Клан Мамонта

В общем металлическое оружие действительно нужно, причем такое, которым можно было бы сравнительно легко научиться пользоваться и которое давало бы владельцу значительное преимущество перед противником. Совсем не факт, что топор таковым является. В военном деле другого мира топор применялся против латников и всадников. У него, в отличие от меча, удар более концентрированный – можно и щит прорубить, правда, он в нем застрянет. А колющие удары топором наносить нельзя – усовершенствование требуется. Зато топор можно метать. В некоторых средневековых европейских армиях метательные топоры даже на вооружении были – по 5-6 штук у солдата. А уж томагавки американских индейцев! Прочитал когда-то тактико-технические данные этого оружия. Прицельно мечут его метров на 10-15. В полете томагавк вращается и, проходя сквозь кусты и ветки, вроде бы траекторию не меняет. Еще выяснилось, что предназначен томагавк не для боя, а для добивания убегающего противника – запулить ему в затылок. Форма у этих метательных топоров была разная – на наш плотницкий ни одна не похожа. В те времена, когда Аляска была российской, тамошние индейцы в качестве томагавков использовали русские колуны (!). В общем все это очень романтично, но чем томагавк эффективней дротика или метательной палицы?

Родная история показывает, что топор, попав на войну, начал быстро эволюционировать. Сначала, кажется, он удлинился, вытянулся и превратился в бердыш, он же секира. Кроме того, боевой топор вступил в интимную связь с копьем и породил метиса – алебарду. Ею, как и бердышом, можно колоть и рубить. Все бы хорошо, но выковать лезвие бердыша в наших условиях довольно трудно, что уж там говорить про алебарду. Ни приличных инструментов, ни приспособлений для сложной ковки нет, а делать их можно всю оставшуюся жизнь. Кроме того…

Кроме того, есть в бердыше и алебарде какой-то общий недостаток, который не позволил стать этому оружию в один ряд по популярности с копьем и мечом. Какой? Ну, наверное… Это же древковое оружие, то есть управлять рабочей его частью (лезвием) нужно на расстоянии, а тут получается сразу два угла – между древком и рукой и между древком и лезвием. А вот у копья и меча этот угол только один. То же у палицы или дубины – взялся за рукоятку и бей-круши во все стороны, не глядя, что там у тебя на конце. С бердышом так не получится – все время координироваться нужно. В общем, сложно все это: и делать сложно, и воевать. А что-нибудь попроще?

Вообще-то, по военной науке (так не хочется называть ЭТО наукой!) более продвинутым считается другой гибрид – копья и ножа или меча. По сути, это просто тесак на длинной рукоятке. В Европе такое оружие называлось "глефа", а в Китае, кажется, дадао – большой меч, значит. На Руси эти штуки тоже применялись. Считались они разновидностью рогатины и назывались "совня". Правда, у совни лезвие в верхней трети загибалось на манер санных полозьев и немного расширялось. А еще… Был в детстве период увлечения творчеством писателя Федосеева. Один из его главных героев – тунгус по имени Улукиткан – орудовал неким инструментом – оружием под названием "пальма". В те годы я ножами сильно интересовался, и очень меня эта пальма заинтриговала. Навел я справки, но где ударение ставить, так и не выяснил. Зато узнал, что эта штука была распространеннейшим оружием народов Западной и Центральной Сибири. И еще: клинок-наконечник иногда делался съемным и мог использоваться как палаш или нож-мачете. Наверное, это то, что нам нужно, благо основные параметры память хранит.

Значит, так: клинок односторонний с прямой спинкой и слегка выпуклым лезвием длиной, скажем, сантиметров 40-50. Никаких наворотов, типа крючьев или пробойников нам, пожалуй, не нужно. А насаживать как? Тулью, вообще-то, можно сделать в виде трубки – просто согнуть металл. А еще проще – две полосы типа помочей, только развернутые в плоскости, перпендикулярной клинку. Их можно будет ремешком обматывать. А древко сделаем по желанию трудящихся: длиннее, короче, толще, тоньше. В принципе, можно его вообще с ладонь сделать – тогда получится тесак, которым можно работать как коротким мечом. Но вообще-то древко должно быть не очень коротким – длиннее, чем дубина или палица противника, – и при этом достаточно толстым и прочным, чтобы им блоки ставить. В общем – типа моего посоха. Да и техника работы с такой штукой будет, наверное, похожа на работу с коротким боевым шестом, только добавятся режущие удары. О, придумал! Первый тесак я на свой посох и насажу – он у меня будет съемный!»

