Чеченский разлом

Полуян сразу заметил, что два раза слова прозвучали весьма символично: Распутин и Разушайло. Фамилии премьера и министра внутренних дел неожиданно обрели новый смысл и тревожащую законченность.

— Неужели выборы ничего не дают? Меняются люди…

— Меняются всадники, — поправил его старик. — Шпоры у них остаются прежние. Так тебе будет понятней. И всегда слишком много преимуществ над конем у всадника, который держит в руках поводья и плеть. Оттого сколько бы ни старались лошади выбрать голосованием хорошего седока, любой кто окажется в седле, будет натягивать поводья и размахивать плетью. И смахнуть его со спины до новых выборов может только своенравный конь. Разве не так?

— Что же тогда делать?

— Просто жить и никогда не забывать, что гибель государства происходит из-за возвышения низких людей. Где низкий берет власть над войском, там все области страны идут войной друг на друга. Потому, сынок, избегай низких людей, как избегаешь фальшивых денег.

— Отец, — Полуян был искренен в своих словах, — вы удивительно мудрый человек. Я бы с вами с удовольствием побеседовал и дольше, но зовут дела… Мне надо купить ишака.

— Один из владык сказал: «Если бы все люди знали, какое удовольствие испытывает моя душа, вкушая лакомство чужих похвал, они бы не прекращали ублажать меня своим угождением». Мне, сынок, как и любому человеку, приятно слышать восхваления, но я за них заплачу, чтобы твоя лесть не стала казаться подарком. Если ты хочешь купить хорошего ишака, обратись от моего имени к Аббасу Багирову. Он всегда здесь, на базаре. Найди его и скажи: «Меня к тебе направил старый Фатих» и получишь то, что не смогут найти другие.

Найти Аббаса оказалось нетрудно. Это был тощий мужчина неопределенного возраста с козлиной бородкой, большим кадыком и жилистой шеей. Когда Полуян передал ему просьбу старика, Аббас почтительно приложил руку к животу.

— Пройдем, уважаемый, к месту, где животные ждут новых хозяев, а их старые владельцы шевелят пальцами, чтобы пересчитать деньги.

Они прошли к месту, где продавали баранов, овец, ишаков и лошадей.

— Товарищ, — обратился к Полуяну первый же продавец ослов, едва они оказались рядом. — Вот хороший ишак. Очень лучший, — продавец потрепал животное по щетинистой гриве. — Работать любит.

— Не, сказал Аббас, — нам глупый ишак не нужен.

— Он умный, уважаемый Аббас-оглы, — сразу же заступился за животное хозяин. — Очень умный.

— Тогда почему любит работу? Любят её дураки. Умные любят власть.

— Вах! — сказал хозяин сокрушенно. — Где ты видел у власти умных? Ишаков там хватает, но где умные? Назовите кого-то, и я уступлю скотину бесплатно. И потом, уважаемый, я вам предлагаю не депутата, а осла. Есть разница, верно?

Аббас засмеялся. Посмотрел на Полуяна.

— Может возьмем? Ишак так себе, посредственный. Но мне понравился продавец.

— Хозяин, — сказал Полуян, — какой язык понимает ваш умный ишак? Русский или аварский?

— Э-э, дорогой, умный ишак понимает все языки, если они похожи на плетку.

Животное, будто поняв хозяина, открыло желтозубую пасть и разразилось диком воплем:

— И-а, и-а!

— Меня такой ишак увезет? — Полуян пытался на глаз прикинуть, сколько в таком осле лошадиных сил.

Продавец оглядел покупателя. Почмокал губами.

— Два, — сказал он. — Два таких увезет. — Подумал и добавил. — Можно с бабой ехать.

Бритвин, ведавший казной, расплатился наличными и взял ишака за повод.

Когда Полуян отошел от продавца, к нему приблизился молодой крепкий парень. Глаза быстрые, бегающие. Руки в карманах. Что там — оружие? Граната, пистолет или нож?

— Слушай, — спросил он Полуяна, глядя в сторону, — патроны есть?

Полуян сделал вид, будто не уловил вопросительной интонации. Сказал, понизив голос:

— Если есть автоматные, возьму целый цинк.

— Э, — парень был явно разочарован, — думал у тебя купить…

Полуян понимающе кивнул.

— Сам вот ищу.

