Автономный рейд

Выбирай!

— А чего тут выбирать? И так все ясно, — прохрипел я. — Попить дайте.

Я так и лучился радостью: Каток меня искушал, значит, я сразу понял Его правильно. Конечно, с Ним бывает непросто. Но уж если ты сумел на Его волну правильно настроиться, Он всегда вместе с проблемой даст и ее решение. Всегда. Нужно только за первым разглядеть и второе. Без выбора.

— Вижу, что мы не ошиблись в тебе, — удовлетворенно расслабился Каток.

— За что я вас, солдат фортуны, уважаю, — не разводите антимоний. Деньги на бочку — и кончен базар.

Я знаю, с кем они «не ошиблись». Принцесса видела меня насквозь. И мою тревожность, и тоску по деньгам, и, само собой, неодолимость тяги к ней самой. Вот только о Нем они, включая Принцессу, ничего не знали. В их системе координат такого фактора не было. Что и давало мне шанс.

— Кого надо устранить? — спросил я. — Еще пить.

— Пожалуйста. Это неважно кого. Не Ельцина. Но тоже одного из предателей, президентствующего в одном из обломков Советского Союза. Ради личной власти раздоры и нищету плодит, людей в тюрьмы сажает. Очень, кстати, непопулярен в народе. Распихал оппозицию по тюрьмам... — Каток заметил, что я чуть поморщился, и поспешил уточнить:

— Знаю, что для тебя подобное — мура, но это нельзя не учитывать при подготовке операции.

Поддержка местного населения многое решает. Ты, к слову, склонен недооценивать морально-политические факторы, а зря. Я вот присягал СССР, и я этой присяге верен. Да, при этом я умею выгадывать и личную пользу. Но это — вторичное. Главное — верность присяге. Ладно, вот тебе еще таблетка.

Отсыпайся пока, набирайся сил. Времени у нас в обрез.

— Подполковник, — спросил я, чуть-чуть играя немощность, — какое число?

— Седьмое февраля. Почти трое суток, — понял он, что меня интересовало. — Но ничего серьезного. Без сотрясений и переломов. Все, что ты украл у Гнома, уже на месте. Отдыхай спокойно.

Погружаясь в дрему, я успел заказать своему подсознанию вопрос: насколько я должен рисковать? И очнулся с четкой фразой на языке:

— Пусть сами разбираются.

— Что? — спросил Каток. — Кто разбирается? С чем?

— Не знаю... Приснилось что-то, — ответил я сразу и вполне искренне, а потом вспомнил, и понял что это и есть ответ.

Это покушение — не моя игра. Горцы решают свои проблемы так, как им суждено. Не мне в их дела соваться. Тут Он лучше знает. А вот Каток и его козни — моя проблема. Ба, а кто это с ним рядом, кто к нам пришел? Юрий Юрьевич к нам пришел. Стоп! Меня везли на самолете. Значит, и он летел с самого начала, голубок.

— Ладно, не важно, — сказал Каток. — Хотя и в жилу... Вы знакомы, но познакомьтесь заново: майор Лапиков Василий Николаевич.

— Привет, — ощерился Лапиков. — Ну и как тебе Принцесса? Ротиком она...

— Майор! — прикрикнул Каток, и Лапиков, погано щерясь, умолк. А он, похоже, ревнует всерьез. С чего бы это, если она с ними? Впрочем, я бы на его месте тоже все равно ревновал. Зато на своем мне не до этого.

— Встать можешь? — участливо спросил Каток.

— Попробую...

Наручников уже не было. Я осторожно, демонстрируя муки и героическое их преодоление, сел и краем глаза заметил, что наручники остались на месте, на спинке кровати, просто их расстегнули. Машинально поерзал ягодицами по мятой простыне: все вроде бы на месте. Все-таки моя система заначек — «авось сгодится» — себя оправдывает. Кто всерьез осматривает раненого поросенка? Никому-то это не надо...

Встал, не стесняясь своей наготы. Головокружение все еще ощущалось, но быстро проходило. Юрий Юрьевич, он же майор Лапиков, смотрел на меня прищурясь. Молчал, демонстрируя, что работать будет с тем, с кем ему приказано. Интересно, за сколько майор подчиняется в таких делах подполковнику? Если мне, бывшему лейтенанту, двести кусков отвешивают, то уж майору никак не меньше полумиллиона пообещали, а? Или у них уравниловка?

Все равно: откуда такие деньги? Не от «Резо-гарантиии» ли? Ладно, все тайное рано или поздно проясняется. Жаль только жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе. Как говорит При, из школы запомнилось.

«Принце-ес-са», — мысленно обратился я к ней и невольно заулыбался.

— Что? Приятно вернуться в строй? — хмуро порадовался за меня Каток.

Человек-загадка. Он не крутил и не лукавил, каждое сказанное им слово было искренним. Но то, что он недоговаривал, полностью меняло смысл произнесенного. И гадать бесполезно.

— Ладно, одевайся, Олег, и — на инструктаж.

Они вышли, а я, чувствуя затылком наблюдение за собой, постепенно осваивая собственное тело, от которого порядком успел отвыкнуть, принялся плавно натягивать солдатское белье, потом камуфляж. Повезло: шмотье было всего на размер-другой больше, чем надо. Я и без зеркала знал, каким доходягой с тонкой болтающейся в просторном воротнике шеей сейчас выгляжу.

Это было бы просто прекрасно, если бы я таким просто выглядел, если бы на самом деле я был полон сил... Но, к сожалению, я таким доходягой и являлся.

Как сейчас моя форма соответствовала моему содержанию — так ей этого еще никогда не удавалось. И совершенно я не помнил, что со мной происходило в эти дни. В памяти все было подряд: проложенная в снегу дорога, взрыв, пшикающий мне в лицо Шмелев, самолетный грохот и холод, а потом все, я — уже тут...

Что с ребятами? Почему При сказала о Боцмане? И почему ей позволили о нем сказать? Или — велели? Голова пухла и кружилась.

Дверь в мою камеру была распахнута, сквозь нее доносился гомон мужских голосов. Прежде чем выйти на люди, я пару раз присел и поизгибался. Нет, ныне я не боец.

Пошел на голоса, придерживаясь стенки, но стараясь не переигрывать.

Свет тут, в большой, метров в двадцать пять, комнате был ярок, так что я вполне естественно прищурился, как бы маскируя неуверенность движений.

Никаких окон. Подвал? Сидело вокруг стола, вместе с Катком и Лапиковым, человек десять. Все приумолкли, оглянувшись на меня. Ба, сколько знакомых лиц. Тут и Барсик, которого я запомнил по встрече в казематах у Гнома. Мой сувенир здорово перекосил ему рожу. Тут и две дамы — Лариса Курбанова и Зоя Матвеевна Каткова. Еще какие-то знакомые рожи. Все в камуфляже. У всех глаза блестят предвкушающе.