Клан Мамонта

– Тебе и твоим воительницам предстоит далекое путешествие, – улыбнулся глава аддоков. – Мы, к сожалению, не можем сами лишить вас жизни. Точнее, можем, конечно, но это слишком опасно, ибо мы не знаем необходимого обряда, и ваши души могут причинить нам зло. Пусть вами занимается великий Нишав – Посланец Умбула будет рад такому подарку.

– Все-таки путь в землю укитсов далек и труден, – с сомнением покачал головой Ващуг. – Лучше отправить Нишаву их головы. Мы умертвим этих людей со всеми почестями, передадим в мир мертвых все, чем пользовались они здесь, и еще свои подарки. Их душам не за что будет на нас обижаться.

Без особого напряжения Семен догадался, что именно эта проблема и обсуждалась до его прихода.

– Ты же знаешь, Ващуг, – возразил Данной, – что погребение обезглавленного тела не будет совершенным. Можно спорить, можно спросить у наших духов-хранителей, как поступить – поместить ли их живыми в землю или предать огню. В любом случае тела должны быть целыми и пребывать в окружении предметов их магии этого мира. Но что же мы тогда предъявим Нишаву?

– Мы можем заменить головы их обозначением.

– А откуда возьмется уверенность, что силы твоей магии будет достаточно для замены? Что их зло не воспрянет и не будет преследовать нас? Нет уж, пусть этим занимается Посланец Умбула!

– Я, конечно, одолел магию этого Семхона, но от этого он не перестал быть колдуном, – заявил Ващуг. – Кто знает, какие несчастья он может принести людям, оставаясь в этом мире? Я же не могу отправиться вместе с ним к Нишаву, чтобы в пути мешать ему творить зло.

– О, есть много способов сделать колдуна безопасным, – рассмеялся Данкой. – Как и чем призывают духов-помощников? Как и чем творят магию? Словом, жестом, взглядом, правильно? Достаточно лишить колдуна всего этого, и он будет бессилен!

– Все это так, но он сможет наложить заклятье, когда его будут лишать силы.

– Ты, кажется, боишься, Ващуг? А ведь всего-то и нужно: подрезать сухожилия на руках – вот здесь и здесь, отрезать язык и удалить глаза. Конечно, во время этого действа его духи будут виться вокруг, как мухи над падалью, но, я думаю, ты сможешь отогнать их.

Глава имазров чуть не поперхнулся – такое предложение было для него явно неожиданным. Семен решил воспользоваться паузой:

– Ващуг не сделает этого, – усмехнулся он. – По очень простой причине – он обманывает тебя.

– Меня?! – изумился Данкой.

– Конечно. А ты подумай, и все поймешь сам. Разве ты отрекался от Посланца Умбула? Нет, конечно, а вот он отрекался. Что может спасти его от гнева Нишава? Ведь не моя магия, а копья имазров убили твоего брата – разве не так? И сделал это Ващуг ради того, чтобы остаться в мире живых. Его магия слаба, поэтому ему приходится прибегать к подлости ради победы. Чтобы одолеть Ненчича, он обманом привлек меня и использовал мою магию в своих интересах. Теперь, чтобы победить меня, он обманом завлек аддоков. Гнев моих духов-хранителей может пасть на тебя, а Ващуг думает, что останется невредим. Кстати, среди его жен нет ли твоей дочери? Не станет ли Ващуг главой аддоков после твоей смерти?

Это был удар вслепую, наугад, но Семен с некоторым облегчением почувствовал, что не промахнулся.

– Э-э… Ну-у… – глава клана аддоков был явно растерян.

– В чем же я обманул моего друга Данкоя? – ехидно, но с явным беспокойством поинтересовался Ващуг. – Твои слова лишь пустое сотрясение воздуха!

– Значит, все-таки есть! – констатировал Семен. – А как ее зовут? Впрочем, это сейчас не важно. Скажи, Ващуг, тебе что, мало жизни Ненчича, и ты хочешь забрать жизнь Данкоя? Жадность твоя не знает границ! А обман… Ведь это так просто! – теперь он обращался к главе аддоков. – Ващуг утверждает, что сделал мою магию безопасной. Допустим, что это так, но дух-покровитель имазров – великий Има, а вовсе не Адда. Разве Ващуг может взывать к нему? Он просто решил сохранить своих людей, отдав твоих во власть моего гнева! Потому и обманывает, говорит, что одолел мою магию, хотя она по-прежнему в силе.

