Боцман, Трубач!.. Начали!

Огнем из шести стволов мы заставили всех «духов» воткнуться носами в землю. Док двигался грамотно, от одной несущей двутавровой стойки к другой. Когда он оказался на той стороне моста, мы дали «духам» возможность поднять головы и немного пострелять, а потом повторили. Артист нормально ушел, Боцман тоже. Муху, по-моему, зацепило—в ногу, к последней ферме он уже перебегал, прихрамывая. Но все же перебежал. Трубача мы прикрывали уже только из четырех стволов: я из двух, с обеих рук, Тимоха тоже из двух. Тут очень кстати пришлись жеребцовские «калаши». Когда подошла моя очередь, я подтащил Тимохе все четыре автомата и оставшиеся магазины, положил ему под руку. Похлопал по спине. Он коротко оглянулся, кивнул: «Давай, Пастух!» И начал поливать из двух стволов без передышки.

Боевики уже разгадали наш маневр и старались стрелять прицельно. Пока я короткими перебежками и перекатами по деревянному настилу моста передвигался от фермы к ферме, пули вокруг меня так и ярились, стальные тавры и двутавры гудели от рикошетов, будто бы кто-то резко дергал гитарные струны, из-под ног летела щепа. Но мне все же удалось выскочить в более-менее безопасную зону. Ребята уже заняли позиции и ждали команды. Я пристроился за какой-то балкой и махнул рукой. Влупили в шесть стволов, не жалея патронов. И хотя пальба была неприцельной, нужный эффект произвела. «Духи» примолкли на несколько секунд, этого Тимохе хватило, чтобы прыгнуть за руль «ровера» и резко взять с места. Тут уж «духи» повскакивали и начали поливать на всю катушку. И многие поплатились за это. Далеко не далеко, но в стоящего человека даже издалека попасть можно, «ровер» уже шел по мосту, быстро набирая скорость. Еще метров сорок…

И тут вдруг средний двадцатиметровый пролет моста вздыбился от мощного взрыва и стал медленно валиться вниз. Подорвали, гады! Видно, взрывчатка была заранее уложена — как раз на случай попытки прорыва. И кто-то на их блокпосту успел нажать на кнопку. Я ожидал, что Тимоха затормозит, но «ровер» явно набирал скорость. На что он рассчитывал? С ходу перелететь через двадцатиметровый провал? Если бы хоть маленький трамплинчик был — мог бы, на трюковых съемках на «Мосфильме» он и не такое проделывал. Но трамплинчика-то не было, никакого!

Мы даже стрелять перестали. И «духи» тоже. Стояли, опустив автоматы, и смотрели.

«Ровер» пересек обрез моста и словно бы завис в воздухе. Инерция у него была что надо, но и с законом всемирного тяготения не поспоришь. Все шло к тому, что «ровер» врежется в опору моста метрах в десяти ниже настила. Но в тот момент, когда джип должен был начать терять высоту, Тимоха вскочил ногами на сиденье и резко прыгнул вверх. Так они и летели: «ровер» вниз, а Тимоха над ним, с расставленными в стороны руками. Как обезьяна, перелетающая с ветки на ветку. Или как Икар, у которого уже не было крыльев. И расчет его оправдался.

Почти.

Ему удалось вцепиться обеими руками в край поперечной балки уже на нашей стороне пролета. И будь эта балка поуже, он наверняка удержался бы. Но двутавр был широкий, был наверняка в ржавчине и грязи. Пальцы Тимохи соскользнули, и он тряпичной куклой полетел вниз, вдоль опорного мостового быка. Господи, он летел целую вечность, а мы стояли на мосту, смотрели и ничего не могли сделать. Шестьдесят метров высоты. У него не было ни единого шанса. Наконец он упал на камни между остатками мостового пролета и горящим «ровером», у которого при ударе о землю рванул бензобак.

Шевельнулся и затих. Навсегда.

Лейтенант спецназа Тимофей Варпаховский.

Не сговариваясь, мы рванулись было скатиться по откосу в ущелье, но внизу из расселины появилось человек десять боевиков, блокировавших, видно, подходы к мосту снизу; они сгрудились над телом Тимохи, потом вчетвером взяли его за руки и за ноги и быстро, оглядываясь в нашу сторону, утащили в расселину, в которой, скорее всего, были вырублены ступеньки наверх.

Финиш.

Мы повернулись и, не обращая никакого внимания на боевиков, столпившихся на той стороне моста, пошли к нашему блокпосту, кто — закинув «калаш» на плечо, а кто и просто волоча его за ремень. Муха прихрамывал. Док остановил его, вспорол ножом штанину и осмотрел рану.

— Ничего страшного, касательное по мякоти. Сейчас дезинфицируем и перевяжем.

Въезд на мост с нашей стороны, как и с той, был перекрыт грузовиком, только здесь «КамАЗом». По бокам громоздились мешки с песком. Из-за них нам приказали:

— Стоять на месте! Бросить оружие! Руки за голову!

Мы послушно выполнили приказ. Из-за бруствера появился средних лет майор-эмвэдэшник, а с ним — человек пять солдат с автоматами на изготовку.

— Кто такие?

— Капитан Пастухов, — представился я. — Командир оперативной группы специального назначения. Вот мои документы.

Он внимательно изучил удостоверение и вернул мне, понимающе протянув:

— А-а, спецназ! То-то мы гадали: кто это там такую заварушку устроил?.. — Он кивнул в сторону моста. — Этот был ваш?

Я подтвердил:

— Наш.

— Воздух! — истошно завопил один из солдатиков.