Они разошлись. Парень, вихляя задом, обтянутым потертыми джинсами, не вынимая рук из карманов, отошел в сторону.

Некоторое время спустя он снова очутился возле Полуяна. Подтолкнул его локтем в бок.

— Я тебе патроны нашел. Возьму немного — пять процентов.

— Спасибо, друг, — Полуян в свою очередь подтолкнул парня локтем. — Уже купил.

Парень отошел, потолкался в толпе и снова возник возле Полуяна.

— Может пистолет нужен? Макаров, Стечкин, ТТ?

В это время к ним подошли Бритвин и Таран. Каждый вел в поводу по ишаку. Пока Полуян вел беседу с торговцем оружием, Аббас подобрал ещё одну животину.

Парень поспешил отойти. Лишние свидетели его пугали.

Они ещё потолкались на торжище и к паре ишаков прибавили двух новых. Прощаясь с Аббасом, Полуян протянул ему бумажку в пятьдесят рублей. Тот взял её, поднес к губам, и, не касаясь самих денег, сделал вид, будто поцеловал банкноту

— Спасибо вам, уважаемый, — сказал он Тарану. — Не потрудившись, нельзя обладать сокровищем желания. Ибо сказано, что нет богатства без мужей, и нет истинных мужей без доброты.

Они распрощались, пожав друг другу руки.

Пресс-конференцию для иностранных и российских журналистов, аккредитованных при штабе направления, генерал Шалманов решил провести в палатке, которую по размерам скорее всего стоило именовать шатром. Здесь размещалась полевая столовая армейского штаба. Палатка, судя по всему за срок своей службы видала виды: её парусина, при рождении имевшая цвет хаки, выцвела от дождей и солнца, стала серой.

Внутри шатра в несколько рядов солдаты расставили легкие стулья для гостей. Те себя ждать не заставили. За десять минут до времени, назначенного Шалмановым, стол, который был приготовлен для генерала, заняли микрофоны разных форм и марок, плотно притиснутые друг к другу.

Генерал вошел в шатер быстрым шагом. Проходя через проем полога, он слегка нагнулся, потом выпрямился и внимательно оглядел собравшихся. Сказал, громко обращаясь ко всем сразу:

— Здравствуйте.

Не ожидая ответа — журналисты не солдаты — направился к столу и сел. Легкий алюминиевый стульчик, приняв его вес, скрипнул.

Шум в шатре сразу стих, и все устремили взгляды на генерала. Участники пресс-конференции знали, что на встречу отпущено всего сорок минут и терять понапрасну время журналисты не хотели.

Шалманов оглядел собравшихся.

— Судя по всему, ни господин Пидоренко, ни господин Секилев на нашу встречу не пожаловали.

Фамилии двух московских телекомментаторов, считавших себя известными и влиятельными политиками, были у всех на слуху и собравшиеся понимающе засмеялись. Но тут же кто-то с сильным гыркающим английским акцентом спросил:

— Вы предполагали увидеть их среди нас?

— Втайне, — сказал Шалманов. — Было нескромное желание выяснить у них свой рейтинг.

— А без них? — спросил тот же голос. — Как вы его оцениваете?

Вопрос задал худой блондин с шевелюрой, стриженной под ежик.

— В чем? — спросил Шалманов. — В тротиловом эквиваленте?

— Можно и в нем.

— Это вы, господин Хофман? — спросил Шалманов. — Судя по тому, что вы здесь, интерес ваших читателей в Германии ко мне не меньше, чем к великому немцу Горбачеву. — И сразу, пресекая дальнейшие шутки, сказал. — Все. Повеселились и хватит. Перейдем к делу.

Он достал из кармана стеклянную баночку из под майонеза, закрытую крышкой и поставил перед собой. Все сразу направили внимание на этот странный предмет. В банке шевелились крупные черные тараканы. Засверкали блицы фотоаппаратов, зашипели видеокамеры. Все понимали, что просто так генерал с собой тараканов не носит, и их появлению он отводил какой-то особый смысл.

— Уважаемые и неуважаемые представители прессы…

Под шатром прошел шумок: к подобному обращению к себе на публике журналисты не привыкли и кого-то слова генерала шокировали. Шалманов успокаивающе поднял руку.

— Если вы хотите полной откровенности, господа, иначе я обратиться к вам не могу. Если вас моя честность не устраивает, я всех тут же назову уважаемыми, и мы прекратим разговор. Так как?