– Неправда! – вскинулся Ващуг. – Как ты докажешь это?!

– Да очень просто, – расслабленно улыбнулся Семен, лихорадочно придумывая какой-нибудь фокус. – Могу сотворить чудо прямо здесь и сейчас, но тогда тебе придется признать свой обман пред лицом людей. А ты знаешь, чем это может кончиться…

– Что он говорит?! – уставился Данкой на своего союзника. – Ты сказал, что совсем лишил его магию силы!

– Да ничего он не лишил, – заверил Семен. – Он же бессильный. Просто подставляет тебя. Пускай остается здесь, а мы подойдем к моему жилищу – сам убедишься. Ващуг-то побоится, потому что виновен!

– Мне нечего бояться! – запротестовал колдун. – Мы пойдем вместе!

– Ну, как хотите, – пожал плечами Семен.

На самом деле никакого фокуса он так и не придумал, а просто надеялся, что, прикрывшись чужими спинами, сможет попасть в избу и закрыть за собой дверь. А если сильно повезет, то, может быть, удастся сделать колдунов заложниками – оптимальный вариант развития событий. Эти соблазнительные, но туманные планы рухнули, как только вся компания оказалась возле избы – ременные петли были перерезаны, и дверь просто валялась на земле. Напротив же входа, почти у самого порога, тлел длинный костер. По-видимому, входящие и выходящие должны были через него перешагивать для очищения от зловредных влияний. Семен стоял, смотрел на все это безобразие и прикидывал дальнейшие действия. Охрана, держа его на прицеле, терпеливо ждала.

Семену мучительно хотелось подсказки, зацепки, кончика ниточки, ухватившись за который можно было бы размотать магический клубок. И он получил его – сверху послышалось всхлипывание.

«Это может быть только Дынька. Его сочли за ребенка и не убили. Он забился в единственное место, где нет чужаков – на второй этаж избы, на смотровую площадку. Туда они не сунулись, поскольку это для них "неосвоенная" враждебная территория. Теперь пацан увидел меня и хлюпает, давая знать о своем присутствии».

– Это ты, Дынька? – вполголоса спросил Семен на языке неандертальцев. Он смотрел при этом прямо перед собой и говорил слишком тихо, чтобы его было слышно наверху – обычному человеку. Мальчишка же был неандертальцем и, конечно, услышал.

– Я-а-а…– прогундосил Дынька.

– А чего плачешь?

– Ухо боли-ит…

– Нирут-куны обидели?

– Да-а! Больна-а…

– Мой арбалет там? – перешел к делу Семен.

– Здесь он… И стре-елы.

– Очень хорошо. Бери его, заряжай – ты же умеешь – и стреляй в нирут-кунов. Оттуда, сверху. Только сам не высовывайся. Скажи, когда будешь готов, ладно?

– Ла-адно…

«Ну вот, уже легче! – обрадовался Семен. – Еще повоюем. Точнее – поколдуем. Самое смешное, что все прекрасно знают, где находится мальчишка. Но ребенка они за человека не считают, тем более "нелюдского", и никакие свои неприятности с ним не свяжут. Наверное».

Он перешагнул через угли и вошел в избу. Ничего магического тут не было, но это только на первый взгляд. Лезвием пальмы Семен отковырял шмат глины, снял со стены бурдючок с самогоном и, зажав пальму под мышкой, вышел наружу.

– Что это? – подозрительно поинтересовался Данкой.

– Ничего особенного, – равнодушно ответил Семен, сгружая на землю свою ношу. – Вода и глина, разве не видишь?

Он опустился на корточки, отщипнул приличный кусок, плюнул на него и на глазах у зрителей стал формовать фигурку человечка. При этом он бормотал себе под нос всякую чушь по-русски. Наконец он дождался – сверху послышался тихий гнусавый (нос заложило) голосок:

– Зарядил я его. Тяжелый…

– А ты его на бревно положи, – вполголоса посоветовал Семен. – И целься.

– В кого?

– Да в кого хочешь, только не в меня! И жди команды.

– Ага…

– Что ты бормочешь?! – начал беспокоиться Ва-щуг. – Кого призываешь?

– Тебе-то что? – пожал плечами Семен и протянул ему глиняную куклу. – Показывай, чья магия сильнее. Эта фигурка – моя. Мое обозначение. В ней моя слюна, на ней отпечатки моих пальцев. Хочешь, я и волосы свои ей на голову прилеплю?