Возвращение императора

– Ну да, волнениях. Хрен редьки не слаще. Вот, значит, как это называется – волнения. Собралось двадцать, нет, тридцать тысяч ленивых грязных типов и начали это... волноваться. Ну, копы быстренько подъехали, с полсотни прибили. Потом, ясное дело, еще три-четыре тыщи расстреляли...

Взбешенный Кайс пропустил все остальное мимо ушей. У него были совершенно четкие взгляды относительно своих коллег по Тайному Совету. С метрополии и всех ее обитателей им следовало пылинки сдувать! В сердце Империи нехватки чего бы то ни было должны обнаруживаться в последнюю очередь. Когда же он услышал о "волнениях", мнение Кайса стало еще яснее.

Но ведь близнецы Краа и другие уверяли его, что все хорошо. Было, мол, несколько небольших сбоев в системе снабжения, вот и все. Снабжение и порядок восстановлены.

Ну ладно!.. Не столько ложь возмутила Кайса, он и сам был мастер приврать, но это было намеренное искажение фактов. Бели уж Тайный Совет не в силах контролировать ситуацию в нескольких километрах от своего дома, то что уж тоща говорить об успешном правлении во всей широко раскинувшейся Империи? А если они провалятся, Кайс будет обречен на нечто значительно худшее, чем любой ад, который они могут только себе представить.

И еще один безмерно раздражающий фактор: если положение действительно так ужасно, что запасы пищи во всей Империи подошли к концу, то почему члены Тайного Совета продолжают похваляться своим собственным богатством?

Он тихо выругался, увидев прямо перед собой остроконечные шпили, украшавшие высокие здания финансового района. Это была недавно построенная штаб-квартира Тайного Совета.

– Офигенно, да? – вновь раздался голос водителя. Она по ошибке приняла его ругательство за возглас восхищения. – Вы, парни, должны гордиться этим домом. Ничего подобного в Метрополии больше нету. Особенно после того, как императорский старый замок взорвали. Я знаю, вы еще не видели его... А внутри-то там каково! Фонтаны! С настоящей цветной водой! А прям посередке посадили обалденное дерево! Рубигиноза, что ли, называется. Есть, правда, нельзя.

– Чья идея? – спросил Кайс сухо и неопределенно.

– Не знаю... Дизайнера, наверно. Как же его звали-то? Это... Звито, что ли? Ну, парень рукастый! Одно дерево чего стоит, метров пятнадцать-двадцать высотой. Выписали откуда-то с Земли. Испугались сначала, что оно высохнет тут и осыплется. Так специально его приспосабливать стали. На трех или четырех разных планетах. Кучу денег угрохали. И ничего, принялось. Я слыхала, за последние два-три месяца еще на два метра вымахало. Это дерево – прямо гордость и радость метрополии, точно вам говорю. Кого угодно спросите.

Как только гравикар замедлил ход, Кайс увидел ринувшуюся к нему толпу нищих. Клин полицейских, вооруженных дубинками, оттеснял их назад.

"Конечно, – подумал он. – Кого угодно спросите..."

Доклад секретаря комиссии по АМ-2 начался. На столе перед ним была тридцатисантиметровая стопа документов, результат многомесячной работы.

Он медленно читал по слогам противным голосом. Секретаря звали Лаггут, но по взглядам, которые бросали на него члены Тайного Совета, можно было догадаться, какими эпитетами они его награждают. Кайс и другие в нетерпении столпились у стопа. Вероятно, это была самая важная лекция в их жизни. Поэтому никто из них не возражал, когда помощники подносили Лаггуту все новые и новые кипы бумаг. И никто не удивился, что вступительная часть заняла целый час.

Это случилось во второй час – второй час пристального внимания тех, кто обыкновенно требовал от своих подчиненных, чтобы вся информация была спрессована в три предложения или еще меньше. Бели эти три предложения их устраивали, подчиненные могли продолжать. Если же нет, то не исключалась и стрельба.

После первого часа доклада секретарь комиссии стрельбы избежал. Члены Совета обдумывали сказанное. У Кайса настроение изменилось к худшему.

Но он уловил в докладе несколько иное, чем другие. Сквозь всю эту болтовню проглядывала реальная опасность.