Первый клинок Семен ковал сам – долго и тщательно. Потом, в силу сложившейся уже традиции, состоялось заседание приемной комиссии с фехтованием и разрубанием звериной туши. Надо отдать должное главным людям лоуринов – достоинства нового оружия они оценили с первого раза. Более того, было принято решение о перевооружении – пальмы вместо палиц. Взрослым переучиваться некогда, да и поздно, а вот молодежь… И, кроме того, женщины.

– Давай, колдуй на всех! – сказали старейшины.

– Сейчас, – усмехнулся Семен, – только шнурки поглажу! Эту магию я придумал, чтобы ее передавать, а не для того, чтобы колдовать самому!

Становиться профессиональным кузнецом Семен не собирался – все надежды он возлагал на Головастика. Надежды оправдались, но не полностью: приемы работы с металлом парень осваивал, что называется, с полоборота, но делать «массовку» ему было скучно. Самое большее, на что он оказался способен, это изготовить два одинаковых предмета в соответствии с макетом или собственным замыслом, а потом начинал капризничать и отлынивать. По представлениям же Семена, только клинков для пальм нужно не менее полутора десятков, а спрос на железные ножи – боевые и хозяйственные – просто бездонен. Также еще нужны швейные иглы и рыболовные крючки. В конце концов выход нашелся: каждый из подростков должен выковать себе оружие сам. А для этого, соответственно, пройти все стадии обучения. Желающих освоить новую магию оказалось с избытком. Вот тут-то Головастик и развернулся – что-то объяснять и показывать сверстникам он мог до бесконечности. Семену осталось лишь руководить и решать общие вопросы.

Прежде чем запустить оружие в серию, Семен изготовил второй инструмент принципиальной важности – лопату. С ее помощью он мобилизовал народ на раскопки, дабы оценить имеющиеся запасы металла. Изрядно уже растерзанный метеорит был раскопан и оценен на глаз. Получалось, что ни танк, ни даже паровоз из него не построить, но вооружить всех боеспособных хватит, и даже еще немного останется. Следующим действием было сооружение стационарной кузницы. Расположить ее Семен решил примерно там же, где была временная – на берегу реки возле обрыва. Обычный конический вигвам для этой цели не годился, и Семен частично вспомнил, частично изобрел заново несколько иную конструкцию – типа чума или юрты. Основное отличие от классической модели заключалось в том, что стойки вертикальной части стен крепились не распорками, а заколачивались в землю кувалдой.

Дальше дело пошло своим ходом – Семен слушал, как Головастик покрикивает на многочисленных разновозрастных учеников, и тихо радовался: «Человек оказался на своем месте – откуда и голос командный прорезался!» Первое время его сильно тревожило соблюдение молодежью правил техники безопасности на производстве – ждать, когда появится опыт тяжелых ожогов, выбитых глаз и отрубленных пальцев ему не хотелось. Пришлось сочинять инструкцию – в стихах, разумеется, – и требовать ее заучивания в качестве допуска к новой магии. Семен же обзавелся личной пальмой, топором, универсальным (в смысле хозяйственно-боевым) ножом и решил свое участие в магии металла прекратить. Но не тут-то было.

Несколько вечеров подряд Семену не давали уснуть крики, доносящиеся с тренировочной площадки. «Что там Медведь – совсем озверел?! Темно почти, спать нужно, а он все еще кого-то гоняет! И ведь который вечер подряд! Пойти посмотреть?»

Костер Совета тлел, не давая ни тепла, ни света. Спиной к нему на бревне восседал старейшина Медведь и лениво обгладывал оленью лопатку. Перед ним на площадке раз за разом повторялось одно и то же действо: кто-то из подростков бегал кругами, точнее, эллипсами. Это, как знал Семен, одно из основных упражнений в отработанной системе тренировок юношей-лоуринов. Для себя Семен его называл «атака дротиками с ходу»: человек разбегается и, достигнув «огневого рубежа», должен метнуть, не останавливаясь, один или несколько дротиков в мишень.