Страница 55 из 128
Такако широко улыбнулась, приходя в бешеную ярость, она всегда так улыбалась.
И все также улыбаясь Кадзуси, девочка спросила:
— Какое тебе до этого дело?
Кадзуси, похоже, неверно истолковал улыбку Такако. И ухмыльнулся в ответ.
— Значит, я прав.
Такако, не переставая улыбаться, гневно глядела на него. «Да, — думала она, — вообще-то ты прав. Может, внешность у меня и вызывающая, но, как ты и сказал, я еще целочка. Невинная пятнадцатилетняя девочка. Вот только... это не твое дело, засранец!»
— Мы все равно погибнем, — продолжил Кадзуси. — Не хочешь ли ты перед смертью хоть один разок попробовать? Я стану тебе хорошим партнером.
Хотя Такако еще никогда в жизни не бывала так разгневана, она изумленно разинула рот. Можно было даже сказать, у нее отвисла челюсть. Несносное, вызывающее поведение Кадзуси и раньше представлялось ей достаточно отвратительным, но теперь оно вышло за всякие допустимые пределы. «Капитан Колумб, — подумала Такако, — это остров Сан-Сальвадор. Ага, там дикари. Остерегайтесь дикарей».
Такако опустила глаза — и расхохоталась. Все это просто уморительно. Такая комедия наверняка бы стала хитом.
Затем девочка снова подняла голову. Да, она страшно злилась на Кадзуси, но все же следовало дать ему последний шанс.
— Вот тебе мое последнее предложение. Я не хочу быть с тобой. Опусти эту штуку и оставь меня в покое. Иначе я стану думать, что ты хочешь меня убить. Ясно?
Кадзуси не опустил арбалет, а поднял его чуть повыше и снова стал угрожать:
— А вот тебе мое последнее предупреждение. Тебе лучше мне повиноваться.
С этого момента Такако уже не могла нести ответственности за то, что произойдет дальше. Решив положить конец разговору с этим уродом, она сделала шаг вперед.
— Понятно, — сказала девочка. — Значит, ты просто хочешь меня изнасиловать. Так? Думаешь, близость смерти дает тебе право вытворять все что угодно?
Кадзуси разъяренно на нее глянул.
— Я этого не сказал...
«Какая разница, что ты сказал, дебил? — подумала Такако, мысленно посмеиваясь. — Давай я попробую угадать, что ты скажешь дальше. Я не хочу тебя насиловать, но почему бы тебе не раздеться?»
Продолжая улыбаться, Такако спокойно наклонила голову.
— Прямо сейчас, Кадзуси, — процедила она, — тебе лучше бы о своей жизни позаботиться. А не о своей жалкой пипиське.
Лицо Кадзуси внезапно вспыхнуло.
— Заткнись! — кривя губы, выпалил он. — Или ты правда хочешь, чтобы тебя изнасиловали?
— Вот правда и выходит наружу, — с улыбкой ответила Такако.
— Я велел тебе заткнуться! — повторил Кадзуси. — Ведь я могу убить тебя, если захочу!
Девочке стало совсем тошно. Ведь считанные секунды тому назад этот подонок пытался ее убедить в том, что станет ее защищать.
Кадзуси немного помолчал.
— Я уже убил Ёсио Акамацу! — похвастался он.
Хоть Такако и была шокирована, она лишь чуть-чуть приподняла брови и негромко хмыкнула. Если это была правда... судя по тому, как Кадзуси здесь скрывался, он был сильно напуган. Наверняка он просто столкнулся с Ёсио Акамацу и в результате случайно его убил. А потом, до смерти боясь любого сильнее себя, забился в эти кусты. Впрочем, зная его, Такако прекрасно понимала, что если, вот так вот играя в прятки, Кадзуси уцелеет и останется один на один с более слабым противником, он выдаст тому какое-нибудь оправдание (скажем, «у меня нет другого выхода» или «так уж получилось»), после чего без колебаний его убьет.
— Я тут кое о чем подумал, — подтверждая подозрения Такако, продолжил Кадзуси, — и решил, что это игра. Так что миндальничать я не собираюсь.
Такако продолжала молча сверлить взглядом Кадзуси. На лице у нее играла все та же улыбка.
«Ну вот, — подумала она. — Теперь понятно. Значит, соглашусь я или нет, ты все равно настроен меня изнасиловать, а потом убить. Ведь если все остальные, включая меня, умрут, ты сможешь выжить. Очень даже понятно. Надо думать, ты даже подсчитал, сколько раз сможешь меня оттрахать?»