Кайс уловил ее, заметив дрожь в голосе и нервное подергивание Лаггута. Он перестал вдумываться в суть и стал обращать внимание на слова. Они были бессмысленными. Предумышленная бюрократическая чепуха для отвлечения внимания.

Близнецы первыми прервали докладчика. Толстая прочистила горло, издав звук вроде отдаленного грома, подала свои массивные телеса вперед и выставила огромный подбородок размером с кулак здоровенного мужика.

– Ну ты, ублюдок! – прорычала она, и это были единственные приличные слова в ее выступлении. Далее последовал поток такой изощренной ругани, что кроме возгласа "Пошел ты в жопу!" бедный докладчик ничего не понял.

Лаггут побледнел. Он понимал, что неприятности будут. Но чтобы такие!

– Иди к чертовой матери! – перевел на обычный язык Ловетт. – Где топливо?

Лаггут глубоко и безнадежно вздохнул. Потом он изобразил на лице широкую улыбку.

– Прошу прощения, милостивые господа. Но ученые... Я... В будущем я попытаюсь...

Теперь заверещала тонкая Краа. У нее был визгливый и неприятный голос с хищными нотками.

– Тринадцать месяцев, – выпалил Лаггут. – И это крайний срок.

– Значит, ты утверждаешь, что, хотя твоей комиссии не удалось найти АМ-2, теперь ты знаешь, когда вы его найдете? Правильно? – Ловетт был гением в подведении итогов.

– Да, сэр, – промолвил секретарь. – Ошибки здесь быть не может. За тринадцать месяцев мы добьемся успеха. – Он похлопал по толстой кипе бумаг.

– Звучит многообещающе, если это правда, – вступила в разговор Мэлприн. Движением руки она остановила инстинктивный порыв Лаггута защитить свою работу.

Мэлприн правила чудовищно громоздким конгломератом. Нельзя сказать, что правила она хорошо, но у нее было более чем достаточно оружия, чтобы оставаться на своем месте сколь угодно долго.

– А каково ваше мнение, сэр Кайс?

Мэлприн страстно любила развертывать дискуссии, держа при себе свое собственное мнение так долго, как только возможно. Кайс недавно предположил, что у нее и вовсе нет своего мнения и она тянет время, чтобы выяснить, откуда ветер дует.

– Во-первых, я хотел бы задать сэру Лаггуту вопрос, – сказал Кайс. – Очень важный, как я полагаю.

Секретарь жестом показал, что он готов к вопросу.

– Сколько АМ-2 имеется у нас в настоящее время на руках?

Лаггут быстро и невнятно забормотал, затем начал долгую абстрактную дискуссию. Кайс прервал его.

– Позвольте мне перефразировать вопрос. Учитывая сегодняшнее потребление, как долго еще будет в запасе АМ-2?

– Два года, – ответил Лаггут. – Не больше.

Ответ потряс собравшихся. Не потому, что был неожиданным. Но его можно было сравнить со смертным приговором, с точным знанием, в какой именно момент приговор приведут в исполнение. Только Кайс остался невозмутим. Такая ситуация не была для него в диковинку.

– Тогда, если ты врешь насчет тринадцати месяцев... – снова начала Мэлприн.

– Тоща, подруга, АМ-2 кончится менее чем через год после этого, – вставила тощая Краа.

Лаггуту ничего не оставалось, как кивнуть головой. Только Кайс знал, почему этот человек так напуган. А было это потому, что он лгал.

Лгал не о двухлетнем запасе АМ-2. Этой оценке как раз можно было верить. А вот тринадцать месяцев... Дерьмо! Лаггут и его комиссия знали о том, где Император держал АМ-2, не больше, чем шесть лет назад, когда комиссия приступила к работе. А почему он лгал? Да чтобы сохранить свою дурацкую голову на плечах. Достаточная причина?

– Успокойтесь, – обратился Кайс к тощей Краа. – Бессмысленно пытаться выпрыгнуть из пропасти, когда вы уже достигли дна.

Обе Краа уставились на него. Несмотря на их жестокий характер, взгляды эти не были злыми. Они надеялись получить от него помощь. Они и понятия не имели о его личных проблемах.

– Сэр Лаггут надеется за тринадцать месяцев обнаружить источник АМ-2, – сказал Кайс. – Может быть, это так, а может быть, и нет. Но я знаю, что делать, чтобы получить уверенность.