От ярости и омерзения у девочки аж голова закружилась.
— Игра? — повторила она вслед за Кадзуси, а затем одарила его широкой улыбкой. — А тебе не стыдно с девочкой такое проделывать?
Кадзуси, казалось, был шокирован, однако тут же его лицо снова посуровело. Холодные глаза заблестели.
— Что, умереть хочешь?
— Валяй, стреляй.
Кадзуси заколебался. Это был ее шанс. Такако бросила ему в лицо камешки, которые она до того осторожно вынула из кармана. Когда Кадзуси прикрылся рукой от камешков, Такако резко развернулась, бросила рюкзак и метнулась туда, откуда пришла, крепко сжимая в руке нож для колки льда.
Вслед ей понеслась яростная ругань Кадзуси. Но не только ругань. Не успела Такако стремительно одолеть и пятнадцати метров, как что-то ударило ей в правую ногу и она упала ничком. Напоровшись при падении на корень дерева, она порезала себе щеку. Эта рана на лице расстроила девочку куда больше острой боли в ноге. «Этот гад мне лицо порезал!» — возмущенно подумала она.
Такако выгнулась и окинула взглядом свою спину. Серебристая стрела пронзила ей юбку и воткнулась в правую ляжку. По прекрасно оформленной ножке стекала кровь.
Кадзуси подбежал к ней, отшвырнул в сторону арбалет и правой рукой достал из-за пояса нунтяку — или, по-простому, нунчаки. Цепочка нунчаков звякнула (между прочим, это оружие лежало в рюкзаке Маюми Тэндо, который Кадзуси забрал после убийства Ёсио Акамацу. По совершенно непонятной причине ему в качестве оружия предназначался какой-то музыкальный инструмент вроде банджо, совершенно бесполезный. Такако он, по крайней мере, ничего на этом банджо играть не собирался).
Взглянув на лежащий на земле арбалет, Такако подумала: «Ты еще пожалеешь, что его бросил».
— Ты сама виновата, — задыхаясь, выговорил Кадзуси. — Ты меня спровоцировала.
Такако с гневным изумлением воззрилась на Кадзуси. «Проклятье, — подумала она, — этот ублюдок еще извиняется. Поверить не могу, что я с таким кретином два с лишним года в одном классе проучилась».
— Погоди, — сказала Такако. Пока Кадзуси стоял, хмуря брови, девочка встала на колени и потянулась себе за спину. Сжав зубы, она одним быстрым движением выдернула из ляжки стрелу. Мышечная ткань порвалась, и кровь хлынула гораздо сильнее. На юбке у Такако теперь оказалось два китайских разреза.
— Брось, — сказал Кадзуси. — Это бесполезно.
Девочка направила нож для колки льда подонку на грудь.
— Значит, ты говоришь, это игра? Очень хорошо. Я в нее с тобой поиграю. С таким засранцем, как ты, проигрыш мне не грозит. Я сделаю все, чтобы ты по этой земле больше не ходил. Ты понял? Не слышу! Ты что, совсем тупой?
Кадзуси по-прежнему был спокоен. Вероятно, он думал, что не может ей проиграть, раз она девочка, да еще к тому же и ранена.
— Я еще раз повторю, — продолжила Такако. — Даже не надейся избить меня до полусмерти, а потом изнасиловать. Тебе, дитя малое, надо сейчас больше о своей жизни заботиться, чем о своей пипиське.
Физиономия Кадзуси перекосилась, и он поднял нунчаки.
Такако покрепче ухватилась за нож для колки льда. Напряжение все росло.
Кадзуси был сантиметров на пятнадцать ее выше и килограммов на двадцать тяжелее, а Такако была спортивнее всех девочек в классе, но у нее все равно было мало шансов победить. Кроме того, ее правая нога была ранена. И все же... проиграть она не могла. Никогда.
Внезапно Кадзуси шагнул вперед, и нунчаки полетели вниз.
Такако левой рукой отразила удар. Один из двух ее браслетов отлетел в сторону (проклятье, самый любимый, сработанный индейцами Южной Америки!). Колющая боль, поднимаясь все выше, пронзила ее руку. Невзирая на боль, Такако сделала выпад ножом. Кадзуси скорчил гримасу и резко отпрянул. Их разделяли два метра.
Левая рука Такако теперь заныла, но она не была сломана, а значит, все в порядке.
Кадзуси снова перешел в атаку. На сей раз он махнул нунчаками сбоку, на манер теннисного удара.